Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева Страница 49

– Это только для высших, – как можно беспечнее отмахнулась Ника, – помогает наш дар развивать и подпитывать. Для других людей прока от нее нет.

Ложь неприятной горечью разошлась по языку, и Доминика поспешно отвернулась, чтобы Нарва не заметила, как ее щеки заполыхали под стать румяннице. Впрочем, старая травница ничего и не замечала – она была слишком увлечена вязанием небольших пучков ромашки. Стягивала их суровой ниткой, так чтобы не разлетались и сушить было удобно.

На всякий случай Ника отложила свой мешочек в сторону – незачем лишнее внимание привлекать. А позже, когда неутомимая травницы отправилась к малиннику, развела огонь в очаге. Поставила на него медную чашу с ключевой водой и опустила в нее кусочек прошлогоднего прополиса. Цветы растерла в ступе, отчего они стали похожи на свежие капли крови и, тоже отправила в чашу. Дождалась, когда содержимое начало покрываться ленивыми пузырями, плеснула чуток настойки фиалки, перемешала и загасила в отваре черную свечу. Зелье зашипело, покрылось рябью, и сменило цвет с кровавого на бледно-желтый.

Готово. Доминика перелила его в маленькую скляночку, прочно закупорила крышкой и спрятала в глубоком кармане платья. Как раз за пару минут до того, как вернулась Нарва.

За день они еще несколько раз прошлись по лугу, наведались в рощу на том берегу реки и принесли столько трав, что едва хватило места развесить все пучки. Нарва к вечеру совсем притомилась и, без аппетита поужинав, легла спать, хотя солнце еще не опустилось и до верхушек старых сосен. Доминика прибралась на столе, веником прошлась по дощатому скрипучему полу, вышла из избушки и тихо прикрыла за собой дверь.

Добравшись до холма, с которого открывался вид на главную крепость Вейсмора, она остановилась и нащупала в кармане заветную бутылочку. Еще теплую, странно тяжелую и как будто пульсирующую. Достала ее. Долго смотрела, как внутри поблескивает густая, масляниста жидкость. Потом открыла, понюхала – пахло свежей весенней землей. Так и надо.

Доминика снова обратила взгляд на тяжёлые каменные стены, на серый флаг, развевавшийся над башней, на размытые тени облаков, скользившие по крышам.

В груди кололо. То ли совесть, то ли страх, то ли горючий стыд. Неправильный это поступок. Плохой и жестокий. Но по-другому она не могла. Слишком велик ужас, который намертво впился в сердце после того случайно подслушанного разговора. Как после этого смотреть в глаза кхассеру, Ника не представляла, но…

– Прости, – выдохнула и быстро, пока не передумала, поднесла флакончик к губам.

Сделала глоток и зажмурилась, чувствуя, как в горле беснуется огненный ком. Зелье было сладким и одновременно острым, как перец из прибрежных городов.

Дальше становилось хуже. Доминика закашлялась, из глаз покатились огромные слезы, а легкие сжимались, не в силах протолкнуть воздух. Затем Нику скрутило. Так сильно, что перед глазами поплыли лиловые пятна. Ей пришлось ухватиться за березовый ствол, чтобы удержаться на ногах. Больно!

Эта боль сначала сковала верхнюю часть тела, потом начала спускаться и наконец сконцентрировалась ниже пупка. Внутренности пылали, будто их резали раскаленным на огне ножом. Во рту появился привкус крови.

Ника уже рыдала в голос. Ей казалось, что она умирает, что внутри нее что-то неотвратимо ломается, исчезает.

А потом все прошло.

Она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что лежит на земле, а вокруг все так же приветливо шумит листва, разливаются птичьи трели. В потной ладони сжат початый пузырек с зельем.

Живая.

Доминика прислушалась к ощущениям – все в порядке. Больше ничего нигде не болело, не давило и не разрывало в клочья. Наоборот, она чувствовала себя бодрой и как будто отдохнувшей. Проворно вскочила на ноги, умылась водой из ручейка и отправилась в Вейсмор, изо всех сил убеждая себя, что поступила правильно.

А карман все так же оттягивала маленькая бутылочка, при каждом шаге размеренно ударявшая по бедру.

Вернувшись в замок, она первым делом отправилась в лазарет. Надо было проведать Ладу, которую Серхан так и не отпустил домой, несмотря на уверения, что все в порядке и нигде не болит. Может, и не болело, но из-за бессонных ночей она была похожа на маленькое взлохмаченное чучело. Ведьмачонок, которого назвали Симусом, оказался очень неспокойным малышом. Сон его был чуток и кратковременен, и стоило только матери отлучиться хоть на пару минут, как лазарет наполнялся детским пронзительным писком.

– Тяжело ему, – Серхан, стоял возле наскоро сколоченной колыбели и рассматривал ее маленького беспокойного обитателя.

В лазарете в основном воины попадали, а младенцы редкостью были. Обычно им на свет помогали появляться деревенские повитухи, которые приходили домой в роженицам, зажигали свечи и ставили кипятить воду, чтобы помещение наполнялось парами лекарственных трав. Пели песни, вязали куколок из соломы и чертили успокой-символы на животе рожениц, а потом, когда ребенок рождался, обрезали пуповину, делали первое омовение, кутали в новую пеленку и передавали кряхтящий кулек измученной, но счастливой матери.

– Где Лада?

– Я отправил ее на улицу. Пусть хоть подышит, а то ведь день рядом с люлькой сидит и боится лишний раз моргнуть, чтобы не просмотреть его.

В этот момент малыш снова заплакал. Не открывая глаз, он сморщил крошечное личико и тоненько захныкал.

– Сейчас разойдется, – главный целитель Вейсмора бережно взял его на руки, придерживая ладонью голову.

Почувствовав чужое тепло и прикосновения, ребенок затих и сонно заморгал, будто пытаясь понять, кто перед ним.

Серхан аккуратно уложил его на сгиб локтя и, плавно покачивая, начал ходить из стороны в сторону, монотонно перечисляя себе под нос названия лекарственных трав, микстур и снадобий. Перехватив удивленный взгляд Доминики, он смущенно кашлянул:

– Сказок я не знаю, петь не умею, а так хоть что-то бормочу. А вообще… Подержи-ка.

Он сделал пару быстрых шагов и оказался прямо перед Никой. Не успела она опомниться, как ребенок перекочевал к ней в руки. Едва дыша, девушка смотрела, как он куксился и недовольно морщил пипку-носик, собираясь снова зареветь… И сама была готова разразиться рыданиями.

В кармане лежал пузырек с зельем, которое она сама сварила, которое выпила, спасая себя от возможной погибели. Все сделала правильно. Только в груди теперь нарывала заноза размером с бревно, и дышать было больно.

– Ты наверняка песен поболе моего выучила и как с детьми обращаться знаешь.

Стыдом