И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия Страница 6

Уилсон оторопело моргнул, облизал губы и взял в руки договор. Какое-то время он, сосредоточенно нахмурившись, таращился в текст, – но продраться через юридическую казуистку отдела по внемагическим отношениям было невозможно. Через несколько минут бесплодных усилий Уилсон вздохнул и поставил размашистую подпись.

- Отлично. Теперь обязательство о неразглашении – и забирайте ваше удостоверение, - вручив Уилсону нарядную книжечку, Петер тут же торжественно пожал ему руку. – Добро пожаловать в наши ряды, мистер Уилсон!

- Да, сэр. Спасибо, сэр! Я приложу все усилия!

- Я в этом не сомневаюсь. Мисс Ругер отлично разбирается в людях. Если она выбрала вашу кандидатуру, все будет отлично.

Стоя за спиной Уилсона, Делл показала Петеру средний палец. Он сделал вид, что не заметил.

- А теперь давайте подробнее о ваших обязанностях. Сейчас вы получите служебный автомобиль. Будете возить мисс Ругер туда, куда она скажет. Ваш долг – обеспечить безопасность мисс Ругер в машине и на улице. Помещения – не ваша забота, кроме тех случаев, когда Делайла вас об этом попросит. Все понятно?

- Да, сэр.

- У вас есть оружие?

- Беретта 92FS. Такая же, как в армии, сэр.

- А разрешение на ношение?

- Ограниченное, сэр.

- Ну что ж, теперь оно стало полным, - с лицом дружелюбного фокусника Петер достал из папки еще одну бумагу. – Держите. Но не злоупотребляйте. Если для решения проблемы достаточно рядового физического воздействия – просто разбейте оппоненту тыкву.

- Да, сэр. Я понял, сэр! Вы не пожалеете, сэр!

Уже жалею, - тоскливо подумал Петер. Чертов Уилсон сиял, как ребенок, обнаруживший под рождественской елкой билет в Дисней-Ленд.

Петер и Делла несколько часов проспорили о том, выдавать Уилсону разрешение или не выдавать. Делла упирала на то, что без пистолета вся эта охрана – просто неубедительная фикция. Но Петер представлял себе, как чертов Уилсон видит какого-то подозрительного мужика… расчехляет свой ебанный ПТСР… и вышибает мужику мозги к херам фестраловым.

А потом Петер бегает по всему Нью-Йорку, машет палочкой, как полпотовец – мотыгой, и стирает, стирает, стирает память. Попутно внушая всем очевидцам мысль, что выстрелил не белобрысый коротышка, а высокий латинос со шрамом поперек лица.

Ну так себе перспектива.

И все-таки Делла его дожала. «Петер, солнышко, ну вот смотри. Если Уилсон не контролирует себя, то его вообще нельзя брать на эту должность. И тогда о чем мы говорим? А если контролирует, то вреда от пистолета не будет. И тогда о чем мы говорим?». Зажатый в угол, Петер бессильно выматерился – и согласился.

А теперь смотрел на плоды трудов своих и думал, что очень сильно ошибся. Просто дохуя как. Но было поздно.

***

Переступив порог комнаты 549, Льюис почувствовал себя персонажем кретинской модерновой короткометражки. События наслаивались одно на другое, не давая времени на осознание. Вот он вежливо улыбается конопатой Ругер – вот получает удостоверение секретного суперагента – а вот стоит в здоровенном гараже и пялится на добрую сотню машин. Парочка «Бентли», один мерседес представительского класса, спортивная «Субару», десяток «Фордов» и «Тойот» разного года выпуска, старый раздолбанный щевроле-пикап, что-то загадочное и леворульное… В дальнем углу, полускрытый за здоровенным «Хаммером», стоял глянцево-черный пучеглазый родстер с откидным верхом. Годов сороковых, не позже.

Внимательно наблюдающий за Льюисом блондинистый лось жизнерадостно оскалился.

- Немного эклектично, правда? В нашей организации есть автомобили для любой ситуации.

Льюис попытался вообразить ситуацию, в которой понадобится родстер из коллекции Гитлера. Мозг на мгновение завис и выдал синий экран.

- Сейчас возьмите что-нибудь незаметное, чтобы не выделяться.

- Что? – ошалело переспросил Льюис. Теперь он его вниманием завладел ярко-розовый «Вранглер»-кабриолет с гигантским кенгурятником и гирляндой прожекторов на раме. Ни на что другое ресурсов мозга не хватало.

- Да что угодно. Вам что-нибудь нравится?

- Может, вот этот? – Ругер нежно погладила хвостовой плавник трехсотого «Крайслера».

- Ага. А потом углубим окоп и поселим туда кита. Чтобы не разрушать это скромное очарование буржуазии. Простите, мистер Уилсон. Я ничего не имеют против… против… короче, ничего личного.

- Да. Я понимаю, - усилием воли Льюис ослабил окаменевшие челюсти. - «Крайслер» действительно как-то чересчур, вы правы.

Мисс Ругер разочарованно вздохнула.

На самом деле Льюис ее понимал. «Крайслер» был охрененный. Он бы и сам на таком прокатился. Вот только незаметным это чудовище точно не являлось. И в скучном городском траффике выделялось, как эрегированный хер на лесбо-вечеринке. Эффектная, в общем, штука.

- Можно «Тойоту Короллу» взять. На такой половина Нью-Йорка ездит.

- Отлично, - халкообразный Манкель сунул руку в карман, пошарил там пару секунд и вытащил ключи. – Тогда это ваше.

У Льюиса отвалилась челюсть.

Это что, блядь, розыгрыш такой? Или у всех машин один универсальный ключ? А может, это какой-то психологический трюк, и Манкель заранее знал, какую машину выберет Льюис? Версии проносились в мозгу одна за другой.

- Ага! Так вот что ты имел в виду, когда говорил про незаметность! – загадочно развеселилась Ругер.

- Ха-ха. Очень смешно, - смущенно передернув плечами, Манкель сунул Льюису ключи. – Вот, забирайте. Удачи.

И ушел. А Льюис остался стоять, сжимая в кулаке брелок. Больше всего ему хотелось спросить: «И что это, нахрен, было?». Но задавать вопросы было как-то неловко, а Ругер уже топталась рядом с «Тойотой», поэтому Льюис задвинул сомнения поглубже и сунул ключ в замок. Раздался щелчок, и дверца приветливо распахнулась. Окаменев лицом, Льюис уселся на водительское место.

- Куда поедем, мэм?

Ругер плюхнулась в кресло, поерзала, зачем-то сунулась в бардачок, чуть не похоронив салон под ворохом парковочных талонов.

- Давайте для начала к Национальному музею американских индейцев.

И Льюис дал.

***

Учить меня было некому. Я читал конспекты и книги отца, но все, что там было, требовало изначального присутствия магии. А у меня ее не было. И тогда я начал искать. Пока другие подростки проводили вечера в шумных компаниях, я не вылезал из библиотек. И читал, читал, читал… Я собирал знания по крупицам, составляя из обрывков огромный многоцветный паззл.

Важна была любая деталь: время и место ритуала, форма сигиля, толщина линий, состав благовоний. Я лично следил за тем, как ковали мой нож – потому что сделать это надо было на седьмой день убывающей луны, в третий час пополуночи, и остудить лезвие в свежей гусиной крови. Не думаю, что мастер соблюдал бы все эти странные требования, несмотря на тройную оплату. Но я не позволил ему нарушить правила.

Сотни прочитанных томов, тысячи экспериментов, бесконечные горы тетрадей, исписанные результатами моих наблюдений… Но самым сложным было не это. Самым сложным было зарезать курицу. Она была теплая и дышала, под невесомыми шелковыми перьями я чувствовал биение ее пульса. Курица испугано моргала круглыми, как пуговицы, глазами, и странно вытягивала шею. Как будто понимала, что ее ожидает нож.

Я гладил черные с зеленоватым проблеском перья и успокаивал ее как мог. А потом будильник на мобильнике пропищал, и я взял нож – пятнадцать дюймов в длину, из чистого железа, с рукоятью из елового дерева. Руки у меня дрожали, а на глаза наворачивались слезы. Мне было жаль эту курицу. Но я перерезал ей горло.

Получилось это удивительно легко. Отточенный до бритвенной остроты металл разъял кожу и тонкие, слабые мышцы, перерезал трахею и вены. Кровь плеснула пульсирующим потоком, и я подставил под него хрустальную чашу. Курицы дергалась и загребала лапами, как будто пыталась убежать, крылья у нее дрожали, а клюв открывался медленно и беззвучно. Я не знаю, что она хотела: закричать или вдохнуть. В любом случае она не сделала ничего.