Когда настанет время возмездия (СИ) - Ирсс Ирина Страница 54

— По крайней мере, есть один всё-таки плюс в твоей сверхъестественности, — практически бормочу, глядя на свой дом.

Алек не сразу меня понимает. Пальцы левой руки в незатейливом темпе отбивали по рулю умеренный ритм, когда сам он смотрел куда-то вдаль дороги поселка. Замирает он резко, словно ему потребовалось время меня расслышать, и смотрит на меня. Алек непринуждённо приподнимает бровь.

— Один? — переспрашивает он, игнорируя всё остальное.

Мне хочется закатить глаза, но удерживаюсь и просто вздыхаю. Вопрос его тоже оставляю без ответа, сейчас не то настроение, чтобы испытывать его самомнение.

— Ты будешь рядом? — спрашиваю я почти с надеждой, словно это обстоятельство больше не является стопроцентным.

Алек даже хмурится от такого вопроса, но буквально на считанные мгновения, пока не смягчается, поняв, что интересуюсь этим всерьёз. А ещё я жутко нервничаю, ладони взмокли от волнения, а пульс участился до звона в ушах.

— Я перегнул палку? — Алек вроде бы и спрашивает, но в то же время констатирует факт.

В его интонации голоса даже можно заметить, что ему данный факт неприятен. Он понимает, что своим поведением заставил меня поверить в его безразличие. Я не киваю в ответ, всё слишком сложно и запутано, чтобы винить его одного.

— Просто хотела убедиться, — пытаюсь юлить я, но пристальный взгляд Алека видит больше, чем говорю.

Задумчивый, он отворачивается обратно и глядит перед собой.

— Конечно, я буду рядом. Скорее всего, в твоей комнате, как проверю периметр.

Я быстро подхватываю его слова, желая скрасить напряжение.

— Вот поэтому это и плюс, — стараюсь звучать оптимистично, — будь ты смертным, давно бы уже переломал себе все кости, пробираясь в мою комнату через балкон.

Серьезное выражение на его лице дрогнет, когда уголка губ касается незатейливая улыбка, Алек перекатывает голову и смотрит в мои глаза безукоризненным взглядом, от которого внутри меня начинает что-то таять.

— Я думал, что ты не фанат моих внезапных появлений, — мягкая хрипотца его голоса, словно воздушная вуаль, укрывающая моё сердце, щекоча его..

Боже, никогда бы не подумала, что можно скучать по определенной интонации голоса. Я наркоман его любви. Зависимая и неизлечимо больная.

Чувствую, как губы расплываются в улыбке, уже предвкушая сладкое примирение, как внезапно слышу всхлип. Так отчётливо, что сразу и не понимаю, что он звучит за пределами машины. Моё сердце запирается, и за рёбрами раскалывается боль.

— Лена…

Это всё, что мне требуется, чтобы сойти с ума, забыть, что вокруг происходит и потеряться. На автомата открываю дверцу машины, а уже через мгновение буквально умираю, попадая в тёплые и такие крепкие объятия мамы.

Меня больше нет, я просто плачу.

Глава 28

Это новый вид тишины, точно царапающей мою кожу, скребущей душу и давящей на мысли.

Мы сидим молча: мама, папа, я. Странно, но за всю жизнь не припомню, чтобы мы когда-то не знали, о чём заговорить. Когда прошли эмоции, когда все отошли от этой пьянительной эйфории встречи, настала настоящая реальность. И самое ужасное из всего этого — озарение. Я так долго злилась на одну маму, что забыла про главное — не она одна меня обманывала. Хотя её вид более убитый и виноватый. Отец же выглядит так, словно понимает, что это только между ней и мной.

В конце концов, это не он родственник Виктора — чудовища, который планировал проводить на мне опыты и заполучить за мой счёт мифическое бессмертие. Хотя, что я могу знать?

— Ты тоже…

— Не передать словами…

Мы заговариваем с мамой одновременно и осекаемся тоже. Наши взгляды встречаются, целых пять секунд мы пристально смотрим друг другу в глаза. Мои — упрекающие. Её — обречённые. Красные и опухшие от прошлых слёз они снова заполняются поблескивающей на бликах света влагой. Я понимаю, что она держится изо всех сил, и хоть моё сердце рвётся на куски от мысли, что ей плохо, никак не могу унять бунт гложущей изнутри обиды.

— Лена… — пытается начать мама, но я знаю, что последует дальше.

То, что пока не хочу слышать.

— Значит, отец тоже замешан во всём, — сама не знаю, почему уже уверена в своём заявлении, но мне жутко хочется, чтобы я ошибалась.

Но нет, я попадаю в точку. Мама поджимает трясущиеся губы и шумно сглатывает, явно не готовая отвечать, хотя уже и собирается, но отец решает взять всё на себя.

— Я работал на Датского, — произносит он так спокойно и буднично, словно и впрямь рассказывает, с чего начиналась его карьера.

Хотя возможно так и есть, просто проблема в том, что с того момента, как мы сели за кухонный стол, я потеряла контроль над своим состоянием, эмоциями и языком.

— Электриком? — язвлю, даже не задумываясь смягчится.

Папа удивленно выдыхает.

— Лена, — словно делает мне выговор, хотя и звучит это крайне сокрушенно. — Я прошу тебя, не делай поспешных суждений, ты не представляешь, как нам нелегко сейчас.

Вот тут уже сокрушаюсь я.

— Вам? Серьезно? Это не вам пришлось прожить девятнадцать лет, даже не предполагая, кем являюсь на самом деле. Не говоря уже о том, что вы меня и вовсе не удочерили, а украли.

— Лена, — на этот раз звучит строже.

Да и вид папы выглядит куда более серьёзней и собранней, но я вообще как будто этого не вижу. Или вижу, но даже не хочу замечать.

— Нет, — машу головой, — не надо только сейчас читать мне нотации. Я в жизни не подняла на вас голоса и не сказала ничего пренебрежительного. Я вас безумно любила и почитала, как самых идеальных родителей. Но сейчас… когда узнала, что всё это было обманом, знаете, мне кажется у меня есть право вас упрекнуть.

— Мы всё те же, милая, — скрипуче надломленным голосом вставляет мама, и мой взгляд мигом нацеливается на неё.

Не могу никак объяснить, почему злюсь на неё больше. Возможно, потому что она скрыла не только правду про меня, но и то, что знала, что на меня уже открыта охота. Вот на этой самой кухне, она сидела и смотрела мне в глаза и не упомянула ни слова, что орден совсем рядом. Вместо этого после она делала вид, что собирается разрушить мою жизнь. Это даже обманом не назовёшь, а каким-то странным методом манипуляции.

— Почему ты мне не сказала? — спрашиваю прямо.

— Я не была уверена, что ты уже всё знаешь, — сразу же отвечает она, понимая, про какой именно момент говорю.

Но это только сбивает с толку. Я не рассчитывала, что она и сейчас продолжит обманывать.

— Ложь! — возражаю тут же, едва ли не срываясь на крик от всколыхнувшегося возмущения. — Ты знала, кто такой Алек!

— Но я не знала, рассказал ли он тебе! — также на эмоциях парирует мама. — Я ждала вас в тот вечер вместе, хотела найти момент поговорить с ним и убедить его переехать. Хотела сказать ему, что надо быть осторожнее и рассказать всё, что знаю про Орден! Отец же в это время искал самое безопасное место, проверял, есть ли там кто-то из людей Виктора, следят ли за нами. Последует ли кто-то за мной, — на это всё требовалось время. Мы спешили, как могли, но мы не успели даже и половины всего продумать, когда он нашёл способ добраться до тебя. — На этих словах она берёт паузу. Вижу, как по её рукам проходит дрожь, но она сплетает между собой пальцы и сжимает их. Несколько секунд молчит, шумно переводя дыхание и смотря куда-то в сторону. Потом она глубоко вздыхает и снова глядит на меня: более собранная и сдержанная. — Я не хотела вываливать всё на тебя, как снег на голову, милая. Я не смогла бы тебе тогда объяснить, как сильно хотела для тебя нормальной жизни всё это время. Я просто хотела, чтобы ты жила, а не выживала.

У меня сдавливает сердце, её слова так сильно пронимают, что испытываю целую лавину противоречивых чувств. В груди ощутимо ноет от того, сколько боли вижу в заплаканных глазах мамы, но что-то намного большее не даёт мне отпустить это.