Тайны пустоты (СИ) - Елисеева Валентина Страница 48

За легкой, ни к чему не обязывающей застольной беседой, Стейз сам не заметил, как сказал:

– Все мои решения Верховный стратег и Галактический Совет утверждают сходу, требуя доработки лишь в трёх процентах случаев.

– Раньше вас радовало отсутствие бюрократических препон на пути научно-технического прогресса, – проницательно заметил психолог. – Что изменилось теперь?

Делая вид, что с удовольствием жуёт конфетку, которая для него сейчас с таким же успехом могла бы состоять из глины, как из шоколада, Стейз старался подобрать верный ответ и не находил его. Впрочем, психологам редко требовались ответы – они вполне охотно сами отвечали на свои вопросы. Ожидания Стейза оправдались: ведущий специалист реабилитационного центра заговорил сам:

– Вам трудно выразить неясное ощущение, причиняющее беспокойство. Позвольте, я попробую угадать, а вы кивните, если мне это удастся. Вы заподозрили, что руководство Альянса настолько полагается на безошибочность ваших решений, что не утруждает себя их проверкой, и в итоге вы несёте на своих плечах весь гигантский груз ответственности за всё, что делается в галактиках. Не делите этот груз с тысячей сенаторов, с другими стратегами, с Верховным, со множеством аналитиков Стратегического Центра и руководителями других служб, а лично ответственны за ВСЁ. Знаете, если бы я заподозрил подобное, у меня был бы нервный срыв. Должность Бога – слишком тяжёлая ноша для человека.

– У меня комплекс Бога? – недоверчиво усмехнулся Стейз.

– Наоборот: вы переживаете, что на вас незаметно и принудительно взвалили его обязанности. И поскольку никакого «комплекса Бога» у вас и в помине нет, то вы страшно неуютно чувствуете себя на его месте. Гнёт немыслимой для человека ответственности вынуждает вас сомневаться во всём из боязни совершить ошибку, которую никто не заметит и не исправит. Полагаю, прежде всего это проявляется в том, что вы перестали верить в прописные истины и в логичность самых безупречных научных выкладок самых проверенных теорий. О, вы кивнули, значит, я угадал. Давайте-ка устроим одну проверку.

По кабинету разнёсся низкий звук вызова громкой связи, и голос руководителя аналитического центра недовольно произнёс:

– Господин психолог, рабочий день уже закончился!

– Но вы-то ещё на работе, верно?

– Допустим. Что вы хотели? Посещение ваших пенатов у меня по графику в следующем месяце.

– Сделайте огромное одолжение, ответьте мне всего на один вопрос: сколько времени тратят ваши службы на исследование безопасности и эффективности предложений Первого стратега?

– Процентов семьдесят всех рабочих человеко-часов! А если приплюсовать официально нерабочие человеко-часы, то и того больше, а что?

– Предлагаю уменьшить нагрузку ваших специалистов в нерабочее время, – серьёзно пожурил собеседника психолог. Выслушал несколько его попыток что-то сказать на нелитературном языке, каждый раз своевременно обрывавшихся благодаря с детства воспитанной вежливости, и учтиво попрощался. – Видите, Стейз, ваши волнения не имеют оснований, вы не один в упряжке управления Альянса. Доля здравого скепсиса присуща и Верховному, и сенаторам и всем прочим руководителям высшего звена, и никто из них не относится к своим обязанностям халатно. Думаю, если вы запросите сводку по проценту утверждаемости предложений других стратегов, то получите те же три процента возвратов на доработку – никто из ваших коллег не жалуется мне на суровость руководства. Как чай?

– Прекрасно, – выдохнул Стейз.

С его плеч и правда будто груз упал, даже конфета неожиданно понравилась. Чего он взволновался из-за второй звезды? Если вдруг начнёт коллапсировать, её энергию можно направить в миллионы энергоблоков по всем галактикам и получится не космический вулкан, а печка-теплушка. Кроме того, такое исключение из правила, как и любое исключение, даст новый толчок к развитию теории эволюции звёзд.

«Для настоящих физиков любая проблема – это дар Божий!» – вспомнилось ему насмешливое изречение Таши. Вспомнилось, как забавно она закатывала глаза при этом, встряхивала пушистыми кудряшками, и в груди усилилось малопонятное чувство. Он скучает по ней? Это несомненно, как и его горячая к ней тяга, но отчего влечение к этой конкретной девушке приобретает такой пронзительно нежный, незнакомый ранее оттенок? Как же легко запутаться в эмоциях! Хорошо, что человеку дан разум, позволяющий контролировать хотя бы свои решения и поступки!

– Меня направил к вам Военный стратег – он подумывает поднять вопрос о моей способности выполнять обязанности Первого стратега галактик, – вернулся Стейз в реальность. – Вы и раньше сомневались, что я подхожу для этой роли, что думаете теперь?

– Считаю, что именно теперь вы как никогда лучше соответствуете вашей должности. Я так и скажу Военному стратегу.

Глава 19. Тёмная ночь для симбионта

Резкое мужское лицо смотрело на Ташу с рисунка глазами цвета космоса. Скоро она сможет оклеить портретами Стейза все стены своей комнаты в Стратегическом Центре. И когда привыкнет к тому, что на неё со всех сторон смотрят его необычные глаза – она перестанет бояться их в оригинальной форме на живом, настоящем лице любимого мужчины. Преодоление страха – повторение страха – преодоление страха. Теория гласила, что постоянное прохождение этого цикла создаёт у человека уверенность в подконтрольности своей фобии, а вследствие роста этой уверенности постепенно действительно от неё избавляет.

Боишься темноты – не останавливайся на пороге тёмной комнате, шагни в неё, пройдись и спокойно вернись на освещённое пространство. К дрожащим ногам вернётся устойчивость, холодный пот перестанет выступать на лбу – и твоя боязнь станет чуточку меньше. Боишься пауков – не убегай с визгом от насекомого, а проследи за тем, как он ползёт по своим делам, не имеющим ни к тебе, ни к твоему страху никакого отношения.

Добавив таинственных теней на веках и яркости звёздчатым искрам в глазах, Таша спрятала портрет под ворох зарисовок, сделанных в различных мирах. Скачки с планеты на планету сбили ей биологические часы: везде была разная длительность местных суток, отличающаяся от общегалактических то в большую, то в меньшую сторону на несколько часов. Длительность часа везде старались максимально приблизить к общегалактической единице времени, но поскольку было крайне неудобно иметь дробное количество часов в сутках, то и здесь имелись расхождения. На укрытой снегами планете сейчас была ночь, а Таше совершенно не хотелось спать. Не удивительно, если до этого она неделями жила по общегалактическому времени, показывавшему сейчас разгар дня.

Расставшись с надеждой выспаться, Таша разложила перед собой зарисовки растительно-вирусных симбионтов и открыла на виртуале их трёхмерное изображение (зависшее посреди комнатки в многократном увеличении). Весь день она обсуждала с иномирными коллегами историю борьбы с паразитом-захватчиком и пришла к выводу, что всевозможные химико-биологические пути решения проблемы многократно (и неуспешно) ими опробованы.

«Пора принять для себя неоспоримый факт, что мой земной опыт борьбы с экологическими бедствиями куда беднее опыта учёных Альянса. Бесполезно пытаться придумать способы разделения вируса и симбионта, бесполезно изобретать ядовитый химикат – если бы проблема в принципе имела такое решение, его бы давно нашли без меня. Какими навыками и умениями я отличаюсь от иномирцев – вот с чего надо начинать! Как уже выяснилось, мне гораздо легче, чем им, придумать изощрённый способ убийства живых существ. Однако хотелось бы надеяться, что этим моё неповторимое своеобразие не ограничивается».

Глубоко уйдя в мысли, она кружила вокруг голограммы симбионта, бездумно смотря то на трёхмерную модель, то в потолок, то по сторонам. Матовый блеск выданного Стейзом костюма привлёк внимание, и на сердце стало тепло, а желание увидеть его воочию накрыло с головой.