Полузвери (СИ) - Татьмянина Ксения Анатольевна Страница 42

— Ерунда. Связь мимолетная, а проблем он мог заработать много, вплоть до тюрьмы. Я и не ждала, что меня, как принцессу из башни, кто-то вызволять примчится…

Ждала. По глазам поняла, и по едва заметной слезинке, которую Лёна не выпустила наружу — всем сердцем ждала. Но дальше был только плен у чудовища, полная покорность и даже с Нольдом за два года не виделась. Как продержалась? Судя по закрытой больнице с решетками, силы у девушки в какой-то момент кончились — и до жажды смерти дошло. Одно дело — физическая сила, другое — нежное сердце.

Злата соскользнула с дивана на пол, присела под бок и обняла Лёну, насколько рук хватило:

— Если ерунда, тогда обещаю — найду его сама и наколдую по-некромантски, что писюн не оторвется, а отсохнет. Пеплом развею.

Лёна затряслась от смеха, загоняя печать обратно, и ответила той ее же словами:

— Не надо. Жалко.

Как же так вышло, что, собравшись втроем, начав разговор о глобальных и невероятных вещах, укатились к чувствам и злым обещаниям поотрывать мужчинам их драгоценности? Это плакат Вилли виноват, я невольно посмотрела на фото, — светит со стены своим довольно эстетичным достоинством коварный бог Эрон.

— Кофе вкусно пахнет. А душа здесь нет? Грязи за день насобирала, помыться охота.

— Вилли где-то не тут купается. И туалет — биокабинка.

Девушке обе сморщили носы, а Лёна справедливо заметила:

— Не пахнет, к счастью. Тут вообще нормально, чисто, техники полно, но это не бардак и не грязь. Нормальный дом.

Я еще хотела расспрашивать — Злату о том, как именно она делает из людей зомби, и может ли чему научить меня? Лёну — как разбираться с правилами и законами полузверей, и чем могу помочь я? Но не стала — кофе выпили, пирожные скормили самой зареванной, и просто молчали. Морально выдохлись, хотелось тишины и покоя.

— Здесь связь не ловит, выйди на крышу, позвони Нольду. Пусть утром приедет за всеми нами, найдет…

Лёна, так и не поднявшись с пола, протянула телефон мне:

— Я брата годами не видела, а ты день, а по лицу вижу — уже страдаешь. Иди сама поболтай.

Я вышла. В контактах только один безымянный номер, никаких наших цифр. Нажала вызов и сразу услышала мягкое и радостное:

— Да, сестренка.

— Это я.

И вдруг реветь захотелось, или навзрыд, как Злата, или скрытно без слез, как удалось Лёне, — только от счастья. Многомиллионный город горел ночными огнями, видимый с крыши окраинного здания маревом, океаном, толщей из камня, железа и людей. А я — тут, песчинка, слышу голос любимого человека…

— Да, Ева.

Еще мягче и еще радостней, а каплю тревоги я поспешила развеять:

— Все хорошо, все живы-здоровы. Со мной Лёна и Злата, мы у Вилли дома, но его самого нет. Приезжай утром и Троицу возьми, он дочери сейчас нужен как никто. И еще — Парису ничего не докладывай… Только сейчас не спрашивай — все завтра расскажу.

— Парису? Что с голосом, точно все хорошо? Давай сейчас приеду.

— Не надо. У нас девичник. Просто выть хочется от всего…

— Хочется — вой. — Серьезно ответил Нольд. — Я сейчас на воздух выберусь, тоже взвою. Давно копил.

Слезы у меня все-таки полезли. Пока носом не хлюпнула, улыбнулась прямо в трубку и попрощалась:

— Ждем утром.

Глава двадцать вторая

В бункере не особо было понятно — насколько рано, окон нет. Диван по-королевски никто в одиночку занимать не хотел, даже Злата заартачилась. Мы стянули покрывало вниз, свернутую постель Вилли не потревожили, и устроились дикарками на полу — две некромантки под боками полузверя. Лёна, как вытянулась, половиной тела без покрывала лежала, но ей было все равно, даже не мерзла. Это мы об нее, горячую, грелись, приобняв и устроившись головами на плечах.

Я проснулась, когда это плечо шевельнулось. Лёна первая чутко среагировала на поворот ключа в механическом замке, и вся напряглась. В приоткрытом проеме нарисовалась фигура Вилли, и меня это так успокоило, что я опять закрыла глаза и едва не вырубилась спать дальше.

Опять открыла глаза и увидела, что за Вилли объявился и Троица. Значит, утро! И Нольд тоже приехал!

На ночь оставили гореть лампу на столе у мониторов, чтобы, если кому в туалет, не убиться ни о что. Вилли верхний свет не зажег, отошел бочком в сторону и обалдело замер, глядя на нас.

— Вот это сокровищница.

— Привет, хозяин.

— Привет.

Злата проснулась и тут же вскочила с места, кинувшись в раскрытые объятия старика:

— Папа! Прости меня, пожалуйста…

— Золотинка моя, солнышко, как я рад, что с тобой все хорошо.

Троица счастливо и бережно обнял девочку, стал гладить по волосам и его треугольные глаза превратились в щелочки. Весь заморщинился и радостью, и облегчением — что лично его сокровище здесь, и, наконец-то вернулось.

— Пожалуйста… простишь? Я так скучала… устала… я домой хочу.

— Я сердился и очень переживал. Но виниться не надо, ты же у меня взрослая и самостоятельная, просто… — Троица нервно передохнул. — Не сбегай насовсем. Я тебя больше жизни люблю, доченька…

Никакой Великий Пра-Отец, каким бы мудрым учителем ни был, каким бы единым по крови некромантом тоже, не заменит Злате ее папы. Никакое наставничество не перебьет безусловной и простой любви, пусть не родного и обычного, родителя к ребенку.

Я лениво встала, и Лёна поднялась на ноги. Вилли совсем распахнул глаза в восторге:

— Обалдеть можно…

— Ты тоже красивый, и в одежде, и без.

— А? А… да, спасибо!

Сначала я услышала голос Нольда, а потом и его самого увидела — он задержался, и только теперь зашел:

— Вилли, не вздумай затащить Лёну к своему Фортену. Убью на месте, если только заикнешься про какую-нибудь «творческую фотосессию». Понял?

— Не командуй, — рыкнула девушка, — я сама решу.

И тут же обняла Нольда. Никогда не могла представить, что при его росте и крепости он хоть на миг покажется таким… не крупным. Одна я в стороне осталась, — развела руками, подмигнув Вилли. А он подмигнул мне в ответ.

Лёна, отпустив брата, не дала ко мне подойти. Загородила вдруг, выставив ладонь:

— Успеешь. — Развернулась, наклонилась и едва слышно произнесла мне на ухо: — О моем южанине молчи. А о том, чем мать шантажировала, тем более. Я сама найду время все рассказать.

— Хорошо.

Хмыкнула не строго:

— И Нольда не обижай, иначе съем.

— Хорошо.

— Ты не смотри, что тон мягкий, я не шучу…

— Да пусти уже!

Ее «не шучу» прозвучало еще веселее, чем предыдущая угроза, и я сама засмеялась. Юркнула под локтем и, наконец-то, смогла обнять Нольда в свою очередь. С прошлого утра на кладбище будто вечность прошла! Хотелось такую же вечность и на шее его провисеть, но Нольд, обняв крепко, быстро и отпустил:

— Поехали.

Вилли быстро покидал в большую сумку вещи, ноут и еще какую-то технику, и погасил лампу.

Я мечтала о душе, сменной одежде, нормальной еде, полноценной тренировке, чтобы до усталости в мышцах набегаться. И о моменте, когда с Нольдом можно будет остаться без всех, вдвоем, и обнять его так крепко и так надолго, как хочется!

Пока ехали, думала — готова ли я сейчас бросить все? Выполнить последнее — спасти из Инквиза Константа и Ивара, и забыть о войне с сектой, уйдя обратно в подполье более безопасной жизни, ведь я теперь не просто я — есть новая жизнь внутри. Аварии, травмы, психи вроде Серапиона, бешеная Валери с армией убийц, которые своих-то не жалеют… и с Нольдом еще ни разу нормально не поговорили с того вечера, как он узнал о беременности. Она все меняет. Он и так боялся, а теперь совсем покоя не станет — запрет на сто замков, лишь бы уберечь!

А я не хотела оставлять войну незавершенной. И будущий ребенок это желание только усилил — девочка должна появиться на свет в другом мире, где за ним не станет охотиться ни одна тварь! А кроме есть и еще почти угроза — сородичи. Хельга и Парис, им в голову не залезть и не узнать, какие у них великие планы на дитя некромантки и полузверя? Я украдкой положила руку себе на живот — там пока только искорка, и я готова поубивать всех, кто еще хоть раз меня пальцем тронет из наших «пра»!