Это безумие, детка (СИ) - Аваланж Матильда Страница 39

Кончики его губ дергаются в торжествующей улыбке и, прижав ее голову к своей груди, Феб Дюпон нежно говорит:

– Я помогу тебе, бедная, бедная моя девочка. Только лишь я могу тебе помочь.

Что такое счастье?

Это палата, стены которой выкрашены в нежно-зеленый цвет, а в забранное решетками окно видно яблоневый сад. Это ходить вместе с другими пациентами в большую светлую столовую. Это цветастый халат с яркими желтыми розами по кроваво-красному полю.

Женщину Роэл заприметила сразу – неряшливая, неопрятная она сидела в самом углу, отставив в сторону тарелку с овсяной кашей, в которой плавали кусочки сушеных яблок, и сосредоточенно переливала компот из одного стакана в другой. Торчащие во все стороны патлы почти полностью завесили ее лицо. К сожалению, свободных мест не было и пришлось поставить свой поднос на этот стол и занять соседнее.

Овсянка сегодня была, как никогда, вкусна, вот только наслаждаться ей мешал мерный плеск компота.

– Что вы делаете? – спросила девушка с легким раздражением.

– Хочу найти свою дочь, – продолжая заниматься своим делом, ответила женщина, даже не взглянув на нее.

– Но как в этом поможет переливание компота из стакана в стакан? – нахмурилась Роэл.

– Это не компот, а вода, – последовал флегматичный ответ. – Вода – универсальный проводник, который облегчает переход души из одной реальности в другую.

– В какую еще реальность? – переспросила Роэл, ощутив слабый укол в сердце.

– В ад, – спокойно сказала женщина, и у девушки от этого ответа сердце ушло в пятки. – Моя девочка была очень красива, и поэтому дьявол похитил ее, чтобы сделать рабыней в своем личном гареме. Он заставляет делать ее отвратительные, страшные вещи, сделал своей наложницей, так же, как и остальных девушек. Они страшно мучаются там, но даже умереть не могут, потому что уже мертвы. Я должна попасть в ад, найти мою крошку и освободить от вечных мук.

– Откуда вы все это знаете? – заикаясь на каждом слове, спросила Роэл.

– Она сама рассказала мне об этом, – женщина впервые вскинула на девушку глаза и Роэл испуганно отшатнулась – она была слепа: белки, радужная оболочка, и зрачки полностью скрыты бельмами. – Вот уже без малого пятнадцать лет она приходит ко мне почти каждую ночь во сне и плачет, и плачет, просит помочь, освободить…

– Как зовут вашу дочку?

– Агаточка. Агата Дамур. Она была актрисой, очень красивой. Правда, в фильмах не снималась, лишь в рекламе, но у нее было большое будущее. Моя бедная девочка снялась в рекламе свадебных платьев, тогда-то он ее и присмотрел, а затем нашел, убил и доставил ее душеньку на потребу своему жуткому господину. Но терпеть ей осталось недолго – совсем скоро я отправлюсь в ад и избавлю свою кровиночку от страданий, – ответила слепая и, потеряв к Роэл всякий интерес, продолжила переливать компот из стакана в стакан.

ГЛАВА 17. Эксперимент

Над крестом лечебницы святого Трифона гремела гроза. Разверзлись все хляби небесные – из ночного неба на черные стены лились нескончаемые потоки воды.

Отбой уже объявили и свет в палате выключили: Роэл сидела на кровати в кромешной темноте и вздрагивала от каждого раската грома, потому что в нем ей слышались крики призраков этой больницы. Тех несчастных, кто провел здесь всю свою жизнь и был похоронен на кладбище за садом. Больше всего на свете она боялась стать одной из них.

В коридоре послышались тяжелые громыхающие шаги, дверь распахнулась и лампочка осветила палату. Ослепленная девушка заслонилась локтем, глаза никак не могли привыкнуть к яркому свету, и все же она поняла, что в палату зашли двое бритоголовых санитаров с непроницаемыми лицами. Ничего хорошего это не сулило – она попыталась забиться в угол кровати, но грубые мужские руки бесцеремонно сдернули ее и куда-то поволокли.

Безмолвный лабиринт пустых коридоров выглядел так, будто больница давным-давно заброшена. Тут было жутко сейчас, ночью, в грозу, что ледяные тиски страха сжимали ее сердце, грозя раздавить его всмятку. Роэл поняла, куда ее тащат.

Рабочий день Феба Дюпона уже давно кончился, но почему он сейчас находился здесь, в своем кабинете, где так уютно и по-домашнему потрескивал камин? Главврач лечебницы, закинув ногу на ногу, устроился в своем роскошном кресле, поставленном в самом центре комнаты, а рядом на тумбочке лежали свежая газета, блокнот, ручка и дымилась большая чашка ароматного чая.

Прямо же перед ним, освещенная с двух сторон яркими лампами, стояла двуспальная кровать, укрытая серым покрывалом. Помимо ламп на нее были направлены прицелы двух видеокамер, установленных на специальных треногах. Еще одна камера висела под потолком, очевидно, чтобы фиксировать происходящее на кровати с верхнего ракурса.          Приглядевшись, девушка заметила, что кровать находится внутри круга из серебрянной крошки.

Роэл попятилась, но санитары захлопнули двери – она уперлась в них спиной. Господь милостивый, зачем кровать и эти камеры? Что главврач лечебницы собирается снимать на видео?

Что?!

– Роэл, проходи, пожалуйста, – приветливым жестом пригласил ее Феб. – Ну и погодка! Кажется, нам пора задуматься о строительстве ковчега, не находишь?

Он добродушно посмеялся своей дурацкой шутке, но Роэл от этого смеха мороз продрал по коже. Кровать и камеры, кровать и камеры! И серебряный круг.

Боже, что он задумал?

– Столько страха в глазах… – заметил Дюпон и, как ни в чем не бывало, отхлебнул чаю. – А между тем бояться нечего, скоро появится твой возлюбленный. Ведь вы же давно не виделись… Наверное, соскучилась по нему, да? У меня возникла любопытная идея! Небольшой, так сказать, эксперимент, который поможет лучше понять природу вашей страсти.

Очередной раскат грома заглушил его слова, но Роэл догадалась по его глазам, черноту которых разрезало отражение вспышки молнии. Догадалась и эта дикая, жуткая догадка бросила ее в дрожь.

Но сказать девушка ничего не успела, потому что привели его. Стук его металлических башмаков по паркету эхом отдался в ее голове, а от холода, морозного холода, который пришел в комнату вместе с ним, сжалось сердце. Она заслонила рот ладонью, не в силах поверить, что видит его.

Нижняя часть лица Гаспара, включая нос, была скрыта намордником, ремни которого сходились на затылке. На уровне рта в кожаном каркасе находилось перекрытое металлическими звеньями отверстие. Его комбинезон был насыщенного оранжевого цвета, а металлические браслеты охватывали запястья заведенных за спину рук. Цепь от них тянулась к башмакам и ошейнику, плотно обхватывающему его шею. От ошейника, в свою очередь, отходили две палки, концы которых держали в руках нервные санитары. Именно так его и вели.

Роэл посмотрела в яркие, похожие на два изумруда, глаза и все поняла.

Он обратился. Гаспар Леоне стал упырём.

– Рад приветствовать, мистер Леоне! Думаю, не откажешься от приглашения поучаствовать в одном захватывающем опыте. Только без глупостей, вроде попытки нас покинуть… Ты должен делать все, что я говорю, иначе эксперимент не состоится, – проговорил Феб Дюпон и легонько кивнул санитарам, один из которых, отчаянно труся, ткнул Гаспару в бок электрошокером. – Ах да, сразу скажу, что этот круг зачарован сильной магией – выйти из него упырю невозможно.

Леоне дернулся и чуть не упал, но, когда выпрямился, в его глазах не было ярости или боли. Только спокойствие и холодное любопытство. Санитары принудили его сесть на кровать, после чего, расстегнув кандалы и расслабив ремень намордника, торопливо покинули меловой круг. Гаспар освободился от своих пут сам, а в самом конце избавился от намордника, который осторожно снял и положил рядом с собой.

– Занятная штука, – чуть улыбнулся Леоне, и Роэл увидела, что его зубы больше не оплавлены серебром – вместо них торчали острые упыриные клыки. – Так что ты там за эксперимент затеял, доктор?

Он обратился! Обратился – теперь уже ничего не повернуть вспять…