Ловушка для лжепринцессы - Ульяна Муратова Страница 39

— Знаешь, мне тут не нравится, — твёрдо сказала я, оглядывая нашедшие последнее пристанище на не очень чистом берегу сломанные ржавые лодки и спящего на них бомжа.

Видимо, в прошлый раз игроки заигрались и одного забыли.

— Да? — закручинился профессиональный покоритель женских сердец и коллекторов. — Может, тогда на смотровую площадку?

Я уже говорила, что жизнь Елизавету Петровну ничему не учит? Так вот, оказалось, что смотровая площадка — это такая стихийная свалка с видом на город. Нет, конечно, если приехать в темноте, то можно не заметить разбитый унитаз по соседству, но мы оказались там засветло, поэтому было немного не до романтики. Хотя, судя по обилию использованных резиновых изделий вокруг, я одна была такая привереда.

Когда знаток всех самых романтичных помоек отвёз меня домой, то спросил, понравилось ли мне свидание. Я честно ответила, что оно было самым оригинальным и запоминающимся в моей жизни.

Мне бы на этом и закончить общение с ним, но если жизнь ничему не учит, то это навсегда, так что я повела себя, как любая другая женщина. С лёту определила, что он мне не подходит, а потом ещё полтора года отношений потратила на то, чтобы убедиться в том, что изначально всё определила правильно.

Так что в моём личном топе странных ухажёров-мухожоров Мейер пока даже в первую пятёрку выбиться не смог.

В общем, я посмотрела на тёплый плащ, белые меховые сапоги, заботливо держащую меня руку и решила, что вилерианец не безнадёжен.

— Мейер, я бы не хотела ночевать в палатке зимой. Там будет холодно.

— Я тебя согрею, — заверил он, и я повеселела.

Звучит многообещающе.

А ещё стало вдруг очень-очень интересно: а можно ли соблазнить такого вот принципиального вилерианца? Или не для меня его роза цвела? Запреты запретами, но я ж не собираюсь об этом никому рассказывать.

Да и потом — ну что Мейер может противопоставить сногсшибательной соблазнительнице в моём лице?

Глава 14. Неслучайный соблазн

Мы встали лагерем ещё засветло, когда закатное солнце заливало золотом и киноварью сугробы в лесу. Скованный по берегам льдом ручей изо всех сил старался вырвать свой поток из цепких объятий зимы. В оврагах залегли сапфировые тени, а чёрные голые ветви деревьев потянулись навстречу друг другу, норовя сомкнуться над головой. Горы вдалеке оделись в последние яркие лучи солнца и замерли в немом статичном танце.

Палатки у вилерианцев оказались удобные и тёплые, хотя шились из невероятно лёгкой, практически невесомой ткани и складывались в маленький свёрток. Сразу видно, что воины в походы ходили часто и времени даром терять не привыкли. В один момент на полянке у ручья вдруг повырастали конусообразные «вигвамы», а внутри них загорелись магические светильники. Девушек тут же рассовали по палаткам, выглядящим уютно и даже романтично, если не считать того, что говорить приходилось шёпотом. От холода тонкий полог спасал, но вот слышимость в «вигвамах» была просто шикарная.

— Мейер, а существует какое-то заклинание тишины? — с тоской спросила я, невольно прислушиваясь к воркованию другой пары.

— Существует, но его хватит минут на пятнадцать, — ответил забравшийся в палатку Мейер, держа тазик в руках. — Смотри, вот немного воды. Согрел для тебя. Переодевайся и… умывайся. Вот одеяло и полотенце. А я пока схожу за ужином. Завтра мы двинемся с места раньше обычного. Как только начнёт светать.

И откуда у них тазики? Что-то я ни одного банного эльга с тазиками и вениками по бокам не видела.

— Спасибо. А тебе нужна вода?

— Я в ручье искупаюсь.

— Но он же ледяной! — ужаснулась я.

— Ничего, мне как раз полезно немного остыть.

С этими словами он исчез, а я осталась наедине с исходящей паром водой. Волшебный фонарь давал в палатке не только свет, но и мягкое тепло, похожее на касание весеннего солнышка. Мылась нарочито тщательно и медленно, надеялась, что Мейер вернётся и за этим делом меня застанет, но его всё не было и не было. Наконец, когда я уже решила, что меня оставят спать одну, несмотря на обещание греть всю ночь, мой спутник вернулся с двумя мисками мясной похлёбки и полубагетом-полубатоном. Грешным делом сначала подумала: ну куда нам целый батон? Но потом Мейер умял почти весь так резво, что вопрос стремительно утратил и очертания батона, и актуальность.

— Ты уже купался? — спросила я, потрогав влажные волосы.

— Да. Бодрит водичка.

— Мейер, а что вилерианцы обычно делают по вечерам?

— Дома или в походе?

— Дома.

— Читаем, разговариваем, играем в умферт, ездим в гости к соседям, с детьми занимаемся. Как и все люди.

— А умферт — это что?

Оказалось, что это игра с очень простыми правилами, но непростым исходом — Мейер всухую обыграл меня раз двадцать. А всё элементарно. Рисуется окружность, затем через центр линиями делится на восемь одинаковых секторов. Посередине и на пересечениях окружности ставятся точки. У каждого игрока — по три фишечки, можно использовать монетки, пуговицы или даже камушки, как мы. А дальше нужно просто выстроить последовательность из трёх фишек подряд, можно через центр, а можно по окружности. Фишки могут передвигаться между соседними точками — по одному отрезку за ход. Два раза подряд одну и ту же фишку двигать нельзя. Вот и все правила.

Но потенциальный план играть на раздевание пришлось забраковать как негодный: я бы разделась и так, а Мейер, зараза, постоянно выигрывал! Когда счёт моих поражений перевалил за двадцать, я надула губы и сказала, что играть больше не хочу.

— Почему? У тебя стало неплохо получаться. Ещё пару недель практики, и ты сможешь меня обыграть. Наверное.

И ведь даже ни разу не поддался, стервец. В общем, причины девственности Мейера становились всё очевиднее и очевиднее. Я даже было передумала его обольщать, но он отложил игру, лёг на бок, подперев щёку рукой, и мечтательно на меня посмотрел.

По-особенному посмотрел, я аж немного смутилась.

— Можно я тебя нарисую? — очень тихо спросил он.

— Можно, — шёпотом ответила я.

Я откинула в сторону одеяло и красиво легла. Потом подумала, что если выпирает живот, то Мейер безжалостно его нарисует, так что втянула на всякий случай. Не то чтобы он у меня был большой, но я только что умяла кусок батона (сколько смогла отвоевать у голодного вилерианца) и здоровенную тарелку похлёбки. Нет бы