В самом Сердце Стужи. Том II - Александр Якубович Страница 44

Я даже перестала задавать бесконечный вопрос, почему я не способна вырваться из круга перерождений и окончить свое полное сомнений и мучений существование.

Но когда Петер коснулся меня, мою душу озарил свет подобный тому, который озарял меня и в прошлой жизни во время служения храму. Я даже отчетливо помнила замечание того, старого Петера о том, что моя душа настолько чиста, и я настолько много времени провела в молитвах и трудах во славу Алдира, что нахожусь к богу ближе, чем он сам, верховный жрец Храма.

Возможно, дело было в этом. Ведь моя душа не перерождалась, она оставалась прежней. Старой, израненной и истерзанной тысячей несчастий и горестей, душа эта пыталась найти путь к богу, и пусть я была всего лишь женщиной, не способной познать истинный замысел господень, я смогла добиться многого в стенах Храма Алдира. Я положила целую жизнь на служение Храму, и к самому ее концу пользовалась достаточной властью и авторитетом, имела репутацию одной из самых рьяных и внимательных служительниц.

Все это было нужно мне для свободы перемещений и изысканий, дабы ни один сановник не посмел усомниться в моем праве посещать архивы или сопровождать Петера в заграничных визитах.

Я никогда не стремилась к святости, но воспринимала подобную реакцию на благословения как должное.

Это было удивительно, ведь впервые я смогла принести с собой в следующую жизнь что-то кроме душевных ран и бесконечных сожалений. Уйди я до свадьбы с Виктором в храм, то довольно быстро бы стала феноменом, мощнее Петера в десятки раз. Мое имя разлетелось бы по всему континенту, словно пожар, ведь для достижения подобного эффекта нужны десятилетия прилежных молитв. Связь моей старой души с Алдиром была невероятно сильна для столь юного тела, и это выглядело буквально как чудо.

Вот только эта особенность была для меня совершенно бесполезна.

Как бы ни была женщина близка к Алдиру, как бы ни была чиста ее душа, эта близость ничего не давала.

Женщины и так были способны даровать жизнь, так что целителями им не стать — таково было слово учения. Стабильно исцелять касанием могли только мужчины, только им Алдир даровал достаточно своей силы, только на их зов откликался. Святые среди женщин встречались, но не за целительство, а за достижения в науках и богословии, за исследования или помощь страждущим. Связь с богом Алдиром для женщины была почетна, но в сути своей бесполезна, тогда как мужчины могли извлекать из нее прямую выгоду в виде исцеляющего касания или очищающих молитв.

И сейчас я была в ситуации, что связь моей души с Алдиром лишь причиняла неудобства, ведь могла вызвать ненужные вопросы со стороны окружающих и моего супруга. Я не знаю, к каким выводам пришел Петер, но после моих слов о том, что все в порядке, жрец больше в этой теме не возвращался. И я надеялась, что никогда более не вернется. Уверена, с годами связь ослабнет, ведь я совсем не молилась, а пока мне не стоит встречаться с новым препозитором без крайней на то необходимости.

Уже по шагам барона, едва он вошел в покои, я поняла, что что-то случилось. А ведь сегодня у него была назначена встреча с Петером, во время которой Виктор планировал открыть новому настоятелю секрет консервирования и попросить помощи жреца. Неужели я ошиблась в своих прогнозах и Петер отказал? Или же затребовал денег, коих мы не могли ему выплатить? Или же?..

— Милорд, все в порядке? — буднично спросила я.

Мой голос звучал хрипло. Еще с обеда я осталась в одиночестве — Лили как ушла из комнаты для шитья, так сегодня и не вернулась — так что поговорить мне было не с кем. Я не тяготилась одиночеством, оно было для меня привычно, да и Лили слишком много болтала за работой, но вот мое горло было иного мнения. И сейчас голос меня подвел.

— Нет, нет… — рассеянно ответил мужчина, следуя своим обычным маршрутом к недавно установленному специальному тазу для умывания рук. — Просто тяжелый день.

— Как прошла ваша встреча с новым препозитором? — продолжила я расспрашивать супруга.

На самом деле такие разговоры были мне в радость. Самой спрашивать, когда интересно, либо же молчать — когда нечего сказать. Такая малость, но как много она значила в повседневной жизни! Виктор Гросс же оправдывал свою хмурую внешность и обычно был немногословен, так что единственный способ выудить что-то из этого мужчины — задавать совершенное неучтивые, почти что грубые, прямые вопросы.

— Нормально, — коротко ответил муж.

И больше ничего не сказал. Что было странно.

Я тут же почувствовала холодок пренебрежения, которым потянуло от барона. Этот холодок, словно сквозняк, тут же забрался под мое платье, стылой волной пробежав от пят и до самого затылка, потянулся к груди, стремясь опутать сердце.

Думая, что мне показалось, я досчитала до десяти и, когда барон уже садился за стол, спросила его вновь:

— Так препозитор согласился на нашу затею? — спросила я.

— Да, он принял ваше предложение, миледи, и будет освящать горшочки, — ответил мужчина, протягивая руку к тарелке со свежим хлебом.

Я же как обычно ухаживала за мужем, выбирая лучшие куски курицы, которую приготовили с сушеными травами и на свином жиру специально для барона. Этот мужчина любил мясо, но отдельно отдавал предпочтение птице, по всей видимости, жалуя ее за яркий и насыщенный вкус.

— Благодарю, миледи, но я не голоден, — остановил меня барон, жестом показывая, что отказывается от своей порции.

— Что-то случилось? Вам нездоровится? — с тревогой спросила я, вглядываясь в лицо мужа.

Выглядел Виктор вроде как обычно, но что-то изменилось в его взгляде. Хотя в целом выглядел он вполне здоровым, только слегка уставшим после целого дня всевозможных хлопот.

— Нет, просто не хочу есть, — ответил муж. — Да и не стоит вам так утруждаться, постоянно накладывая мне на тарелку. Я взрослый мальчик и руки у меня тоже имеются. Возьму сам, если захочу.

Этот резкий ответ привел меня в замешательство, однако я быстро взяла себя в руки. Поставила на стол тарелку, после чего аккуратно разлила по кубкам вино, но прикасаться к посуде барона не стала, не рискуя злить его еще больше.

Это был первый раз, когда я