Жена с изъяном - Анна Валерьевна Минаева Страница 62

– Ваша светлость! – лекарь Лих побледнел.

– Если нам нужно чудо, то просить его стоит только у богов, – остановила я его причитания. – Я хочу посетить храм. Сегодня как раз день молитв.

– В разгар болезни…

– Сколько уже жизней унесла алая смерть? – спросила я, глядя в глаза лекарю. – И сколько еще унесет? Если мы не можем уповать ни на свои силы, ни на помощь извне, остается только обратиться к богам. Кто знает, может, и это одно из проявлений их гнева.

– Ваша светлость, простите, неужели вы думаете, что именно ваш глас сможет растрогать богов? – покачал головой мужчина.

– Нет, я так не думаю. Но и сидеть сложа руки не могу. Люди умирают каждый час, каждый час бьет колокол, оповещая о новых погибших. Если ждать и ничего не делать, мы похороним всех.

Мои слова прозвучали настолько звонко и пронзительно, что внутри что-то завибрировало.

А в памяти всплыли строчки, написанные Александром Сергеевичем.

«Тихо все, одно кладбище

Не пустеет, не молчит.

Поминутно мертвых носят…»

Я вздрогнула и поспешила в свою комнату, чтобы сменить платье на костюм для верховой езды. На пути к конюшням меня перехватил Тамаш.

– Леди Этьен, это неразумно! – мужчина попытался меня остановить. – Там сейчас столько больных! Увидев вас, они могут напасть!

– Люди не звери, – припечатала я.

– Вы не представляете, что с людьми делает такая беда, которая коснулась сейчас нас, – настаивал он. – Значит, я еду с вами.

– Со мной едут двое стражников, которые готовы защищать меня даже в разгар алой смерти.

– Поверьте, Адель, вы не представляете, что сейчас происходит на улицах города, – уверил меня мужчина и отдал приказ конюху, чтобы тот седлал и его лошадь.

* * *

Не хотелось этого признавать, но Тамаш оказался прав. Тот город, в котором я была несколько дней назад, и тот, в котором оказалась сейчас, были двумя разными поселениями. Пропали краски, все стало серым. На улицах практически не встречалось людей, если не учитывать мародеров, которые разбегались при нашем приближении. Кто знает, напали бы они при другом раскладе? Одну из таких банд мы спугнули, когда они били окна в пустующем доме. Факел, который, судя по всему, должен был оказаться внутри и все поджечь, один из мародеров выронил. И тот остался валяться на камнях улицы.

– Леди Мелани заболела, – нарушил молчание Тамаш, пока мы неспешно продвигались по улицам города. Иногда нам навстречу шли три-четыре стражника, зажимающих нос и рот платками.

– Давно? – эта новость меня почему-то взволновала.

В памяти всплыл приступ кашля у ее служанки. Что, если это был не театральный ход, а первый звоночек скорой вспышки алой смерти?

– Этим утром у нее был лекарь Лих, – ответил мужчина. – Индовир кончился.

Это значило, что, если ничего не предпринять, она умрет. И не только она.

Но, несмотря на все, у меня проснулась только жалость к девушке. Легко презирать того, кто здоров и силен. С больными все работает несколько иначе.

К храму мы подъезжали со стороны одной из четырех площадей. Его я в свой первый визит в город не видела и сейчас была поражена конструкцией и архитектурой. Потому что храм состоял из нескольких десятков толстых колонн, которые плотно накрывал стеклянный купол. Внутреннее убранство было рассмотреть сложно. Не столько из-за того, что внутри горели то ли факелы, то ли напольные чаши, сколько потому, что у храма толпилось множество горожан.

Плевали они на вспышку алой смерти. Плевали на те деньги, что должны были заплатить им из казны герцога за повиновение всем приказам. Они толкались, старались прорваться в храм, но в проходе, что обосновался между двух колонн и был похож на арку в стекле, стоял мужчина в белоснежной рясе. Его одежды были подпоясаны широким золотым поясом, на груди висел массивный кулон, который то и дело выглядывал из-под густой светлой бороды, когда жрец взмахивал руками и требовал у всех присутствующих прийти в себя.

– Что же вы делаете?! – его зычный голос коснулся и нас, остановивших лошадей в нескольких метрах от толпы. – Придите в себя! На улицах буйствует опасная хворь! Разойдитесь по домам, не подвергайте смертельной опасности своих детей и родителей!

– Это герцог Этьенский подвергает нас опасности! – раздалось из толпы.

И тут же возникло несколько голосов, поддерживающих это заявление.

– Это он запретил выезжать и въезжать в его земли! Не видать нам лекарей и исцеления!

– Это из-за него мы все умрем!

– Что вы такое говорите?! – не выдержала я, подтолкнув лошадь пятками. Снежинка нехотя двинулась с места по направлению к толпе.

Кто-то обернулся в мою сторону. Позади послышался звон вытягивающихся из ножен мечей.

– А вот и герцогиня! – сплюнул под копыта моей лошади один из мужиков. Другие с опаской косились в сторону моей охраны и лорда Тамаша. – Из-за нее мы все и подохнем!

– Как вам не стыдно?! – мой голос разбил нарастающий гомон. – Герцог Этьенский в отъезде! Он не давал никаких приказов! Это указом короля нам не получить новых лекарей! Они не могут въехать в наши земли из-за указа короны!

Гомон возник снова и с большей силой.

– Ложь!

– Король не мог!

– Не может быть!

– Послушайте! – я набрала побольше воздуха в легкие, вновь стараясь сконцентрировать внимание толпы на себе. – Беда коснулась всех нас! И только мы сами можем ее остановить! Да, помощи ждать неоткуда. Я не стану вас обманывать и кормить обещаниями. Все мы можем не дожить до завтрашнего утра. Но именно мы способны остановить болезнь! Если вы заметили симптомы у себя или близких – обратитесь к лекарям. Не покидайте дома без острой нужды! Только так можно остановить алую смерть! Только вместе.

– Что же вы тут тогда делаете? – раздалось из толпы.

– Я пришла молить богов, – ответила вопрошающему. – Просить их помочь нам справиться в этой болезнью. Король отказал нам, но, может быть, боги услышат.

– Они не слышат нас уже давно!

– Боги отвернулись от нас!

– Это их проклятие пало на наши головы!

Я слушала новый шквал голосов, и на душе стало совсем паршиво. Потому что если алая смерть очередное божественное наказание, то тогда помощи ждать вообще не откуда.

– Идите домой, – вновь повысила я голос. – Вашим женам нужны здоровые мужья. А детям – живые матери. Не подвергайте себя лишнему риску. И помните, единственный указ, который был издан в герцогстве после вспышки