Пурпурные грозы (СИ) - Мишарина Галина Страница 66

Маленький олененок. Красивая олениха. Она все ещё кормила его молоком. Странно, разве животные не весной приносили потомство?

Неужели Колэй думал, что я убью их обоих без пререканий?.. Я всхлипнула, собираясь заплакать, но тут в комнату вошел Дэр. Выглядел он усталым, однако улыбнулся мне и я, бросив книгу, повисла у него на шее.

— Привет! Ты холодный! Замерз? Принести поесть? Давай я раздену тебя!..

— Погоди, милая, — отозвался он, не разрешая мне даже поцелуя. — Сперва скажи, что у вас здесь произошло?

Внутри похолодело: Колэй уже рассказал ему о нашей «охоте».

— Ничего, просто твой отец совсем очумел… хотел, то есть пытался… заставить меня… а потом напугал… — забормотала я, и Дэр взял меня за подбородок.

— Помедленней и поточнее, Мэй.

И я рассказала ему обо всем, поведала свои тревоги, настойчивые цепляния свекра и его требования.

— Никто ведь не голодает, чтобы так зверствовать!

— Пока что никто, — кивнул Дэр. — Он лишь хотел сделать тебя сильнее. Пожалуйста, не сердись на него.

— Можно было выбрать другую жертву. Он нарочно привел меня именно к матери с ребенком?

— Её ребенок или твой. Это — темная сторона Атры, Мэй.

Я побагровела от гнева.

— У меня был выбор, и я его сделала. Колэю я не нравлюсь. Этого стоило ожидать. Он постоянно придумывает дурацкие испытания, рассказывает какие-то душераздирающие истории об умерших страшной смертью людях… Он думает, я недостаточно сильна для супруги будущего главы клана. Думает, я размазня! Как будто я обязана доказывать свои чувства к тебе! Он меня не принял, Дэр, это было ясно сразу! — Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть — злоба и прорывающиеся сквозь неё слезы не давали собраться с мыслями.

— Он — буря, милая. По сравнению с ним я ничтожен как южный ветерок. Но я уже говорил тебе: ты — моя жена. Ты — моя радость и моя забота. Если он и после разговора продолжит тебя печалить и пугать, мы найдем способ это прекратить.

— Дэр, ты веришь, что ни на что не способен? Неужели он говорит тебе подобное?

— Нет, он никогда не говорил мне, что я бессилен. Я сам это признаю.

— Потому и не владеешь молниями. Втемяшил себе в голову, что не сумеешь!

Дэр вздохнул, но не рассердился.

— Это моя доля, милая. А твоя?

— А моя — доброта и порядочность!

Он с силой провел ладонями по моему телу.

— Я знаю, Мэй. Понимаю твои тревоги и обязательно поговорю с отцом. Но подумай над выбором. Сейчас он таков, потом всё может измениться. Мне придется снова уехать — в горной деревне случился обвал, там нужны люди.

— Дэр… — прошептала я, чувствуя, что одинокую ночь не переживу. — Неужели больше некому? У нас ведь столько сильных мужчин!.. Прости… Прости, я эгоистка. Езжай.

И смогла в кои-то веки проглотить боль и слезы. Нежно поцеловав меня, Дэр сказал:

— Мы обязательно поговорим обо всем, когда я вернусь. Ничего не бойся, милая, отец не желает тебе зла. Просто пока что нам не ясны мотивы его поступков. Я люблю тебя, — сказал он, сжимая мои плечи.

— И я тебя.

Когда за ним закрылась дверь, я ощутила себя лисой, попавшей в капкан. И ловушку эту поставил не кто иной, как Колэй Магици.

Конечно, половину ночи я плакала. Слезы медленно впитывались в подушку, а темный дом дышал, надеясь меня убаюкать. Но ни пушистый снег, ни красивые синие светлячки Атры не смогли усмирить сердце. Я не понимала, почему Колей Магици так упорно продолжает выжимать из меня злые чувства. Разве я нуждалась в этом? Разве не могла просто любить его сына всей душой? От этих мыслей слезы никак не могли иссякнуть, и встала я отнюдь не в хорошем расположении духа.

Было раннее утро, занималась розовая заря. Мне захотелось прокатиться, и я пошла к конюшням, прихватив для Молнии большой кусок хлеба. Лошадь встретила меня радостно, потянулась к волосам. Она всегда при встрече трогала губами мои пряди и под конец «целовала» в щеку. На предгорьях я пустила её галопом, и кобыла с радостью откликнулась на мои желания. Снега было пока мало, и тропы оставались удобными для проезда или прохода.

В лесу было тихо. Небо пробивалось сквозь ветви бледной голубизной, последние листья опадали с высоченных кленов. Ослепительная белая зима. Горы Атры были бесподобны в своей морозной красоте.

Возле ручья мы с Молнией задержались надолго. На Атре хватало удивительных мест, но это было обычным. Однако оно нравилось мне за простую гармонию черт: серые камни в окружении кустов облепихи, небольшой водопад и озерцо при нем. Я не хотела в таком месте думать о плохом, но постоянно возвращалась к мыслям о Колэе. Чего он ждал от меня? Кем я должна была стать? Мне хотелось оставаться собой — прежде всего, ради любимого.

И вдруг Молния фыркнула и навострила уши — где-то вдалеке хрустнула ветка. Я тотчас поднялась от ручья и вытащила кинжал. Или лучше сразу стрелу кинуть? Некто приближался ко мне, и шел напрямик, не выбирая тропок. Сердце застучало, перехватывая дыхание. Ближе. А что, если это дикий медведь? Почему я не позвала с собой Топтыгу? С ним можно было ничего не бояться…

Я уговаривала себя не бежать, и в череде принимаемых решений это стало роковым. Судорогой свело сердце, когда к ручью вышел огромный кабан. Я знала о скорости и силе таких зверей, а также об их беспощадности. Но, возможно, он всего лишь пришел на водопой и не тронет меня?

Нет, не всего лишь. Зверь поднял морду, принюхался, и вдруг выпрямился, вставая на задние копыта. Или лучше сказать лапы, потому что это был не кабан. Некое непонятное, незнакомое мне сочетание нескольких зверей. Существо неведомое, и чего от него ждать я тоже не знала. Несколько секунд он изучал меня маленькими светлыми глазками, а потом заревел дурным голосом и побежал.

Я хлопнула Молнию по крупу, отсылая прочь, и кобыла устремилась к тропе. По крайней мере она укажет место, где будут лежать мои останки… Это была последняя связная мысль.

Удар отбросил меня в дерево, и я услышала, как что-то хрустнуло в руке. На крик не было времени, я только захрипела и вслепую резанула чудищу вслед. Приходилось крутиться во все стороны — он бегал вокруг и рычал. Не знала, что такие большие звери играют с добычей! Я била и била, но так в него ни разу и не попала. Сражение было бессмысленно. Должно быть, он чувствовал это, потому и не убил меня сразу. Мой страх казался чудищу забавным, а первая рана — началом неравной борьбы, в которой будет только один победитель. Он знал, что убьет. Я знала, что умру.

И вдруг скрипнула калитка иной судьбы — к водопою пришли олени. Не знаю, почему они не убежали сразу, услышав рев монстра. Наверное, от волнения я плохо соображала, но мне показались среди стада те самые мама и малыш. А монстр отвлекся, втягивая носом запах новой добычи…

Я выхватила лук, что висел за спиной, положила стрелу на тетиву и прицелилась. Бить в спину? Не пришлось. Зверь резко развернулся и побежал на меня. Выстрел! Стрела вонзилась в плечо и не остановила монстра. Он снова отбросил меня прочь, прямо в ручей, на скользкие камни. Мир дрогнул и посерел. Лежать было нельзя, и, пробираясь сквозь плывущие перед глазами круги, я прицелилась снова. Хорошо, что на сей раз мне повезло. Это было тем более удивительно, ведь я почти ничего не видела.

Стрела попала зверю прямо в глаз, и он рухнул на камни. Захлебываясь — то ли кровью, то ли слезами — я упала на снег, удивленно глядя, как олени медленно растворяются среди деревьев. Смогла. Жива! И совсем не так страшно, как прежде, и сердце можно уговорить стучать спокойнее. Запоздалая гордость согрела прощальным огнем, а потом лес подернулся черным туманом, и я провалилась в темноту.

Глава 8

Глава 8

Я очнулась средь ночи на том же месте у водопада. Пальцы на ногах и руках были ледяными, морозный воздух щипал лицо. Темный лес молча принимал мою глупость, и я ощутила древний страх. Так пронзала тело неизбежность, вставали по бокам хмурыми фигурами последствия принятых решений. Мертвая туша лежала неподалеку, и казалось, что зверь прямо сейчас восстанет и скажет что-то нечеловеческим голосом…