Любить королеву. Случай из адвокатской практики (СИ) - Кариди Екатерина Руслановна Страница 7

Только что-то на грани сознания не давало покоя. Наконец понял. Охрана, люди Шарафеича. Он же на виду у этого шакалья! Бл***. Зрелище им бесплатное устраивать?!

– Убрались отсюда к х***! – заорал дико.

Сам от себя не ожидал такой злости, охранников как ветром сдуло.

Теперь никто ему не помешает, никто. Никто!

Теперь это гибкое, злое, дико сопротивляющееся, сладкое тело его. Его!

Зверь урчал от удовольствия, дорвавшись до самки, зверь хотел, чтобы ей было приятно. Зверь хотел этого, был неутомим. Хотел, чтобы она кричала под ним.

И она кричала.

Сначала от бессильной ярости и унижения. От страшной душевной боли, незаслуженной обиды, словно у нее отняли самое важное. Без которого нельзя жить. А потом…

Потом случилось самое ужасное. Когда она в какой-то момент перестала понимать себя, перестала справляться. И уже кричала от страсти, унижения, отвращения, наслаждения.

После, когда наконец, не через час и не через два, но это все закончилось, он, завернул их обоих в плед и крепко сжимал ее в объятиях. Молча, страшно, как тисками.

А она… неживая от презрения к себе.

От непонимания, как она могла, как это могло случиться, за что?!…

За что, Господи…

Она не плакала. Слезы испарялись, высыхали где-то по дороге, разъедая душу. В груди пекло огнем, а снаружи смертельный холод, ледяная грязь.

Так и молчали оба. Лена спиной к нему, скрючившись, боясь шевельнуться. Он прижимал ее к себе каждый раз, стоило ей попытаться встать или выбраться из его объятий. А ей хотелось исчезнуть, провалиться под землю. Скрыться от себя куда-нибудь, где снова можно было бы ощущать себя человеком.

Но вместо этого память раз за разом подсовывала флэшбэк ее недавнего безумия, убивая на корню остатки уважения к себе.

***

Для Мережкова случившееся было как прорыв. Какой-то непонятный прорыв, открывший ему иные, новые грани состояний. Совершенно новое восприятие того, что может дать женщина. Наверное, будь он оборотнем или сентиментальным дураком, мог бы сказать, что такое возможно только в одном случае. Нашел свою истинную.

Но он не хотел думать об этом, не хотел озвучивать, анализировать, ничего не хотел. Потому что не понимал, что такое с ним творится. Просто знал, что теперь эту женщину не отпустит от себя ни на шаг, пока не насытится ею досыта, до полного пресыщения, пока не выпьет ее до донышка. А потом…

Потом она будет обеспечена до конца своих дней. Он всегда был щедр с женщинами, а уж если у тех хватало ума вести себя правильно, тем более. Взглянул на нее, настороженно затихшую в его объятиях.

Усмехнулся беззвучно. Елена. Обер-кельнер. Хммм…

Напугал ее немножко, но сама виновата, пришлось. Нечего было выеживаться, целку из себя строить. Зато потом… умммм! Ощущения вернулись молниями в груди, заставляя его тело блаженно передергиваться.

А как она дралась с ним? Василий даже испытал за женщину некоторую гордость, не каждая так смогла бы вот так сопротивляться до конца. Но тем слаще была победа.

И вообще, был в ней какой-то стержень, делавший ее в чем-то почти равной ему. Сила воли, наверное. Занятная попалась официантка, таких любовниц у него еще не было.

Да что говорить. У него такого секса ни с кем еще не было. Вот уж не чаял тут нечто подобное встретить. Угодил Шарафеич, угодил.

Женщина давно уже перестала вырываться и затихла без движения. Дышала неслышно, похоже, заснула. Он все еще был возбужден, переполнен ощущениями и странной гордостью, чувством обладания, победы.

Думал, так и не заснет сегодня, однако вскоре погрузился в короткий, но крепкий, практически мертвецкий сон.

А когда проснулся минут через сорок, женщины рядом с ним не было.

Вот же строптивая сучка, подумал с ухмылкой, перевернулся на спину, раскинув в стороны руки. Лежал с закрытыми глазами минуту, потом резко поднялся и натянул одежду.

С этим своеволием надо кончать. Сразу, чтобы не повадно было. Должна была уже понять, раз не прогнал ее сразу после секса, значит, она теперь его пока ему не надоест.

К тому же разные фантазии, мгновенно родившиеся в голове. Ночью он далеко не все опробовал, теперь хотелось продолжения. У него еще два дня чистых, можно провести их, не вылезая из постели.

Взглянул на часы. 4.07. Скоро охотники поднимутся. Видеть кого-то из них сейчас не хотелось, надо успеть уйти к себе раньше. Покидая беседку, оглянулся, окинул ее взглядом на прощание, запомнил зачем-то. Покачал головой, усмехнулся, сентиментальная хрень.

Подозвал одного из охранников, торчавших поблизости:

– Приведи женщину.

Тот зыркнул и странно замялся, заюлил, отводя глаза. Василий насторожился, почувствовав неладное.

– Что ты там мумишь? Говори понятно.

– Женщина уехала. Полчаса назад.

– Куда уехала? Как? На чем?

А потом вдруг разъярился, тряхнул мужика за грудки, прошипел зло:

– Почему выпустили? Кто позволил?!

Но трясти воздух было бессмысленно. Приказа не выпускать ее никто не отдавал. Женщина взяла одну из лошадей, сказала, что ей нужно срочно успеть принять партию продуктов, специально заказанную для сегодняшнего стола, и уехала.

Хоть на периферии сознания и скреблось беспокойство, Василий принял эту версию. Во-первых, это могло оказаться правдой, а во-вторых, не мчаться же за ней посреди леса сломя голову.

Ушел к себе, лег. А только беспокойство и непонятная тревожность нисколько не унимались. Он с трудом дождался утра, послал своего человека проверить. Чтобы убедиться, что женщина так и не вернулась. И вообще, уехала из имения Шарафова еще ночью.

Потом он везде искал ее, позорился перед Алишером. Обещая себе, что выдерет как Сидорову козу, ноги вырвет и шею свернет. А в сердце постепенно вгрызался страх. Дикая досада обманутых ожиданий и непонятный животный страх больше никогда ее не увидеть.

Но женщина исчезла без следа, оставив его со странной, непривычной, болезненно саднящей дырой в сердце.

Так он в первый раз потерял ее.

Глава 5

За столиком кафетерия пригородной автостанции сидела женщина. Уже довольно давно. Несколько часов. А сколько чашек кофе было выпито за это время, она бы не смогла сказать – не считала. Мучили воспоминания. Давние и новые.

Она не знала, как сюда приехала. Просто прыгнула в первый попавшийся отходящий пригородный автобус и сказала водителю, начавшему возмущаться, мол, нельзя без билета:

– Мне надо уехать. Срочно.

И тот почему-то поверил. И вопросов больше задавать не стал. Молча взял плату за проезд до ближайшего населенного пункта, потому что женщина не знала, куда ей надо ехать.

Ей просто надо было уехать куда-то. Отодвинуться. Встать дальше, как можно дальше.

Дальше…

Но почему же воспоминания полезли именно сейчас? Когда она хотела бы все забыть и вычеркнуть, вырвать страницы своей жизни разом?

Просто, как бы мы ни хотели, вырвать страницы из своей жизни нельзя. Можно начать с чистого листа. А старые записи, как быть с ними? Хранить, читать?

Читать. И сколько их еще потом было, листов этих…

А прочитала-то она пока только самый первый.

***

Конечно же, первый эпизод остался вчистую за обвинением. Легкий ропот, прошедший по рядам обоих коллегий только подтвердил это.

Но слушания продолжались, хоть адвокат Марина Климова и видела, как тяжело и болезненно дается женщине детальная реконструкция. Что воспоминания, вызванные против ее воли, травят душу.

Но и в этом был свой тайный смысл.

Чтобы глубинный нарыв вылечить, его надо вскрыть.

***

Но столько чашек кофе зараз? Это же ни в какие ворота…