Это безумие, детка (СИ) - Аваланж Матильда Страница 42

– Знаешь, мы с Дени расстались, – проговорил Леконт, пристраивая корзину с розами в углу. – Я понял, что зря начал с ней встречаться.

– Очень жаль, – отозвалась Роэл односложно, не выказывая ни высокомерия, ни заинтересованности. – А цветы зачем?

– Просто хотел извиниться за все обиды, которые нанес. Черт знает, что на меня нашло… – он смутился. – Я был груб, не сумел тебя понять, раскрыть. Всю твою чувственность, твою сексуальность… Я обвинял тебя, а на самом деле был виноват сам.

Девушка молчала, не зная, что ответить. Черт, да раньше она бы на седьмом небе парила от счастья! Ник расстался с Требье и приехал к ней с огромным букетом роз извиняться! Но сейчас ей было абсолютно и безоговорочно на это наплевать.

 – Я тут подумал… – Леконт замялся и отвел взгляд, чтобы потом посмотреть ей прямо в глаза. – Начнем все сначала? Попробуем с чистого листа, а, Роэл? Я бы так этого хотел!

Ничего не дрогнуло в ее душе. Ничего.

– По-моему, нет смысла, Ник.

Кажется, он не услышал. Говорил, что все это время не мог ее забыть, что постоянно думал о ней, что был последним дураком, и даже, что во время занятий любовью представлял на месте Дени Роэл.

– Ты такая стала… – не сводя глаз, Леконт сделал шаг к ней. – От тебя за километр веет сексом, и я просто не могу совладать с желанием, которое ты будишь!

– Мне кажется, твой визит – ошибка, – Роэл отступила назад. – Зачем ты пришел?

И для Ника, абсолютно уверенного в том, что она растает, ее реакция была полной неожиданностью.

– Я знаю, кто он, твой любовник! – выдохнул он, наступая. – Пазл сложился. Я проследил за тобой и потом все раскопал, Роэл, все! Про лечебницу Трифона, про то, что ты притворяясь психологом, приходила к нему, и чем вы там занимались. Про твои шуры-муры с Фебом Дюпоном и как он назвал тебя сумасшедшей и упек в психушку. И что случилось в ту ночь, я тоже знаю. Сбежавший из лечебницы упырь – тронутый сын Константина Леоне, Гаспар. Когда-то он обучался в Академии Вампиров, но папаша упек его в психушку, после того, как Леоне-младший покусился на его невесту. Ты должна дать мне интервью, Роэл. И после того, как его опубликуют, город станет другим! Жители из первых уст узнают, каково это – спать с упырем. Люди должны знать правду, Роэл. Должны знать то, что от них предпочел скрыть Константин Леоне. Должны знать о Гаспаре Леоне! И тем, кто о нем напишет, буду я!

– Никакого интервью давать я не стану. Я хочу об этом забыть, –перебила она и раскрыла перед ним дверь. – Уходи, Ник!

Выражение его лица изменилось как в замедленной съемке – из умоляющего оно стало ожесточенным. Роэл не успела ничего подумать, даже испугаться толком не успела, в конце концов, она знала его, а когда-то даже с ним спала! Чего она никак не ожидала, так хлесткого удара, обрушившегося на ее затылок.

Ник бил со всей силы, наотмашь и от этого она упала на пол, а подняться уже не смогла – он как с цепи сорвался.

– Ты расскажешь мне о том, что с тобой произошло, расскажешь во всех подробностях! – спокойно сказал склонившийся над девушкой монстр с лицом Ника Леконта. – Затем я тебя сфотографирую, а затем ты покажешь то, что показывала в постели своему уроду. Ты поняла? Ты меня поняла?

– Нет, – прошептала Роэл, закрывая голову руками.

Это не он. В него вселился какой-то злой дух. Николас Леконт, лучший журналист газеты, такой галантный, обаятельный, и вроде бы хорошо знакомый наносил ей удары кулаками по животу и спине. Ее любимая растянутая домашняя майка задралась, обнажив груди. Он на мгновение остановился, а затем кинулся на них, больно оттягивая зубами соски. Девушка отбивалась и царапалась, но это, кажется, только еще больше его заводило.

Хоть бы Рейчел сейчас приехала! Хоть бы спасла от озверевшего Николаса Леконта, который сейчас изнасилует ее прямо на пороге собственной квартиры!

– Вот интересно, почему я все время выбираю женщин, которые встречаются со всякими идиотами? Карма у меня, что ли, такая?

Этот голос она бы не перепутала ни с чьим другим. Какая-то непреодолимая сила оторвала от нее Ника и вышвырнула журналиста в коридор.

Самое, наверное, странное было в том, что, будучи упырем, Гаспар на вид практически не изменился. Те же зализанные волосы и меловая бледность лица, те же кроваво-красные губы и зеленые глаза, которые только стали ярче прежнего. Но черные зауженные брюки с серебряной пряжкой и тёмно-зеленая рубашка, разумеется, шли ему лучше тюремной робы. Роэл бросился в глаза крупный перстень с кроваво-красным рубином и серебряная цепь в расстегнутом чуть ли не до живота вороте. По его внутренней стати, по распространяемой им ауре властности чувствовалось, чей он сын.

– Так чего ты там хотел, щеночек? Написать про меня? – поинтересовался Леоне, наступая на Ника, который отползал назад, суматошно перебирая локтями. В глазах его застыл безоглядный ужас и он был понятен – нормальная реакция нормального человека на упыря. Это Роэл была ненормальной, ведь она… обрадовалась. – Что ж, вот он я. Можешь взять интервью. Я отвечу на все вопросы. Например, можешь спросить, серьёзно ли я собирался развесить твои кишки на кустах. Ну же, давай, щенок! Какой же ты после этого журналист, если дрейфишь даже спросить?

Но Ник Леконт, язвительный Ник, который никогда не лез за словом в карман, на этот раз оказался нем, как рыба. В своем лихорадочном движении назад он уперся в стену спиной – отступать было некуда. Гаспар присел рядом с ним на корточки, рассматривая Ника бездонными глазами.

– Боишься, что после всего, что ты сделал с куколкой, после всего, что ты знаешь, я тебя сожру? Ты же разнюхал, кто я такой, не так ли, дружок? – большим и указательным пальцами с черными когтями вместо ногтей Леоне взялся за пуговицу рубашки Леконта и тот издал сдавленный горловой звук. – В общем, ход твоих мыслей верный, но получается скучновато, а я страсть, как не люблю предсказуемые сюжеты. Я слышал, ты лучший в Буковене журналист. Гордишься своей работой, да? Любишь ее? У меня есть кое-какая занятная сверхспособность, как раз для тебя. Думаю, получится забавно.

Оставив в покое пуговицу еле дышащего Ника, Гаспар поднес руку к его лицу. Из ладони Леоне зазмеилась черная бархатная лента, точно кляп перетянувшая горло Ника. Через мгновение она растаяла дымом, который всосался в его шею. Леконт принялся ощупывать свое горло – в его взгляде было непонимание и ужас.

– Теперь ты никому не сможешь обо мне рассказать, – негромко проговорил Гаспар, выпрямившись. – А если точнее – теперь ты никому ни о чем не сможешь рассказать. Молчание, невыразимость…. Можно назвать это как угодно. Боюсь, милый маленький щеночек, с такой особенностью на твоей карьере журналиста придется ставить жирный крест. Знаешь… – Леоне вдруг усмехнулся, к чему-то прислушиваясь, и от его одновременно обаятельной и дикой усмешки Роэл бросило в дрожь. – Эти голоса у меня в голове… Они говорят, я слишком милосерден. Говорят, что я все-таки должен перегрызть тебе горло. Ты бы шел отсюда подобру-поздорову, паренек, пока я не прислушался.

Не выдержав, Николас понесся к лифту. Несколько мгновений Гаспар хищно смотрел ему вслед – того и гляди бросится, но вместо этого он сам себе покачал головой, приглушил глаза, и вернулся в квартиру Роэл.

Только сейчас она обратила внимание, что движется Гаспар странно, неверными шагами. Дойдя до ее постели, он как-то тяжело на нее опустился.

– Что с тобой? – спросила девушка.

Приближаться было страшно.

– Понял, что не могу жить с тобой в разлуке, куколка, – хрипло ответил Леоне и поморщился. – Вот, решил повидать. Чаю нальёшь?

Разумеется, это была насмешка, но шокированная Роэл вдруг поняла, что готова расплакаться, потому как ей хочется, чтобы это оказалось правдой. Разозлившись на себя, девушка потянулась к тумбочке за телефоном – набрать Константина Леоне и вдруг увидела на его темно-зеленой рубашке черное пятно.

– Ты ранен! Упыря же очень сложно ранить, а уж тем более убить, вы практически неуязвимы… – прошептала Роэл.