Полузвери (СИ) - Татьмянина Ксения Анатольевна Страница 41

Лёна тоже нахмурилась и спросила то, что я бы не решилась:

— А до этого Великие Предки никого скрестить не пытались?

— Пытались. Свели, только у вашей женщины и нашего мужчины рождались обычные люди, совсем без дара. Отец рассказывал, — план удался, а результат нет. Наоборот тоже никак, говорит, у полузверей мужчин бешенство, дать потомство не могут. Но Ян же необычный, у него — получится.

— Твою же Великую Мать! — На бесхитростный ответ Златы Лёна заскрежетала зубами и чуть челюсть не вывихнула. — А ты что, согласилась не раздумывая? А самой выбрать, — с кем жить и от кого детей рожать?

Девушка покраснела:

— Ян красивый. Сильный и добрый. Я по-настоящему влюбилась! Это он дурак и ничего не понимает, потому что не объяснили предназначения! Предатель, привел лохудру какую-то к себе… — слезы опять потекли по щекам. — А я столько раз ему говорила, что мы поженимся… что он — мой.

— У него другое мнение, правильное.

— Не дави… — я тихонько попросила Лёну убавить злость.

Верила, — в Яна можно влюбиться, по всем статьям хорош, и чистый. Надеялась только, что сердце неопытной Златы залечится со временем, первая любовь перегорит, и кто-то другой сделает некромантку счастливой. Добавила успокаивающе:

— Не всем везет со взаимностью. Они оба — честные в чувствах, вот и все преступление. Претензии надо другим умникам предъявлять.

Лёна сникла, и на ее лице я прочитала явное — высказывать все с такой же храбростью Хельге Один она не сможет. Меня и другое поражало — с какой откровенностью Парис делился со Златой подобными вещами. Ладно, уроки, но вот так напрямую сводить людей, даже не скрывая цинизма эксперимента. Властители… замахнулись предки на сверхвеличие!

— Извини, златовласка. Я была еще младше тебя и дурнее, и тоже с первого взгляда влюбилась. — При этом она особо осмотрела меня с ног до головы. — В южанина… низенького, бронзового, горячего, как раскаленное солнце. Топите вы нас, северных айсбергов, так что я брата очень даже понимаю.

— Понимаешь? А я сижу и боюсь, что рано или поздно вцепишься из-за неприязни.

Злата по-хорошему затихла, переключив внимание, а Лёна согласно кивнула:

— Посмеешь Нольда обидеть, загрызу вообще насмерть. Не наша мать, а я истинная свекровь, запомни. Тебе такой ласковый зверь достался, потому что я воспитывала. Но неприязни у меня к тебе нет.

— А южанин твой где сейчас? Вы расстались?

— Все печально, златовласка. Не знаю я, где он.

— Так найди! Если любовь, то почему он тебя тоже не ищет?

Серые глаза девушки блеснули голубизной и тут же погасли, она вся как-то рослой фигурой поникла, уменьшившись:

— А я не уверена, что нужна ему была больше, чем на одну ночь.

— Ты чего, сдурела?! — Злата забыла о себе думать, отпихнулась от моих объятий и с праведным гневом ткнула северянку кулачком в плечо. Та сидела рядом с диваном, близко. — Такую как ты невозможно на одну ночь выбрать! Сказала бы «умер» — поверила, а что поиграл и бросил — ни в жизнь!

Получилось странно — и утешающе, и жестоко одновременно. За Алекс могло быть такое, удавить где-нибудь любовника дочери с помощью третьих лиц для подстраховки и не огласки. Не объявится паренек внезапно, не разрушит ее шантаж с омерзительным инцестом… Лёна про смерть не думала, но, услышав «умер» потемнела лицом.

— Расскажешь, как все было? Как его зовут?

— Кармин.

«Зовут», а не «звали», и я заслужила благодарную полуулыбку «свекрови» — на вид ровесницы, а на деле девушки, что младше меня на пятнадцать лет.

— Мать захотела в пустой части сада выстроить террасу и беседку с фонтаном. Заказала проект, наняла рабочих, — разномастная бригада, и западники и северяне были, большая часть — южане. Все под ней прогибались и слушались, звериным магнитом давила, ходила проверять и указывать раза по три за день. Наслаждалась обожанием… возвращалась довольная, сияла как слюнями обмазанная.

— Фу.

Злата выказала, а я про себя поморщилась. И про убитых детей подумала, — не только в обожании дело, наверняка контролировала, чтобы работники с лопатами по дури не сунулись в другую часть сада.

— Мне на все дни работы выходить запретила, не фиг самцов приманивать, я и послушалась, и нет. Гуляла тайком, наблюдала скрытно, и видела, что нет ничего более отвратительного, чем обычные мужчины. Когда работают — нормальные, а как мать нарисуется, кипятком ссутся, на цыпочки встают и из кожи вон лезут. Все, кроме одного. Явно, что родом с юга, так и приехал недавно — со смуглой кожи загар не сошел, как темное золото смотрелся. Чернявый, кареглазый, мускулистый, — тонкокостный только и ростом с тебя. — Лёна качнула подбородком в мою сторону, а ладонью себе чиркнула о край плеча. — Малек, а сила и энергия аж звенела… пялился на товарищей и не понимал, что с ними. А когда попадал за спину матери, дурачился, и неприличные жесты той показывал. Ну как на такого было не обратить внимание? Я и не знала раньше, что среди мужчин тоже вольные есть.

Злата перебила, попросив пояснить — что за магнит, и что за вольные? Как выслушала, на всю комнатку заорала:

— Великий Морс, гадость какая! У нас тоже нечистые есть, но что бы так!

— Нечистые?

Меня больше всего покоробило от «Великого Морса». Наверное, теперь буду вздрагивать, если сама по привычке упомяну или услышу. Пока Злата в свою очередь начала объяснять, встала с дивана и поставила чайник. Порылась на крохотной полке Вилли в поисках чая и заглянула в холодильник. Подсохшие бутерброды с сыром, вчерашний кефир и два пирожных — будет нам ужин.

— Был день разок, когда южанин демонстративно обедать ушел не к палаткам своим, а за территорию, к дороге. Тошнить, видно, стало от ненормального поведения тех, с кем работал. Я проверила, мать далеко, взяла и вышла к нему… как он подавился, вы бы видели!

Лёна засмеялась таким завораживающе грудным смехом, что меня проняло любованием. Даже лысая, даже в мужском костюме, плоская и широкая — красивая она была именно что как женщина. Моря грации мало, еще и смех как глубокая волна. Рассказ о южанине сам по себе взволновал, я и о своем Толле вспомнила, — типаж многих мужчин жаркого побережья…

— Узнал, что я дочь хозяйки, так и сказал — у такой ведьмы такая богиня? И глазищами своими карими всю обсмотрел, с ног до головы. По-настоящему с восхищением, а не потому что магнит, да я его и не задействовала. Это чувствуется. А на следующий день внезапно Нольд приехал, на выходные. Мать бесилась, что спрятать меня не успела, но выгнать его не могла, мы наболтались, часами вместе просиживали… он мне про будущее говорил, что дотерпеть только до совершеннолетия, в столицу заберет — там дело, там друзья, настоящая воля. Вытащит из плена, едва закон позволит. И уехал в воскресенье вечером. Рабочие вернулись в понедельник. Я три дня промаялась, так злость взяла, что жизнь мимо проходит, и свобода вместе с братом исчезла. Все теряю, до всего ждать надо, а как фонтан достроят — так и южанина больше не увижу. Единственного, с кем рядом можно воздухом подышать!

Лёна замолчала, а Злата сидела на диване взведенной пружинкой, выжидая продолжения.

— И? И?!

— Ну… улучила минутку к концу их смены вечером, подловила, когда один был и напрямую сказала: на втором этаже первые два окна справа, — моя комната. Если сильный и смелый, приходи. Он пришел. Думала — и меня в пепел, и постель обуглится, как под лавой была — демон огненный. А утром мать застукала… Кармин ни сам вовремя не сбежал, ни я не выгнала, уснули без сил напару.

— Как под лавой…

— И что она ему сделала?

— Буквально — ничего. Разоралась и всех работников выгнала через час за ворота. Палатки и оборудование потом отдельная служба вывезла. А мне заявила… — Покосилась на Злату и обогнула подробности. — Ты слышала, шантажировать стала, что или смерть, или послушание.

— Почему тебя твой Кармин потом не выкрал? Не пробрался в дом обратно через неделю, месяц, и не увел? С ним точно что-то случилось!