Разожги мой огонь - Татьяна Май Страница 61

— Ты приходи иногда. На новую луну, к примеру. Ежели захочешь. Только одна. Тебя я всегда буду рада видеть. А в иные дни стану весточки тебе присылать.

— Приду, Мелисса, обязательно приду. — Алана отстранилась. — Да вот еще что: Арвир недоброе замышляет против хозяина вулкана.

— Арвир?

— Я ведь его прогнала, после того как обо всем узнала… То ли на это он обозлился, то ли еще на что, да только по селению толки разные ходят. Арвир и на Ночи Костров в представлении показывал, как хозяина вулкана убивает, а теперь знаешь что удумал? По тавернам да трактирам расхаживает, байки сказывает, что у хозяина вулкана богатства под горой несметные хранятся и, ежели его одолеть, то добром этим завладеть можно. Народ-то навроде как слушает, да только никто не спешит на хозяина вулкана идти, за придуманные богатства погибать никому неохота. А Арвир, сказывают, уже и мечи прикупил. Из-за моря привезли ему. Он бахвалился, что лезвием в полете перышко перерубить можно. Ты супруга своего предупреди.

— Предупрежу, Алана. Обязательно. Благодарю тебя. — Обнялись еще раз. — Свечу возьми, а то ноги на горной тропе переломаешь. — Наклонилась, чтоб одну из свечей взять, да так и замерла, когда увидела, что под ногами лежало. — Да неужто… — Тут уж слезы, и так с трудом сдерживаемые, из глаз полились.

— Я одеяльце твое из булочной забрала, Мелисса. Хотела в память о тебе оставить, знала, как оно тебе дорого, а сегодня принесла, чтоб тут его оставить…

Подняла единственную вещь, от родителей мне оставшуюся, прижала к сердцу, всхлипнула.

— Лучшего подарка-то и не придумать.

Алана свечу взяла, чье пламя на ветру извивалось, быстро губами до щеки моей дотронулась.

— Свидимся еще, Мелисса.

— Непременно свидимся.

Кожу вокруг глаз от слез свело, пока вслед Алане глядела. Проводила взглядом, а как только фигурка ее скрылась из виду, развернулась и пошла к расселине, что в горе чернела.

Глава 28

— Твоих рук дело? — хмуро смотрел на Огневика, пока тот из котелка в горшочек глиняный бульон наливал. Аромат плыл такой, что у Редрика под ложечкой засосало, а в животе будто волк взвыл, только вот хотел хозяин вулкана с духом до возвращения Лиссы потолковать.

Пока Лисса перед ним сидела, запрещал себе даже думать о том, кем она являлась, хотя теперь-то ясно понял, отчего глаза ее в первую же встречу знакомыми показались. Тогда-то даже мысли такой не допустил, а оно вон как обернулось. Однако ж можно ли доверять тому, что в бреду привиделось? Ежели б не Лиссы слова про одеяльце…

— Отвар-то? Моих, моих, хозяйка-то с вами сидела, — голос Огневика из раздумий тяжких вывел. Дух уж горшочек с густым варевом ему протягивал.

— Подожди ты с едой-то. Ответь сперва: твоих рук дело?

— Какое такое дело, хозяин? — шаркнул ножкой Огневик, а сам все горшочек Редрику в руки продолжал упорно впихивать.

— Не придуривайся, — Редрик горшочек отстранил.

— Как придуриваться-то, ежели в толк не возьму, о чем это вы! — дух возмущенно всеми искорками засверкал. Знай его Редрик хуже, обязательно бы поверил.

— Огневик, — только и сказал.

Дух упрямо голову вскинул.

— Вот хотите — в реке топите, хотите — водицей обливайте, да только куда ж это годится, когда ссоры да разлады в моих владениях! А перед охранителями позор какой, они ж сразу решат, ежели только заподозрят чего, что я со своими, значится, обязанностями не справляюсь, и уж тогда-то…

— Кончай голосить, — оборвал его Редрик. — Что ты причастен к тому, что лежу тут как недужный, то мне и так ведомо.

Дух отрицать не стал.

— А это оттого, что буйствовать меньше надобно. Тогда и трещины да разломы появляться перестанут там, где им не место. И это я не только про стены.

— Уймись и про одеяльце расскажи, — велел Редрик, скрывая раздражение и от горшочка варева уворачиваясь, который Огневик ему разве что в лицо не совал. — Да обожди ты со своим бульоном! — проворчал, вставая. Иного способа от навязчивого духа не видел избавиться.

Покачнулся, потому как кузня перед глазами закружилась в хороводе. Ухватился за стену, зажмурил глаза, а когда открыл, все на привычные места встало. Разозлился, потому как за три десятка лет позабыл, что это такое — хворым быть.

В тот же миг приметил: в кузне подметено, вещицы все расставлены, где им место, а камней у двери как не бывало. Только трещина над дверью так и змеилась.

— Камни кто таскал? — спросил.

— Кто раскрошил, тот и таскал, — буркнул дух. — А остальное уж хозяйка прибрала. Пыли тут намела столько, что я цельный день чихал да кашлял.

— Сказочник, — проворчал Редрик и тут же, пока Огневик опять тараторить не начал, спросил: — Одеяльце вышитое помнишь?

— Одеяльце? Какое такое одеяльце? — заюлил Огневик, а сам с горшочком в руках к дверям попятился. — Ежели холодно вам, хозяин, сейчас принесу одеяло-то. Есть у меня одно, теплое, на такой случай как раз, хотя уж и не скажу, когда в последний раз доставал его. Но вы не подумайте, я его просушу немедля, обернусь в один миг, и соскучать не успеете.

— Не припомню, чтоб посылал тебя куда. Да и не о том спрашиваю.

— А о чем же? Вы б, хозяин, вернулись в постель, рано встали. Головой-то сильно, кажись, приложились, — залепетал дух, а сам все к дверям отступал.

— Дитя у Весты было? — спросил Редрик тихо. Но что-то, видать, в голосе такое было, что Огневик на месте замер.

— Так ведь… того-самого… откуда ж…

— Оттуда ж, — отрезал Редрик.

— Хозяин…

— Рассказывай. С начала самого.

—