Императорский отбор - Сергей Николаевич Чехин Страница 56

— Это уж точно, — дворянин поморщился, как от зубной боли.

— Но это — не повод унижать ее подобным образом. Если ты в самом деле искренне раскаялся — просить прощения надо в первую очередь у Карины.

— Не стоит утруждаться, — тут же произнесла девушка. — Для носферату я что-то вроде домашнего питомца. Нет ничего зазорного в том, чтобы раздеться перед ними донага.

— Там были не только носферату. И не стоит его выгораживать, — небрежно кивнул на стушевавшегося врага. — А ты кончай измываться над служанками. Если захочешь утолить свою извращенную фантазию — найми ту, кто разделяет твои фетиши.

— Извращенную фантазию? — собеседник нахмурился. — Извольте объясниться, сударь.

— Разве не ты любишь истязать и бить беззащитных девушек?

— Кто вам сказал подобную ересь?

— Ну… — я призадумался — а и в самом деле, кто? Новенькая никаких подробностей не сообщила, только указала на строгость и казарменные порядки. А битье розгами и прочие пытки — это уже результат моего собственного распаленного разума. — А как же наказание за провинности?

— Да, я могу сделать выговор и заставить исправлять ошибку. А в чем, собственно, проблема?

— Что, — с недоверием ухмыльнулся, — все только на словах? И никаких шпицрутенов?

— Вы за кого меня принимаете, сударь? — Герман аж вздрогнул от возмущения. — Неужто думаете, что я не знаю разницы между солдатом и горничной? Да и Амелия никогда не делала ничего такого, за что ее пришлось бы бить палкой.

Что же это получается — немца оклеветали для пущей «мотивации»? Или же он грамотно заметал следы?

— Что же… я еще уточню этот вопрос. Может, я в тебе и ошибался, но главную проблему это ничуть не решает. Я хочу вернуть Карину.

— После испытания я подам прошение в канцелярию. Думаю, принцесса его добрит.

А вот тут я сильно сомневался, но вслух ничего не сказал — не стоит сопернику знать о моих терках с невестой.

— Премного благодарен за помощь. А теперь я бы хотел пообщаться со своей горничной с глазу на глаз.

Блондин молча развел руками — мол, хозяин-барин, и мы с девушкой вышли на задний двор. Сели на лавочку под навесом живой изгороди и какое-то время молчали, глядя на большие пушистые облака. Я первым нарушил затянувшуюся паузу, накрыл едва теплую ладонь своей и произнес:

— Как ты?

— Со мной все в порядке, ваше сиятельство.

— Я же просил — хватит этого официоза, — ответил с улыбкой.

— Я уже не знаю, кто о чем меня просил, — с холодом сказала Карина.

Мы снова замолчали. Я сразу понял, куда она клонит, и эти намеки пришлись не по нраву. Будет непросто объяснить мои внезапные метаморфозы на арене — даже если служанка не станет применять «гипноз правды». К тому же, от моего ответа зависело слишком многое — в первую очередь, ее доверие, рушить которое чревато по самым разным причинам, и наши отношения — далеко не на верхней строчке в списке.

— Послушай… — вздохнул и откинулся на спинку — так, чтобы затылок вплотную коснулся холодного дерева. — Прежде чем отвечу, позволь тоже кое-что спросить? Всего два небольших вопроса.

— Конечно, ваше сиятельство.

— Как ты считаешь — я хороший человек?

— Да, — почти сразу шепнула горничная.

— Ты доверяешь мне?

— Да, — для второго ответа понадобились недолгие, но вполне заметные раздумья.

— Тогда слушай — сейчас я не могу сказать всей правды, но когда отбор закончится, ты обязательно все узнаешь. В противном случае у меня и близких мне людей возникнут… сложности. Но даю слово — я никому из вас не враг. Особенно тебе.

Карина чуть слышно вздохнула.

— Тогда не буду вас торопить. Уж я-то знаю, сколь тяжело открывать душу.

Я пододвинулся ближе и шепнул:

— Все будет хорошо.

Служанка встала и поклонилась:

— Надеюсь. За сим не смею вас больше задерживать — завтра очень важный день.

Это уж точно. Вскоре нас снова собрали в оперном зале, однако вместо Софьи на авансцену вышел император собственной персоной. Владимир окинул собравшихся усталым взором и произнес таким тоном, словно каждое слово причиняло ему сильную душевную муку:

— Господа, первым делом хочу вас поздравить — позади уже два испытания. Вы прошли проверки мужества и справедливости — качеств, крайне важных для любого правителя. Теперь настал черед убедиться в том, что вы достаточно умны, находчивы и смекалисты, чтобы возглавить империю. В качестве экзамена вам предстоит раскрыть страшную, но крайне важную тайну давно минувших дней. Прямо сейчас вы вернетесь в Старый Петербург и расследуете преступление, что раз и навсегда изменило историю нашей страны. Ваша задача — установить обстоятельства пленения и казни моей дражайшей супруги, императрицы Марии Анхальт.

Глава 21

Как нам объяснили по дороге, при свете дня вурдалаки спят крепким сном и не представляют особой угрозы. И тем не менее, всем выдали по серебряной рапире, револьверу с посеребренными пулями и приставили охранника из числа гвардейцев. Мне по обыкновению достался самый низкорослый и чахлый, похожий на вигвам в шляпе из-за безразмерного кожаного плаща.

Карета в окружении всадников доставила женихов в Зимний дворец — точнее то, что от него осталось, после чего мы приступили к самостоятельной работе. Я предложил действовать сообща и разделить победу на всех, но откликнулся только Щедрин — и то лишь потому, что после пережитого до одури боялся даже спящих чудовищ.

Гессен по привычке задрал нос и ушел в сольное плавание, а Каминский предпочел компанию тупого и внушаемого силача. Не знаю, с чего собирались начать расследование конкуренты, но мне было необходимо вникнуть в суть вопроса задолго до изучаемого события.

Я почти ничего не знал об истории альтернативной империи, а каждый сыщик подтвердит, что для установления преступника в первую очередь надо найти его мотив. И что-то подсказывало, что за враждой клириков и вампиров стоит вовсе не архитипичная борьба бобра с ослом. И когда спутники скрылись под сенью дверного портала, повернулся к провожатому и сказал:

— Поблизости есть библиотека или архив?

Стражник кивнул и направился вдоль набережной прямиком к Адмиралтейству. Перебравшись через поваленную иглу, мы вошли в длиннющее левое крыло, в самом конце которого находились чудом уцелевшие стеллажи. Между ними, усевшись на корточки и обхватив колени лапами, беззвучно дрыхли изуродованные и покалеченные живые мертвяки. Их бессмертие, похоже, работало не так хорошо, как у носферату, и в помещении витал жуткий смрад разлагающейся плоти.

Хорошо, что на полке нашлись средневековые «противогазы» — маски с длинными клювами и закопченными матовыми окулярами. Но стоило мне надеть одну, как мой телохранитель резко развернулся, схватил за