Во власти (не)любви (СИ) - Аваланж Матильда Страница 6

— Вот и молодец, — Магда провела ладонью по голове Джины и она с трудом удержалась от того, чтобы не впиться заострившимися от жажды клыками в пальцы пестуньи. — Хорошая девочка, хорошая. Вот видишь, и не больно совсем…

«Тебе бы кто всадил в сердце шприц, старая ты, злобная сука!», с навернувшимися от боли слезами подумала Джина. Укол был болезненным, и девушка так сильно прикусила нижнюю губу, что почувствовала на ней на языке солоноватый привкус своей собственной крови. Одно хорошо — эскулап ввел вефриум очень быстро, поэтому терпеть сильную боль нужно было всего минуту-две, а затем…

Около клыков стало горячо-горячо, а потом эта жаркая волна медленно прокатилась по телу вниз, до самых ступней, как будто Джина была сосудом, в который кто-то медленно лил кипяток. Самое удивительное, что этот жар не был обжигающим и, не доставив боли или даже дискомфорта, прошел. И с безграничным удивлением прислушавшись к себе, Джина поняла, что не ощущает той жажды, которая терзала ее последние часы. Да, есть захотелось жутко, но мысль о том, чтобы выпить крови даже как-то туманно окрасилась отвращением.

— Вот видишь, милая, ну вот видишь! Теперь ты чувствуешь себя намного лучше, нежели до инъекции, — проговорила пестунья Магда и принялась бережно расстегивать ремни. — Ты еще возблагодаришь бога за то, что попала сюда.

Сбитая с толку, Джин села на кушетке, прислушиваясь к новому, до крайности непривычному ощущению не сытости, а ненадобности. Неужели это возможно?

— А если ты извинишься перед эскулапом Крулем за свои речи, то станет совсем хорошо, — с ободряющей улыбкой проговорила Магда. — Давай-ка! Глазки в пол и…

— Простите, эскулап Круль, — послушно повторила Джин, опустив глаза. Это было правильно, иначе бы он заметил в них яростную, всепоглощающую ненависть.

— Я прощаю тебя, юбка, но впредь зазубри себе на носу — так с мужчинами разговаривать нельзя! — процедил мужчина, похотливо разглядывая ее голую грудь.

— А теперь, Джина, пойдем скорее, не то рискуем опоздать на занятие, — проговорила Магда, и вид у пестуньи при этом был таинственный-претаинственный, будто она была доброй феей, которая хотела показать Джин путь в чудесную волшебную страну.

Вот только никаких эльфов, фей и милых единорогов в этой стране не было. Был огромный старомодный зал с полом, покрытым разделенным на зоны спортивным линолеумом, допотопными снарядами вдоль стенок, с огромными окнами, забранными частой пружинистой решеткой. По всему пространству зала были в геометрическом порядке расставлены простые деревянные столы, за которыми прилежно сложив руки, точно школьницы, сидели женщины в возрасте от пятнадцати до сорока. Что характерно, они практически не смотрели по сторонам и не переговаривались.

Пестунья Магда усадила Джин за один из столов, после чего вышла на свободное пространство и похлопала в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

— С самого начала времен женщина есть создание вторичное, созданное лишь для удовлетворения потребностей создания первичного, то есть мужчины, — проговорила пестунья, окидывая своим сострадательным взглядом присутствующих женщин и, казалось смотрела она в каждые глаза, в каждую душу. — Главенство первичных над женщинами очевидно, бесспорно, несомненно. Мужчина сильнее, умнее, выносливее, его социальная роль в нашем обществе не поддается переоценке. Это собирательный образ, воплотивший лучшие черты человечества. Это лидер, охотник, защитник, кормилец. Это мужественное тело и глубокая душа, сильный ум и мужской дух, это кристально чистые взгляды, убеждения и манеры, позволяющие говорить об особенной мужской культуре, возвышенное благородство которой женщинам никогда не постичь. И если представится случай принять глобальное решение, мужчина в подавляющем большинстве случаев примет его правильно, причем сделает это на порядок быстрее.

И хотя пестунью слушали внимательно, на многих лицах явственно читалось возмущение, негодование, протест.

— Девочки, девочки, девочки, — тонко уловив эмоции аудитории, пестунья Магда улыбнулась открыто и светло. — Все вы прибыли на родину из других княжеств, где ваши мозги были промыты многолетней пропагандой. Вам сложно понять всю простую мудрость того, что я сейчас говорю. Но когда-нибудь вы подойдете ко мне и скажете — пестунья Магда, вы были правы. Да, мужчины наши цари и боги, но это не значит, что вы ничтожные никчемные существа. Вы — их утеха и отрада, услаждение их чресел, ибо господь послал вас мужчине в утешение. Без них не было бы вас, а без вас не стало их. Запомните, затвердите себе, как молитву, мои слабые девочки! Смысл вашей существования — святое служение сильному полу. Давайте повторим вместе!

— Смысл нашего существования — святое служение сильному полу! — послушно повторила Джин вместе со всеми, потому что пестунья в этот момент пристально смотрела именно на нее. — Смысл нашего существования — служение сильному полу! Смысл нашего существования…

— Что за долбаный бред? — звонкий голос девушки, которая сидела за три стола от Джин, нарушил монотонное шептание полусотни женщин. — Вы вообще соображаете, что несете? Я что, идиотская прислуга, чтобы кому-то там подчиняться? Тем более этим тупым животным — мужикам, которым лишь бы выпить, пожрать да потрахаться! Знаете что, пестунья Магда?! Поцелуйте меня в зад!

У нее были синие волосы, тоннели в ушах и колечко-гвоздик в ухе. Но, несмотря на такой неформальный образ, выглядела девушка нежно и очень мило, что совершенно не вязалось с ее бранным лексиконом. Поток самой отборной ругани был остановлен ударом электрошокера, который Магда ткнула Агнешке прямо под мышку. Синеволосая скорчилась в неестественном изломе, как будто у нее свело сразу все мышцы тела, а потом две пестуньи с суровыми некрасивыми лицами подхватили ее под мышки и куда-то потащили.

— Агнешка… не права, — проговорила Магда, обводя внимательным взглядом взволнованных, испуганных произошедшим женщин. — Не будьте как Агнешка.

ГЛАВА 4. 5 лет назад

— Ну что, довольна? — прошептала ей на ухо Надин Делиль. — Зачем нужно было его злить? Даже не надейся, что он поставит тебя зачет, про экзамен я вообще молчу! Сама же накликала неприятности на свою голову… Уж лучше бы ты и правда проспала, Джин!

Джина ничего не ответила, задумчиво наблюдая за высоким широкоплечим Горановым, который, присев на краешек стола, благосклонно слушал вдохновенно вещающую серенькую мышку Бертен. Светлые брюки плотно обтянули его бедро — наверное, Горанову и в голову не могло прийти, насколько сексуально он выглядит в эту минуту.

Неужели она сейчас смотрит на него такими же блаженными и голодными глазами, как Антония Табаку, которая специально села в первом ряду, поближе к преподавательскому столу? Джин сердито тряхнула головой и отвела взгляд. Не дождется!

— У него есть кто-то? — склонилась Джина к уху кузины.

Она и сама не знала, зачем спросила. В конце концов, даже если у него кто-то и есть, этой девушке не тягаться с Джиной Моранте ни в красоте, ни в уме, даже пусть она прочитала не только все произведения этого… Ивана Бунина (который, как Джина краем уха услышала из муторного выступления Роз, оказался одновременно и писателем и поэтом), но и остальных горячо любимых Горановым классиков русской литературы.

— Неужели наконец-то проняло, и ты решила присоединиться к армии сохнущих по сексапильному профессору студиозок? — ухмыльнулась Надин.

Благоразумия в кузине было гораздо больше, чем в Джине, порой его ехидное демонстрирование Джину раздражало. Какое-то время Джин проверяла сестру на прочность, пытаясь подбить Надин на необдуманные поступки, что-то в своем стиле — надеть обтягивающее платье, станцевать на столе, выпить убийственный алкогольный коктейль «Смерть анархиста», но потом сдалась, признав, что Надин Делиль действительно тяжело сбить с пути истинного. Хотя на самом деле такой уж праведницей сестрица не была, иначе вынести ее Джина просто-напросто не смогла бы. Надин нравилась роль здравомыслящей младшей сестры при безалаберной и распутной старшей, но иногда она увлекалась.