Последние стражи Аарона (СИ) - Мирослава Драгович Страница 47

— Неужели ты готова заплатить такую цену? — только и смог произнести он, пока его мысли летели быстрее птицы куда-то в далекое будущее, где рядом с ним окажется другая женщина, нелюбимая и чужая, но способная укрепить тот мир, который будет построен в негостеприимных горах Дагмера.

Ульвэ не ответила ничего, но вскочила и легким взмахом руки потушила гревший их прежде костер. Короткое дуновение ветра обдало выступ, взметнув в воздух колючие снежинки, и они погрузились в темноту. Аарон ощутил злость на самого себя — она не понимала, а он не мог признаться, что не знает, способен ли принести ей и всему Дагмеру мир, не слыша голоса матери. Он почувствовал себя пустым, но там, где-то на дне этой пустоты теплилось еще одно чувство.

— Я люблю тебя, Ульвэ, — проговорил Аарон, глядя на темный силуэт девушки. — И никогда не оставлю тебя. Но ни за что не пойду против воли отца. Скажи так всем, кто услышит твой громкий голос.

Он увидел, как она взметнула взгляд в небо и сжала губы, прежде чем его слуха коснулся звук, которого он ждал и боялся. Он значил, что стоит заглушить боль своим долгом.

— Уооооооо-о-о! Уооо-о-о!

— Это они! — вскрикнула девушка, хотя он уже крепко ухватил ее за руку, чтобы первым пробираться по опасной горной тропинке.

— Уоооооо-о-о!! — настойчиво трубил чей-то охотничий рог.

Мелкие камни, снег и лед под ногами не давали бежать, но их дыхание и без того становилось частым.

— Я боюсь, Аарон. Что будет со всеми нами? — проговорила Ульвэ, стараясь изо всех сил поспевать за принцем.

Он не ответил. Только бросил короткий взгляд вниз на заметавшийся город — вспыхивали факелы, суетились дозорные, лаяли собаки. Дагмер был вырван из безмолвия, которое, с первого взгляда, можно было принять за сон.

Когда они оказались у наспех сколоченных ворот, от него не осталось и следа. Воины в кольчугах и мехах, их кони, повозки… Аарон метался по месту, которое уже теперь, звалось городской площадью, хотя еще ничем не напоминало ее. Проклятая грязь под ногами предательски скользила, едкий факельный дым забивал горло и глаза. Ульвэ не бросилась за ним в толпу, оставшись ждать у большого шатра, но Аарон тут же заметил, как ее отец, очевидно разгневанный, уводил ее прочь.

Одного из спешившихся всадников Аарон принял за брата и бесцеремонно дернул за плечо, отступил назад, уперся спиной в конюшего, ведущего уставшую пегую лошадку к воде. Еще через шаг на него огрызнулся большой мохнатый пес, через два — какая-то заплаканная женщина отшатнулась прочь.

— Морган! — не выдержав крикнул Аарон. — Морган!!

Он беспрестанно вертелся, вглядывался в чужие лица, но ни в ком не узнавал брата.

— Где Морган? — он наконец увидел мечника, показавшегося ему отдаленно знакомым — тот жил в Эстелросе, но чаще бывал с Кейроном в чужих землях, чем с собственной семьей. Но тот лишь покачал головой в неясном жесте.

Наконец чья-то рука в шипастой перчатке легла на плечо Аарона.

Обернувшись, он увидел Стейна.

— Ты должен знать, что я пытался его образумить, — громко выпалил он, отринув все приветствия. — А теперь иди! У тебя мало времени! Он написал два письма — тебе и принцу Бервину.

Аарон схватил запечатанный свиток, которым Стейн уткнулся в его грудь.

— Иди! — снова поторопил он. — Я найду тебя позже.

Шатер, приготовленный для останков родителей, был совсем близко. В воздух уже взметался дым от костров, разведенных теми, кто считал своим долгом стать частью ночного бдения, и Аарон отправился бы туда вместе с Морганом, но теперь он метнулся к какой-то лачуге подальше от толпы.

Факел на ее стене подарил достаточно света, чтобы различить каждое слово в письме, написанном наспех. Аарон еще не до конца переломил сургучную печать, но уже увидел скупое обращение к нему.

Брат мой,

Пишу тебе в надежде на прощение. Я задержал свою миссию. Мне нужны были эти дни, чтобы утвердиться в своем решении. Я не ровня тебе, не мыслитель, способный предвидеть любой исход. Мы оба знаем, кто мы такие и по чьим стопам шли всю жизнь. Я собрал до последней все кости нашего отца и матери. Я возвращался в тот проклятый лес, чтобы принять и убедиться, что не оставил там ни одной. Все стражи, убитые вероломно, получили почести, которые мы только смогли им дать. Я выполнил свой долг, но не вернулся назад. Знаю, что ты не станешь сыпать проклятиями и примешь мой путь и свой, которого не ждал. Я отправляюсь на Запад, и делаю это ради нас с тобой, ради всех, кого Кейрон привел под флаг нашего дома. Не могу гадать, останусь ли живым, оттого передаю дело, завещанное нашим отцом, тебе, мой брат. Этим письмом я отрекаюсь от короны, от всех почестей, что были бы мне даны, и делаю это в полном здравии и рассудке. Выбирая между правлением и местью, я выбрал справедливость.

Морган

Аарон закашлялся, оказавшись не в силах захватить отяжелевший от дыма воздух. Сжав письмо, он всего лишь на миг уткнулся плечом в стену лачуги. На одно короткое мгновение, словно вырванное у царящей кругом суеты. Там, где-то далеко, в прошлой жизни, в звенящем от беззаботности детстве, остались те дни, когда братья дрались, пробуя свои силы, оценивая ловкость и проворство. И вот, будто снова Аарон получил сокрушающий удар под ребра и рухнул куда-то вниз, потеряв опору. Кейрон и Эдина видели возню детей, но никто не вскрикнул, не бросился к нему — настоящий Бранд должен уметь падать и подниматься один.

Справедливость.

Это слово оказалось тяжелее, чем кулак брата. Аарон холодно ухмыльнулся и крепче сжал зубы. С удивлением, он вдруг расслышал, что чувство гнева в нем не такое яркое, как удивление. Почему он был настолько слеп, что не предвидел этого исхода? С горечью он признал, что понимает Моргана. Он и сам всем своим существом желал мести, но только брат смог прикрыть эту жажду идеалом справедливости.

Мы оба знаем, кто мы такие и по чьим стопам шли всю жизнь.

Морган был порывист, как и ветер, которым он владел. В своем отречении он не пошел против собственной природы, но не учел одного. И эта мысль пронзила Аарона и засела крепко, как зловредная заноза.

— Я не маг, но я Бранд, — прошептал он себе под