Лиза Смит - Дневники вампира: Темный альянс Страница 53

Наконец Елена чуть отстранилась от Стефана, чтобы получше рассмотреть его, а он, молча глядя на нее, обхватил ее голову ладонями. Елена, громко рассмеявшись от счастья, несколько раз сжала и разжала пальцы, не сводя с них взгляда, а потом запустила их в шевелюру Стефана. Они поцеловались.

Бонни без всякого стеснения любовалась ими, чувствуя, что плачет от безумной, опьяняющей радости. У нее саднило горло, но это были не горькие слезы боли — они были сладкими, и, плача, она продолжала улыбаться. Она вся измазалась в грязи, насквозь промокла, но никогда в жизни она еще не была так счастлива. Ей хотелось танцевать, петь, вытворять всякие безумства.

Потом Елена оторвалась от Стефана и окинула всех взглядом, и лицо ее было почти таким же светлым, как и тогда, когда она появилась на поляне в облике ангела. Она сияла, как звездочка. «Вот теперь ее уже никто не назовет Снежной Королевой», — подумала Бонни.

— Друзья, — сказала Елена. Только одно это слово, но его было достаточно, — этого слова и едва слышного всхлипа, который она издала, протянув к ним руки. Через секунду все окружили ее, все пытались обнять ее одновременно. Даже Кэролайн.

— Елена, — начала Кэролайн, — прости меня…

— Все в прошлом, — сказала Елена и обняла ее так же радостно, как и всех остальных. Потом она схватила крепкую загорелую руку и быстро прижалась к ней щекой. — Мэтт, — проговорила она, а он улыбался ей, и в его глазах блестели слезы. «Он плачет не потому, что видит Елену в объятиях Стефана, — подумала Бонни. — У него на лице счастье, и только счастье».

И тут на маленькую группу упала тень — кто-то встал между ними и лунным светом. Елена подняла глаза и опять протянула руку.

— Дамон, — сказала она.

Ее лицо светилось такой радостью и любовью, которым невозможно было сопротивляться. «Или, по крайней мере, незачем сопротивляться», — подумала Бонни. Однако Дамон, выступивший вперед, не улыбнулся, а его глаза были такими же, как всегда, бездонными и непроницаемыми. Ни один лучик звездного света, исходивший от Елены, не отразился в них.

Стефан посмотрел на него так же бесстрашно, как перед этим смотрел на болезненно яркий золотой свет, исходивший от Елены. А потом, не отводя взгляда, тоже протянул ему руку.

Дамон смотрел сверху вниз на них обоих, на их открытые, смелые лица, на их протянутые в молчании руки. Руки, предлагающие дружбу, тепло и доброту. Но ничто не отразилось на его лице; он не сделал ни единого ответного движения.

— Ну хватит уже, Дамон, — негромко сказал Мэтт. Бонни кинула на Мэтта быстрый взгляд и увидела, что он пристально разглядывает сумрачное лицо охотника.

Не двигаясь с места, Дамон произнес:

— Я не такой, как вы.

— Ты отличаешься от нас не так сильно, как тебе хочется думать, — сказал Мэтт. — Послушай-ка, — добавил он, и в его голосе появились странные нотки: он словно бы подзадоривал Дамона. — Я знаю, что ты убил мистера Таннера, потому что оборонялся, — ты сам мне об этом сказал. Я знаю, что ты появился в Феллс-Черч вовсе не потому, что тебя вызвала Бонни, — я своими руками разбирал волосы и знаю, что никакой ошибки быть не могло. Ты больше похож на нас, чем хочешь это признать, Дамон. Одного только я не могу понять — почему, почему ты не зашел в дом Викки, чтобы помочь ей?

Дамон коротко и резко, почти автоматически, ответил:

— Меня никто не пригласил!

На Бонни нахлынули воспоминания. Вот они с Дамоном стоят у дома Викки, а рядом звучит голос Стефана: «Викки, пригласи меня в дом». Но Дамона никто не приглашал.

— А как же тогда туда проник Клаус?.. — начала она, следуя за ходом своих мыслей.

— Уверен, что тут постарался Тайлер, — коротко сказал Дамон. — Тайлер помог Клаусу в обмен на то, что тот научил его, как вступить в права наследства. Он наверняка пригласил Клауса в дом задолго до того, как мы стали там дежурить, — может быть, даже до того, как мы со Стефаном вернулись в Феллс-Черч. Клаус хорошо подготовился. Той ночью он оказался в доме и убил девушку быстрее, чем я успел сообразить, что происходит.

— А почему ты не позвал Стефана? — спросил Мэтт. В его голосе не было никакого упрека. Это был простой вопрос.

— Потому что он все равно ничего не смог бы сделать! Я понял, с чем мы столкнулись, сразу, как только увидел Клауса. Я не сомневался, что это — один из Древних. Стефан бы погиб, а беспокоиться о девушке все равно было уже поздно.

Бонни услышала холодок в его голосе, а, когда Дамон снова обернулся к Стефану и Елене, его лицо стало суровым. Он словно принял какое-то решение.

— Видите? Я не такой, как вы, — сказал он.

— Это не имеет значения. — Стефан так и не убрал руку. Не убрала свою и Елена.

— И иногда добро действительно побеждает, — негромко, ободряющим голосом сказал Мэтт.

— Дамон… — начала Бонни. Медленно, словно против воли, он обернулся к ней. Она вспомнила, как они оба стояли на коленях перед Стефаном, и он выглядел так молодо. Как они были просто Дамоном и Бонни на краю света.

Всего на один миг ей показалась, что в черных глазах засветились звезды. Она почувствовала какую-то мешанину чувств — там были и тоска, и недоумение, и страх, и гнев — все вместе. Но потом все стерлось, крепость снова наглухо закрылась, и экстрасенсорное чутье Бонни больше ничего ей не сказало. А черные глаза опять сделались непроницаемыми.

Он повернулся к парочке, сидевшей на земле. Потом снял куртку и подошел к Елене сзади и, не дотрагиваясь до нее, набросил куртку ей на плечи.

— Сегодня ночью свежо, — сказал он. Он закутал Елену в куртку, и на миг его взгляд встретился со взглядом Стефана.

А потом он развернулся и пошел в темноту между дубами. Через секунду Бонни услышала шум крыльев.

Стефан и Елена, не говоря ни слова, снова взялись за руки, а золотоволосая голова Елены опустилась Стефану на плечо. Взгляд зеленых глаз Стефана в последний раз обратился поверх ее головы туда, где исчез в ночи его брат.

Бонни тряхнула головой, чувствуя, что у нее стоит ком в горле, и тут почувствовала чье-то прикосновение; подняв глаза, она увидела перед собой Мэтта, и комок сразу же исчез. Промокший до нитки, весь в кусочках мха и папоротника, Мэтт все равно был прекрасен. Она улыбнулась и ощутила, как к ней возвращается чувство радостного удивления. Безумный, бешеный восторг охватил ее, когда она вспомнила все, что произошло этой ночью. Мередит и Кэролайн тоже улыбались, и Бонни импульсивно сжала руку Мэтта и закружила его в танце. Прямо посреди поляны они подбрасывали в воздух листья, и кружились, и смеялись. Они были живыми, они были юными, и сегодня была ночь накануне солнцестояния.