Жена с изъяном - Анна Валерьевна Минаева Страница 63

Люди с недовольством начали расходиться. Кто-то медленно и неспешно, кто-то, наоборот, почти бегом. А я дождалась, пока у входа в храм не станет пустынно, и подъехала к жрецу, который стоически удерживал рвущихся внутрь.

– Ваша светлость, – поклонился он мне, – прошу прощения, но сегодня храм закрыт. Молитв богам возноситься не будет. Это слишком опасно.

– Впустите только меня, – попросила я. – Вы слышали, если боги нас не спасут, то никто не сможет.

Жрец бросил затравленный взгляд мне за спину, на воинов и Тамаша, и отошел в сторону. Я слезла с лошади, похлопала Снежинку по шее и шагнула в арку.

Жрец держался от меня на расстоянии, осознавая, что может случиться, если кто-то из нас заразен. И жестом пригласил войти.

Храм внутри представлял собой некое подобие амфитеатра. Множество длинных лавок, выставленных кругом. В центре пустая площадка, а над ней… над ней круглая дыра в куполе, открывающая вид на покрытое тяжелыми облаками небо.

– Вы ведь в первый раз здесь, ваша светлость?

– Да. Подскажете, что делать?

– Конечно, ведь я тут именно для этого. Займите место, я подготовлю все для обращения к богам.

Он ушел куда-то в сторону. А я прошла мимо двух каменных напольных чаш, в которых шипел горячий огонь, и опустилась на ближайшую к площадке лавку.

Какими молитвами в этом мире обращаются к богам? Какими словами стоит молить их о помощи?

– Закройте глаза, ваша светлость, – попросил жрец, вновь появляясь в поле моего зрения. Он установил в центре площадки какую-то стеклянную пирамидку и нажал пальцем на одно из ребер. Стекло подсветилось белым светом. – Это божественный маяк. Он покажет, что именно здесь ждут их взгляда и гласа. Что здесь хотят к ним обратиться.

– Какими словами стоит обратиться к богам? – спросила я, чувствуя, как на плечи давит тяжелый груз ответственности.

Что, если именно от того, что я скажу богам, зависят жизни людей? Что, если мне не удастся достучаться до них? Какие вообще эти боги? Насколько готовы к состраданию?

По книгам, что я прочитала, сложно было ответить на этот вопрос. В них боги показывались как отдельный народ. Со своими обычаями, правилами и взглядами. Они будто совершенно никак не пересекались с людьми и другими расами. Будто им вовсе нет никакого дела.

– Говорите так, как у вас на душе, ваша светлость. Боги услышат ваши мысли, вам нужно только открыться их силе.

Открыться силе… Что бы это ни значило.

Зажмурившись, я вцепилась пальцами в ткань брюк и одними губами прошептала.

– Если вы меня слышите, взгляните на то, что творится здесь. Взгляните, как гибнут невинные от ужасной болезни. Взгляните, как ведет себя их король, как отворачивается от своего народа и позволяет ему умереть мучительной ужасной смертью. Взгляните и скажите, что вам до этого нет дела. Или помогите, ведь люди в вас верят, вам поклоняются. Они возносят вам молитвы и просят помощи. Так почему же вы им отказываете и насылаете все новые и новые страдания? Разве этого они все заслужили?

Я закусила губу, понимая, что моя безмолвная речь больше напоминает упрек, чем мольбу о помощи. И тем неожиданнее было услышать тихий шелест ткани справа. А потом.

– Аделаида.

Не удержавшись, я открыла глаза и обернулась.

Но не было больше ни скамеек, ни стеклянного купола. Не было больше храма. Я находилась в каком-то непонятном месте. Вокруг клубился дым, будто кто-то включил дым-машину. А рядом… рядом стояла женщина в просторных светлых одеждах. Но сколько бы я ни пыталась всмотреться ей в лицо, у меня ничего не получалось. Не удавалось уловить ни цвет глаз, ни форму носа, ни изгиб губ. Будто вместо лица незнакомки было пустое место, а все остальное дорисовывала моя фантазия.

Женщина шагнула ко мне, и только тогда я поняла, что стою. В какой-то момент я вскочила с места и даже отпрянула. Незнакомка протянула ко мне руку, вцепилась в подбородок тонкими пальцами и покрутила мое лицо вначале вправо, а затем влево. Будто рассматривая.

– Они ослушались нас, – зашипела она. – Мы нарекли тебя именем Аделаида. Но они изменили его. Исковеркали. Назвали Адель. Но ты… – вздохнула богиня, – ты не она. Ты не Адель. Кто же ты?

– Я, – голос оцарапал горло. Я не могла поверить в то, что это происходит на самом деле.

Что боги в самом деле откликнулись. Что одна из них стоит рядом и…

– Теперь я Адель, – выдохнула я. – Или Аделаида. Мне все равно, как будет звучать имя.

– О нет, дитя, имя несет очень мощную печать, – неспешно покачала головой женщина. А я только сейчас смогла заметить, что она является обладательницей густых темных локонов. – Оно имеет значение. Всегда имеет. Но, кем бы ни была, ты дозвалась до меня. И чего же ты хочешь, дитя? Прекратить страдания своего народа? Ты знаешь, что нужно для этого сделать.

– Нет, не знаю.

– Знаешь, – покачала головой обезличенное божество. – Вам всем нужно остановиться. Земли за хребтом запечатаны. Туда нет хода смертным. С каждым вашим шагом по тем местам все большие беды будут обрушиваться на головы людей.

– Так накажите того, кто заставляет эти шаги делать! – взмахнула я руками. – Это все по приказу короля! И кто на него сможет повлиять, если не боги. Ему плевать на своих людей. Он бросил их один на один с алой смертью. Какие еще нужны доказательства, чтобы вы, боги, поняли, страдают невиновные!

– Король уже понес свое наказание за то, что сотворил, дитя, – рука богини наконец отпустила мой подбородок. – Но ты… ты все испортила. Скажи мне свое имя, это поможет.

У меня мороз пробежал по коже от ее просьбы. Все нутро кричало о том, что не стоит этого делать. Нельзя ей знать мое имя.

– Кто вы? – спросила я.

– Ты не хочешь назвать мне свое имя, но просишь мое? – Я буквально услышала, как она насмехается. – Ты интересна, дитя. Необычна. И пахнешь… иначе. Не как Аделаида.

– Хотите узнать мое имя? – вскинула я подбородок. – Я скажу его, когда алая смерть отступит. Когда народ перестанет расплачиваться за грехи своего короля. Устроит?

– Ты еще и торгуешься со мной! – она рассмеялась. Звонко. Громко. – Со мной! Невероятно!

Я молчала, ожидая вердикта. Для богини все это было какого-то рода игрой. Забавой. Ей не было жалко тех людей, что погибали просто так. Ни за что.

– Хорошо, – выдохнула она. – Но