Защитник Драконьего гнезда. Том второй - Айя Субботина Страница 4

— Святой отец, я – дракон. И вам это хорошо известно. Мало в мире найдется ядов, способных навредить мне. И тот, что попал в наше свадебное вино, явно не из их числа. Хотя, я удивлен, что некто не пошел дальше и не пожелал избавиться от королевской четы разом. Возможно, дело в том, что подобные яды исключительно неблагоприятно действуют на людей, которые просто находятся с ними рядом. К тому же они быстро утрачивают свои свойства в длительной дороге.

Смотрю за реакцией собеседника, но пока его лицо не выдаёт ни капли обеспокоенности или сомнений.

— Но главное, отец, я позволил себе наведаться в ваши покои.

— Не могу сказать, что мне это безразлично, сын мой, - пожимает плечами священник, - но в моих покоях нет ничего такого, что бы я хотел утаить от взора Господа нашего. А по сему, и вашего тоже.

— Должен признать, вы действительно живете весьма аскетично.

— Разве не так должно быть?

— Само собой, но не будет забывать случаи, когда священники вашего и более низких рангов излишне использовали собственное положение и впоследствии уличались во всевозможных преступлениях. В том числе весьма нелицеприятных.

— Отец наш им судья, Ваше Величество. В каждом стаде найдется паршивая овца. Или вы считаете, что возможно делать вывод обо всех, видя перед собой единичные проступки?

— Ни в коем случае! Мне просто показалось, что вы живете очень аскетично, даже слишком.

Отец Винсентиус смотрит на меня, как на очень надоедливую муху, с которой, тем не менее, вынужден общаться. Или мне так только кажется?

— Так вот, я позволил себе немного пристальнее взглянуть на ваши покои. Ну, знаете, вскрыть пол, к примеру.

Уголок рта святого отца дергается, а сложенные на столе ладони стискиваются сильнее.

— Знаете, что я там нашел?

— Не могу даже предположить, Ваше Величество, - голос все еще ровный. – Посветите меня в свою находку?

— Охотно, - позволяю себе снисходительную улыбку. – Тайник. Представляете? Самый настоящий тайник с сундуком. Очень тяжелым сундуком, должен сказать. Забитым почти до самых краев.

— Вероятно, эта вещица принадлежала моему предшественнику. Сейчас… - он хмурится, вспоминая, - ах да – отец Мариус. Если не ошибаюсь, его настиг несчастный случай – большая утрата для всех нас.

— Горы – место опасное, - соглашаюсь я. – Удивительно, что его вообще нашли – в стороне от тракта, в глубоком ущелье. Еще живого. Но слишком много было потеряно времени, сломанная нога, заражение крови – и не помогло ничего, даже ампутация. В сознание он, к слову, так и не пришел.

— Да будет к ему милостив Господь наш.

— Аминь.

Прохаживаюсь по камере от стены к стене.

Отец Винсентиус потихоньку расслабляется, даже одаривает меня сочувствующим понимающим взглядом.

— Вы когда-нибудь были в Малой Итлее? – а вот теперь вопрос задевает святого отца за живое. Понятно, что он и без того не отличался завидным румянцем, но теперь становится абсолютно белым.

— Не имел возможности.

Все же он хорошо владеет собой – и слова произносит по-прежнему уверенно.

— Наверняка вы когда-нибудь имели дело с сохранными футлярами. Знаете, на которых накладывается специальная магическая печать, которая способна превратить содержимое футляра в пепел.

— Видел такие.

— Так вот, - поднимаю руку и усилием воли вбрасываю в собственную кровь поток пламени. Вены под кожей тут же набухают алым и начинают светиться. После моего «воскрешения» я до сих пор не оправился и не возвратил собственные силы, так что все это – ерунда, чуть более эффективная, чем ярморочные фокусы. – Пламя дракона всегда потушит любое иное пламя.

Святой отец сглатывает, но молчит.

Глава третья: Анвиль

Глава третья: Анвиль

— В том сундуке под полом обнаружился сохранный футляр, - продолжаю мысль, суть которой мой собеседник наверняка уже понял. – Но заклинание не сработало. Вернее, оно сработало, но я погасил его раньше, чем огонь добрался до преинтересного документа. Документ, видите ли, на покупку землевладения в Малой Итлее. Признаться, и я тоже там никогда не был, но много слышал о тех местах. Говорят, отличный климат, не то что наши морозы.

— Какое отношение этот документ имеет ко мне? – говорит отец Винсентиус, откашлявшись. – Неужели там указано мое имя?

— Нет, помилуйте, вовсе нет. Документ оформлен на некого Вимона Ашгольцского.

— Тогда зачем вы мне все это рассказываете?

— Хочу, чтобы вы, святой отец, еще раз подумали над тем, что готовы мне рассказать. Потому что еще утром я отправил ворона с запросом в Хдеунскую семинарию. Вы же там учились? Возможно, я всего лишь предполагаю, но Вимон Ашгольцский – это вы и есть. В вашем мирском прошлом. А если так, то, клянусь Отцом нашим Безначальным, никакой виселицей вам не отделаться. Мы придумаем что-то куда более неторопливое.

Последние слова говорю, стоя возле стола и облокачиваясь на него руками. Но святой отец даже сейчас выдерживает мой взгляд, хотя от прежнего спокойствия не осталось и следа.

— Это все наговор и ложь, - все же произносит он. – Я не знаю, о каком документе вы говорите, Ваше Величество. Бог наш судья – я никогда…

Не дослушиваю его оправдания. В них больше нет смысла. Я пытался быть цивилизованным, я давал ему шанс. Но если человек до последнего упирается в своей лжи – это его полное право.

Дважды кулаком бью в дверь – и через мгновение слышу за ней тяжелые шаги.

— Что… что вы задумали? – святой отец вскакивает на ноги.

С нескрываемым удовольствие замечаю на его лбу капли выступившего пота. И это в наших-то