Исповедь демонолога - Мария Николаевна Сакрытина Страница 52

Наверное, это хорошо.

– Почувствовала себя человеком, – довольно сказала принцесса, вытирая салфеткой губы в конце обеда. – После пятичасовых переговоров… Элвин, ты читал о политике Нуклия вчера? У тебя есть вопросы?

– Да, госпожа.

– Тогда задашь их мне через… – Шериада посмотрела на усыпанный алмазами подол, – полчаса. Я как раз из этого пыточного орудия вылезу. Хотя погоди. Раймонд, мне надо с тобой поговорить. Ах да, комната… Алекс, комната для Раймонда готова?

– Да, госпожа, – поклонился дворецкий.

– Тогда покажи ее и через полчаса проводи Раймонда в библиотеку. – Шериада неприлично высоко подняла подол, обнажив хрустальные туфельки. Поймав мой взгляд, она спросила: – Что? Копытца, да. А ты думал, легко быть политиком?

Туфли она сняла и понесла в руке. И из столовой вышла без всякой грации. Наверное, это хорошо – значит, Рай у нас задержится. Иначе госпожа была бы более чопорна.

– У меня такое чувство, – шепнул мне Рай, пока мы шли за дворецким, – что я участвую в театральном представлении. Эл…

– Я знаю. Я тоже так думал. Просто подыгрывай.

Комната Рая расположилась рядом с моей – вторая дверь из коридора. Она была просторнее, без серебряных знаков, с темно-синими стенами, напоминавшими море, как его рисуют на картинах. Туалетный столик попроще, поменьше шкаф… И у стены стояло белое, как будто сделанное из лебединого крыла, пианино.

– Господа, если будут пожелания… Ваши комнаты соединяются этим проходом, – дворецкий указал на скрытую портьерами дверь у шкафа. А после, так и не дождавшись вопросов, поклонился и оставил нас одних.

Рай пораженно смотрел на пианино.

Я же повернулся к замершему у стены Ори:

– Оставь нас, пожалуйста.

– Да, господин.

– Это шутка? – выдохнул Рай.

– Нет. Купальня у нас одна. Пойдем, покажу – здесь довольно много отличий…

Рай оторвал наконец взгляд от пианино и пошел за мной.

Бассейны его предсказуемо удивили. Но куда меньше – пианино. А вот флаконы на полках – вовсе нет.

– А ты говоришь, мы не спутники. Эл, ты в этом деле меньше меня; поверь, я и не в такие игры играл. Заметь, даже лорду не нужно такое количество косметики.

В это я охотно верил: некоторые аристократы за собой не следили совершенно. Очевидно, в Нуклии было не так.

В шкафу Рая не было черных костюмов, а в шкатулках на столе отсутствовали так удивлявшие меня первое время дорогие украшения.

– У меня полчаса, – напомнил Рай. – Пожалуй, приведу себя в порядок.

– Рай, она не будет…

– Рассказывай!

В полчаса он ожидаемо не уложился: Рай всегда опаздывал. Это плохо, потому что я мог представить принцессу, считавшую минуты, а он – нет. И, неторопливо одеваясь, отмахиваясь от меня, он рассуждал:

– Зачем каждому спутнику своя комната? Да еще такая роскошная? И, слушай, у тебя ведь нет пианино. Почему?..

– А ты разве не играешь?

Мы оба обернулись. Шериада аккуратно закрыла дверь и улыбнулась:

– Прошу прощения, мне следовало постучать. Раймонд, неужели я ошиблась и тебе не нравится музыка? Мне показалось… – Она вопросительно посмотрела на Рая.

Тот стоял в расстегнутой сорочке и… Я никогда раньше не видел его таким растерянным.

– Играю, госпожа. Могу я спросить, как вы узнали?

– Я ведьма, и у тебя музыкальные пальцы. Я вижу такие вещи сразу, иначе грош мне цена. – Шериада подошла к пианино. – Попробуй? Я сама люблю именно этого мастера, но инструмент нужно подбирать под музыканта… Прости, что покупала без тебя.

Рай осторожно поднял крышку. А я впервые обратил внимание, что пальцы у него и впрямь музыкальные, когда он легко пробежался по клавишам.

Шериада в ответ прерывисто вздохнула и уставилась на Рая. Очень внимательным взглядом, словно это был ее любимый шоколад.

– Я буду рада услышать, как ты играешь. – Ее голос изменился, став глубже и одновременно мягче.

Рай, естественно, понял, что это значит, и медленно снял рубашку совсем. Мгновение в комнате царила тишина. Потом принцесса повернулась к пианино. Музыка лилась из-под ее пальцев совершенно волшебная – и волшебным же образом она украла возбуждение.

– Хорошо настроен, – сказала она потом, закрыв крышку. – Раймонд, я жду тебя в библиотеке. Соседняя дверь. Пожалуйста, не опаздывай.

Она ушла, а мне вдруг вспомнился взгляд юноши с портрета в ее спальне. И то, как сама Шериада смотрела на него.

– Любит, когда ее соблазняют, – выдохнул Рай. – Бывает. – Он схватил сорочку. – Пожелай мне удачи.

– Лучше оденься.

Но Раймонд только отмахнулся. Сорочку он небрежно накинул – и я не хотел представлять, как Шериада поведет себя, когда он явится к ней в таком виде. Наверное, снова будет стоять как статуя.

В любом случае их разговор затянулся. Я ждал в коридоре – это было необязательно, конечно, но мне было неспокойно. Не знаю почему.

Вездесущий Ори замер рядом, на приличном для слуги расстоянии. Для камердинера он был очень исполнителен, и меня по-прежнему не радовал его страх.

«С этим нужно что-то делать», – думал я.

Только понятия не имел что.

Хм. Если у меня своя комната, у Рая своя… Где тогда живет Ори?

Из библиотеки не доносилось ни звука, сколько бы я ни прислушивался. Окажись Рай прав и увлекись им Шериада – слышалось бы хоть что-то…

Почему меня это волнует?

Чтобы отвлечься, я повернулся к Ори:

– Скажи, у тебя тоже есть своя комната?

– Да, господин. На половине для слуг.

– И это…

– На первом этаже, господин, около кухонь.

Там, где полагалось жить и спутникам.

– Госпожа тебе хотя бы платит?

Ори улыбнулся:

– Конечно. Миледи очень щедра. Не то чтобы мне были нужны деньги, ведь еда и крыша над головой есть.

– Ты из Нуклия, да? И… знаешь мой язык. Как?

– Миледи сказала, у меня способности к языкам. Поэтому она меня взяла; а еще потому, что у меня большой опыт. – В голосе Ори слышалась гордость.

Что ж, я бы тоже гордился. У меня, очевидно, способности к языкам отсутствовали.

– И… ты был не против отправиться с ней в другой мир? В Нуклии у тебя наверняка осталась семья, друзья…

– Нет, господин. У меня никого нет.

Я посмотрел на него и поежился.

– Звучит очень грустно.

– Как скажете, господин.

Я тоже нелюдимый, так что могу его понять. Но у меня хотя бы есть семья…

Дверь в библиотеку наконец открылась, и наружу выбрался, пошатываясь, Рай. Меня даже подбросило, когда я его увидел: он плакал. И шел, кажется, вслепую. Я