Сердце степи. Полёт над степью (СИ) - Иолич Ася Страница 63

- Здравствуй, Алай. - И голос тоже странный. Что же тут творится? - А мы тут как раз о хасэне твоём говорили. И об Оладэ. - Улыбка Камайи была холодной, как снег на подоконнике окна, оставленного на ночь открытым. - Расскажешь, как дела у твоей сестрёнки?

- Хорошо. - Алай села, повинуясь жесту Улхасум, в кресло и достала из кармана кусочек оленины. - Муж её совсем уже поправился. Харан его всё равно оставил тут, так что ей не скучно.

- Да что же ей скучать, когда столько подруг кругом. - Камайя потёрла шею. - Оладэ же многочисленный… Кто там старшая? Хас Нарыс и…

- Хасум Вутай и хас Нарыс, - улыбнулась Алай. - Да. Их пятьдесят два человека, и весной ещё больше станет. Им теперь и невест, и женихов ещё охотнее отдавать будут. Хасум Вутай очень тебе благодарна, что ты Одыла во дворец пристроила. Он теперь говорит - хоть я и колченогий, в войско не гожусь, зато во дворце служу и доверие стократно оправдаю.

Тагат хмыкнул. Камайя покосилась на него и налила себе ачте. Её пальцы почему-то слегка дрожали, и Алай, как всегда, залюбовалась на них. Руки Камайи были нежными и гибкими, а их движения завораживали взгляд. Вот бы посмотреть разок, как она танцует! Алай представила эти руки, летящие в танце, и лёгкая зависть колыхнулась в сердце, но, впрочем, сразу растаяла, потому что вспомнилось, как стрелы, выпущенные этими нежными пальцами, с двадцати шагов летели влево мимо мишени при среднем ветре.

- Хочу их проведать. - Камайя выпила ачте, явно обжигаясь, и на её глазах выступили слёзы. - Ох… Горячо. Поехали, Тагат.

55. Алай.Большие, как озёра

По дороге до конюшни Алай косилась на Тагата. Ей редко выпадала возможность увидеть советника Улхаса вблизи, и сейчас она осторожно рассматривала его красивое бронзовое лицо. Длинные брови вразлёт, тёмная блестящая коса, упрямый подбородок, высокие скулы, внимательные раскосые глаза и слегка хищная улыбка. Нет. Харан красивее. Харан - родной и любимый, а Тагат - чужой. Да и сложён Харан куда как лучше. Глупая, как не видела силы его… Неуклюжим считала! Алай будто въяве почувствовала широкую, слегка мозолистую ладонь, что скользила по её спине, и в носу невыносимо защипало, а по лицу побежали мокрые дорожки.

- Опять ты плачешь, - сказал Зусал, выводя ей Сараха. - Муж тебе такого жеребца подарил, уезжая… А у тебя всё глаза на мокром месте.

- Оставь хасум, - сказала Камайя конюху. - Муж вернётся - заулыбается.

- Да я помню, как досточтимая Ул-хаса ждала и ездила встречать, - улыбнулся Зусал. - Ни дня не пропускала. Утром и вечером ездила.

Алай села на гнедого, вспоминая, с какой завистью и восторгом смотрела на него под седлом Рикада по пути в Улданмай, и вытерла слёзы рукавом.

- Встречала, значит, - хмыкнул Тагат. - Ясно.

- Что тебе ясно, ты… - тихо прошипела Камайя. - Что ты себе опять придумал?!

- Глаза, говорю, красивые у тебя, Улхасум, - скривился Тагат. - Большие такие… Как озёра.

Алай зажала рот рукой, испуганно глядя на Тагата, а он подмигнул ей. Камайя нахмурилась.

- Что это значит? - спросила она, догнав Алай за воротами и поглядывая на Тагата, который на своей пегой отстал, выслушивая какого-то парня. - Ты чего такое лицо сделала?

Алай жалобно оглянулась на Тагата, но сталь во взгляде Камайи всё белела, и стало очень страшно.

- Говорят, что чем шире глаза у человека, тем проще злому духу пройти сквозь них и завладеть его душой. Человек с такими большими глазами, говорят, как пить дать духами одержим, - на одном дыхании выпалила она, холодея. - Прошу, не гневайся!

- На тебя-то за что? - прошипела Улхасум, придерживая серую. - А ну иди сюда, кетерма! - воскликнула она, поворачиваясь к Тагату. - Я тебе сейчас…

Бешеный галоп был как полёт, и ужас сменялся радостью, когда Сарах летел, стелясь над снегом, следом за Дамал, догоняющей пегую. Тагат хищно хохотал, Алай осадила гнедого и спешилась, чтобы подобрать слетевшую с Улхасум шапку.

- Спасибо, - сказала раскрасневшаяся от скачки Камайя. - Убью его, кеймоса. Неделю назад он над моим ростом издевался… Сказал, что я макушкой покой Тан Дан тревожу. Договорится однажды.

Алай спрятала улыбку, но Камайя стала чуть больше похожа на себя обычную, и к стоянке Оладэ они возвращались уже спокойной рысью. Тагат посмеивался в сторону, а Алай ужасалась и восхищалась его бесстрашию. Над самой Улхасум подшучивать… Где видано такое?!

- Здравствуй, хасум Вутай, - сказала Камайя, спешиваясь и кидая поводья младшему племяннику Нарыса. - Проведать приехала. Алай говорит, у вас всё хорошо… Ну что же ты… Вставай. Вставай. Не надо так делать.

Хасум Вутай поднялась, отряхивая халат, и поклонилась в пояс. Камайя покачала головой и протянула ей руку.

- Хасум, не бросайся никогда на землю передо мной, поняла? Устрой-ка нам женский шатёр, уважаемая, - сказала она. - Тагат, доставай там угощение. Вутай, разреши и ему зайти.

Женский шатёр в соседней, большой ограде Оладэ наполнялся голосами девушек и оживал с каждой минутой. Они заходили, прихорашиваясь, оправляя ожерелья и серьги, беспокойно трогая праздничные шапки, шелестя нарядными халатами. Алай улыбнулась: когда-то и она так тревожилась за свой наряд, но после того, как Харан качал Аслэга в Ул-хасы, никто уже не посмеет её попрекнуть. Никто и ничем. Только бы вернулся…

Глаза снова наполнились слезами, и она выскользнула, всхлипывая, из шатра.

- Алай! - Утар испуганно обняла её, заглядывая в лицо. - Ты давно тут рыдаешь? Ох… Распухла вся… Нос холодный. Пойдём-ка внутрь.

- Не хочу, - всхлипнула Алай. - Ничего не хочу… Харана увидеть только…

Одна из хэги Оладэ подбежала и тыкалась ей в халат. Алай запустила руку в карман и протянула собаке кусочек мяса, а второй сунула в рот, не прекращая рыдать.

- Вернётся он, - улыбнулась Утар. - Хочешь, эным спросим? Пойдём, посмотрим, как выбирают.

- Кого? - Алай распахнула заплаканные глаза. - Кого выбирают?

- Как кого? Девушек во дворец. Весной заберут. Ты не слышала, что ли? Вутай всем шипела, чтоб одевались наряднее и щёки щипали. Улхасум служанку возьмёт, а кого-то, может, и в гаремы заберут. Смотрины у нас, Алай, - рассмеялась Утар. - Пойдём, пойдём. Оладэ теперь в чести будет… Ох, спасибо Ул-хасу и Улхасум, благослови их Тан Дан и Даыл!

Камайя рассеянно глянула на Алай, и та скользнула на своё место рядом с Улхасум. Тагат сидел, явно слегка смущаясь, по другую руку, Вутай и девушки бросали на него взгляды от растерянных до хищных.

- Вон та, - прошептала Камайя, показывая глазами на одну из них. - Что за девушка?

- Керен. Ей восемнадцать. - Алай придвинулась к Камайе поближе. - Мы с ней не очень ладили… Заносчивая она.

- А вон та, с зелёными серьгами?

Алай сидела, отвечая на вопросы о девушках и тревожно поглядывая на Камайю. Улхасум сидела очень прямо, улыбка её была будто приклеена к губам, но в глазах было что-то другое, такое, чего Алай не могла распознать, но оно почему-то пугало её.

56. Алай.Отравительница

Ачте, ягоды и засахаренная дыня на блюдечках закончились, оол остыл, и девушки по одной, кланяясь, покидали шатёр, позвякивая бусами и подвесками. Камайя поблагодарила Вутай, с задумчивым видом взобралась на Дамал и так же задумчиво ехала к городу, пряча губы в мех плаща.

- Нелха, - сказала она у ворот. - Алай, она просватана?

Алай покопалась в памяти и покачала головой.

- Нет. Она красивая очень. И мастерица. К ней сватались, но Нарыс лучшего жениха ждёт… А теперь-то и подавно не отдаст за простого парня, - улыбнулась она, представляя красавицу Нелху в свадебном халате. - Она одна из самых красивых в стойбище.

- Красивая. - Камайя смотрела на Тагата, но он не поднимал взгляд, только кивнул. - Правда очень красивая. И глаза... узкие. Весёлая, смелая и смеётся много. Сколько ей? Шестнадцать?

- Семнадцать, - покачала головой Алай. - Летом восемнадцать будет. А что?