Гранат и Омела (СИ) - Морган Даяна Страница 62

Хозяйка гостиницы, похоже, не поверила им до конца, но ярая настороженность все же исчезла из ее глаз. Дамиан понимал, что она может создать сложности, но, если они сейчас же уйдут — привлекут к себе куда больше внимания. Марта хорошо их разглядела, а значит вполне могла после их ухода сообщить страже. Однако, решил он, если она убедится, что Авалон в порядке, ее подозрительность уймется. Дамиан завязал себе узелок на память: в общем зале вести себя с вёльвой непринужденно. Он подозревал, что игра в супружескую пару дастся ему непросто, но отложил эту проблему на потом. Сначала еда и отдых, а потом уже все остальное.

Отвлекшись на мысли, Дамиан не сразу понял, что пропустил часть разговора.

—… Надо же, я думала, они уедут завтра. Но хорошо, что так. Приехали бы вы на пару часов раньше, я бы не сумела вас поселить к нам… Ох, прошу прощения! Вот ключ, дорогая, — Марта протянула его Авалон. — Комната на третьем этаже, в самом конце коридора.

Дамиан перехватил ключ. Хозяйка гостиницы посмотрела на него с неодобрением, но спорить не стала и разжала пальцы.

— Комната и еда стоят пять за каждого, — сказала она, в этот раз глядя ему прямо в глаза. — Господин предпочитает расплатиться скиллингами или мараведи?

Дамиан почувствовал себя опозоренным. За событиями последних дней он совершенно забыл, что не взял с убитых братьев деньги. Воровство всегда ему претило. Тем более, не по-княжеански было красть у трупов. Однако он должен был подумать о том, что скрываться без скиллинга в кошеле — дело утомительное и потенциально провальное. Приготовившись, что вместо удобной постели и теплой еды им светит разве что сено в конюшне и соседство Гордеца, Дамиан открыл рот признаться, что денег у него нет. Однако сказать ничего не успел. Запустив руку за пазуху, Авалон выудила оттуда маленький алый камень и положила его на засыпанную мукой стойку. Рубин вспыхнул красным огнем в свете свечи. Хозяйка неуловимым движением смахнула его в карман передника.

— Если можно, нам бы еще свежую одежду, — тихо добавила Авалон и, склонившись к хозяйке, добавила вполголоса: — И купель, чтобы помыться.

— Конечно, дорогая. Чувствуйте себя, как дома, — Марта вновь с укором стрельнула взглядом в Дамиана. Затем, спустя мгновение, все-таки перевела взгляд обратно на Авалон и продолжила, похлопывая ее по тыльной стороне ладони: — Я распоряжусь и об этом. А сейчас, извини, мне нужно раздать указания, чтобы вскипятили воду для купели, поменяли постельное белье, подмели пол и принесли вам блюда из кухни. Позже я отправлю служку почистить ваши сапоги и сжечь вашу старую одежду.

Марта вновь окинула Дамиана недовольным взглядом. Его это уже начинало злить. Он тоже опустил взгляд на свою одежду. И только сейчас осознал, что под плащом его одежда почти полностью заляпана кровью. Он поспешно огляделся, проверить, насколько его внешний вид насторожил посетителей. Однако тут же с облегчением отметил, что большинство присутствующих не обращают на него ни малейшего внимания. Все слишком заняты собственными маленькими драмами, чтобы интересоваться его. Однако, присмотревшись внимательнее, он заметил, что некоторые мужчины в открытую пялятся на вёльву. В душе Дамиана шевельнулось беспокойство.

Повернувшись к Авалон, он, делая вид, что как муж обнимает жену, склонился к ее уху.

— Поднимайся в комнату. Запри дверь.

Авалон вскинула голову. Ее испуганный взгляд ударился о его самообладание, как камешек о поверхность озера, распустив круги на поверхности. Ее кожа, обветренная и побледневшая на холоде, приобрела здоровый оттенок, кончик носа разрумянился. Дамиан одернул себя и добавил:

— Попробуешь сбежать — я встану на след и найду тебя. А потом сожгу. Ты поняла?

Лицо вёльвы ожесточилось. Брови скользнули к переносице. Ответ не заставил себя ждать — эта ядовитая стрела уже давно была положена на тетиву и готова к полету.

— Не запутайся в угрозах, мясник. И не забудь, в какой последовательности ты будешь все это со мной делать, — на последних словах она повысила голос так, чтобы ее слышала половина зала.

Раздался мужской скрипучий хохот. Авалон, гордо повернувшись, поспешила вверх по лестнице. Ее растрепанная коса раскачивалась, словно пустынная трескучая змея. Дамиан скрежетал зубами, глядя ей вслед. Только он смирился, что жизнь вынудила его выживать вместе с лилитской тварью; только ему удалось усмирить свою ненависть, убедив себя, что это временно, как она разбила потухшие серые угли его ярости, помешала их и разбудила красные искры, полыхнувшие горячим жаром по его венам. Униженный трастамарской потаскухой и осмеянный какими-то деревенщинами, Дамиан, кипя от злости, пнул скамейку. Марта укоризненно посмотрела на него из-за стойки, но он проигнорировал укор.

Велев подавальщице принести ужин и вина, он уселся за дальний стол в полном одиночестве и полумраке. Здесь ему никто не смог бы докучать. Кроме того, это был удобный пост для слежки за теми несколькими мужчинами, изучавшими Авалон, и место, откуда открывался хороший обзор на дверь и лестницу. Дамиан сомневался, что они из Храма, но полностью этот вариант не отметал. В его случае слишком опасно было полагаться на удачу. Она часто обделяла его своей сияющей благосклонностью.

Пока Дамиан исподтишка изучал возможных противников, подавальщица вернулась с едой и питьем. Расставив все на столе, она задержалась и мягко улыбнулась.

— Хотите еще чей-нибудь?

Дамиан скользнул по ней взглядом и, покачав головой, отхлебнул вина. На вкус оно было кислым, но приятно согрело грудь. Дамиан скривился и вытер рот рукавом.

— У нас есть сладкие булочки, — прозвучало сбоку.

Дамиан едва не вздрогнул. Он уже забыл о подавальщице, углубившись в мысли, но она никуда и не уходила. Он снова на нее посмотрел, на этот раз внимательнее, пытаясь понять, может ли она быть опасна. И не подсыпала ли ему отравы в еду и вино. Подавальщица улыбнулась. Щеки ее зарделись. Дамиан нахмурился.

— Всего достаточно. Благодарю. Единственное… отнесите ужин моей жене. — На языке осталась горечь от этого лживого слова.

Улыбка подавальщицы дрогнула, на лицо набежала тень разочарования. Придвинув к нему миску, она наконец-то ушла, понурив плечи. Дамиан так и понял, чего она от него хотела.

Разломив ковригу хлеба, Дамиан стал есть. Горячая похлебка была густой, наваристой, и он с удовольствием умял порцию в считанные минуты. Подобрав хлебом остатки в миске, он добил оставшееся чувство голода салом и слегка разомлел в тепле. Наблюдая за мужиками, Дамиан откинулся на стену и стал допивать вино. Еда, алкоголь, тепло и относительная безопасность привели его разум к мыслям о собственном безвыходном положении. На нем висела кровавая сделка, обряд сживления, предательство Храма и короля. Слишком много для одного дня. Даже если учитывать то, что все это произошло без его желания, а то и участия.

Стоило однажды согласиться на помощь брату, и эта скользкая дорожка привела его к плахе. Дамиан глотнул вина и постучал костяшками по столу. Он внезапно подумал о том, что Ерихон и Горлойс были уж как-то слишком воодушевлены его участием. Возможно ли, что вся эта фальшивая свадьба придумалась лишь для того, чтобы избавиться от Дамиана и Симеона? Но Симеон вернулся в Лацио и даже выдал приказ арестовать его за измену. Или убить.

Дамиан покачал головой. Симеон как-то подозрительно оказался в эпицентре этого заговора. Острая, жгучая до нестерпимости, мысль прожгла Дамиана насквозь. Он едва не вскочил с лавки. Нет, Симеон никак не мог быть замешан в заговоре. Он воспитывал Дамиана с детства, был ему отцом и всегда загораживал от гнева Горлойса. Но на мгновение яма дерьмища, в которой он очутился, внезапно стала казаться глубже фута на четыре.

Нет, решил Дамиан, это исключено. Симеон никогда бы не выдал подобный приказ, если бы знал правду. Все дело в том, что Горлойс на пару с Ерихоном давно точили на него зуб. Дамиан ведь близко подобрался к связи Ерихона и нападений монстров на отряды инквизиторов. Его наверняка хотели подставить. Возможно, для того, чтобы убрать Симеона с пути. И тогда… Дамиан снова отхлебнул эля. И тогда Ерихон бы примерил сутану Падре Сервуса. Внезапная догадка пронеслась по его телу ледяной волной. У Ерихона, конечно, амбиций всегда было крайне много как для обычного кардинала Храма. Князь никогда не поощрял стремления к власти. Что, впрочем, никогда не мешало попадать в ряды храмовников властолюбцам. А Ерихон всегда казался Дамиан помешанным на власти — это и помогло ему подобраться к Горлойсу, который любил восхваления и лесть, пожалуй, больше, чем власть.