Елена Яворская - Госпожа Страница 6

К ногам Эрна ластился пушистый черный щенок — сколько нужно времени, чтобы из этого милого карапуза, любящего весь мир, вырос новый Демон, отважный и верный?

Время…

— Учитель, завтра госпожа уезжает в столицу…

— Замечательно, сможешь чаще появляться у меня.

— …а когда она вернется, я должен буду создать пару с ее служанкой Идмой, — проговорил Эрн, не поднимая глаз. — Так приказала госпожа.

— И ты, разумеется, в восторге? — широко, но притворно улыбнулся мужчина.

— Разумеется! — ожесточенно выкрикнул Эрн, отбрасывая книгу и вскакивая на ноги. — Заботливые господа предлагают мне в жены послушную рабыню, не иначе как в надежде на покорное и трудолюбивое потомство! Не так ли разводят породистых лошадей и собак? Моя история не так уж печальна: Идма сама попросила у госпожи разрешения создать со мной пару…

— Тогда чем же ты недоволен? — Учитель насмешливо улыбнулся. — Ты хочешь знать, чем ты отличаешься от породистого животного? Внешне ты ближе к человеку. И даже наделен речью. Есть и другое отличие — собака, обезумев от побоев, бросается на хозяина. Ты же в ответ на оскорбление, в ответ на удар склоняешься еще ниже. Госпожа велит тебе создать пару с ее служанкой. Не задумывайся — создавай. Госпожа будет рада твоему потомству — ничуть не меньше, чем ты радуешься этому вот щенку…

— Вы действительно так думаете, Учитель? Не молчите, отвечайте! — вдруг потребовал Эрн и, сам того не замечая, прямо посмотрел ему в лицо.

— Вот ты как заговорил! — тон Учителя был холодным… обжигающе холодным и ранящим, как острый край льдинки. — Да только не к месту и не ко времени. Припомни, друг мой, как ты вел себя в момент получения радостного известия о предстоящем браке… или как правильнее назвать то, что тебе предстоит?

Эрн молчал. Смотрел себе под ноги и молчал.

— Это и есть ответ. Я буду думать о тебе, основываясь на твоих поступках. Надеюсь, у тебя нет оснований сомневаться в моей беспристрастности?

Раб не поднял глаз.

— Разве у тебя есть повод для грусти? — сквозь обычную иронию Учителя пробилась нотка сочувствия.

И ученик, не сдержавшись, спросил:

— Что мне делать?

Учитель не промедлил с ответом.

— Прежде всего — не трусить. Не трусить, когда будешь принимать решение. А решение ты будешь принимать сам. Но как бы ты ни поступил, дорога сюда тебе всегда открыта.

— Я знаю, Учитель.

5

Столица встретила молодую госпожу де Эльтран проливным дождем. Вирита всегда любила дождь, но теперь он был досадной помехой. Два дня ни отец, ни она никуда не выезжали. Коротая время у окна своей спальни, Вирита при скудном свете ненастного дня читала книги. Книги о любви — самой прекрасной, какую только можно вообразить. Книги о любви нынче вошли в моду, и Вирита, прочитывая том за томом, по два раза на дню посылала Идму в ближайшую книжную лавочку. Господин де Эльтран, полистав томик-другой, снисходительно осведомился: неужели дочь верит в этот романтический бред? Вирита пылко возразила: настоящая любовь случается и в жизни, но так редко, что в нее перестали верить.

Она была вознаграждена за ожидания сторицей.

За несколькими ненастными днями последовала длинная, как жемчужная нить, что вплетают в волосы, череда солнечных, и Вирита смогла, наконец, выезжать на прогулки — правда, не такие долгие, как по Северному имению. Потому что ее ждали балы и прочие увеселения, приличествующие деве из рода де Эльтран. Вирита ждала чуда, предчувствовала — и оно пришло. Чудо в обличье молодого капитана королевской гвардии, стройного, статного, с жемчужно-белокурыми волосами и янтарно-карими, будто бы медовыми, глазами.

— Прошу вас, госпожа, — он поклонился Вирите, приглашая ее на танец.

— Рыцарь, — Вирита, не позволяя себе смутиться, подала ему руку. Рука чуть дрогнула… остается надеяться, что капитан не заметил.

А потом он вышел вслед за нею на балкон, украшенный букетами роз в высоких вазах. Розы наверняка оранжерейные, вскользь подумала Вирита, — большие, яркие, но почти не пахнут. Ее любимый розовый куст в Северном имении расцветет не раньше чем через месяц. А к ее возвращению наверняка уже отцветет…

— Вы загрустили, моя госпожа?

— Нет, рыцарь, я вспоминала. И это были приятные воспоминания.

— Простите, что прервал.

— Беседа с вами — честь для меня. А воспоминания — это всего лишь воспоминания…

— Осмелюсь истолковать ваши слова выгодным для меня образом: вы позволите мне остаться подле вас до окончания бала и быть вашим кавалером?

— Почту за честь.

Самый прекрасный предрассветный час. Счастливая безмятежность.

Верилось, что так будет всегда.

Счастлива рожденная среди Высших.

Вирита вернулась в столичный особняк де Эльтранов ближе к полудню. Вторые сутки на ногах, а спать совсем не хочется, ну просто ни капельки! И все мысли — об Эрманте, о том, как он смотрел, как говорил, как улыбался.

«Неужели, я влюблена?»

От этой мысли стало и страшно, и сладко.

Эта мысль не давала покоя, побуждая Вириту куда-то стремиться… куда — не все ли равно? Через Идму она передала приказ на конюшню оседлать лошадь. Только через четверть часа приказа был выполнен, за это время ожидание довело Вириту до изнеможения. Здешним рабам явно не хватало расторопности и услужливости Эрна.

С прогулки она возвращалась с твердым намерением выпить успокоительных капель и поспать. Назавтра должен был состояться Большой Королевский Бал.

Но дома ее встретили известием: прибыл господин Эрмант де Альман. И выразил желание дождаться госпожи.

Сердце Вириты замерло. Эрмант? Здесь? Задолго до наступления обычного часа визитов?..

— Где он?

— Господин и молодой господин в кабинете господина, — скороговоркой выпалила Идма.

Она назвала Эрманта «молодым господином» — так слуги обычно именуют младшего из хозяев… Случайно ли? У рабов чутье на…

Вирита гневно оборвала себя. «Мечты — удел неудачников», — так говорил отец. Госпожа из рода де Эльтран должна действовать.

— Новое платье готово?

— Еще вчера привезли.

— Приготовь. Да поскорее.

Темно-зеленое парчовое платье было заказано к Большому Королевскому Балу. Ну и пусть! Идма уложила волосы госпожи в высокую прическу и увенчала диадемой Высших, как будто бы на прием к самому королю. Вирита запретила себе торопиться. И все же…

Эрмант встал ей навстречу, замер в глубоком поклоне. Драгоценные мгновения, позволившие Вирите немного успокоиться… хотя бы внешне.

Она коротко взглянула на отца. Отец безмятежно улыбался.