Ведьма и предубеждения. Дева в беде - Джулия Принц Страница 7

– Что-то ещё странное было? – продолжил кот.

– Принц Октавиан отбыл из столицы на море.

– На военное дело?

– Нет, на отдых.

– И что тут странного?

– А то, что отбыл он в конце февраля и до сих пор не вернулся.

– Загулял, что здесь такого? Дело молодое!

– А странно то, что наследника отпустили так надолго. Не похоже это на Императора, он как дед, такой же умный и упёртый тип.

– Это ты про того, кто тёмных к себе приблизил?

– Да. Только он сначала упорно костры для нас по всей стране устраивал, а после пробуждения драконов так же упорно на службу звать стал. Внук его, нынешний император, такой же. Как решил торговлю с Меденосом наладить, так всё перевернул, всех нервничать заставил, но своего добился. Не будет такой человек наследника на несколько месяцев отдыхать отправлять.

– Ну так может это политика какая?

– Может, – я пожала плечами, – но мы же в любом случае все странности собираем. Так, что записывай и это.

Мы до ночи перебрали все газеты и выписали в столбик все странности столичные за полгода. Вышло следующее: неожиданная популярность мятных конфет, долгий отпуск наследного принца, дурацкая мода на турнюры (вычурно большая накладка, извините, на женский зад), возросший спрос на кошек, сгоревшее здание библиотеки в начале лета, молодёжное движение некромантов «Умри и живи спокойно» вместе со встречным движением юных светлых магов «Брось стихии в душу», массовая потеря пуговиц у девиц на летнем фестивале и неожиданная бешеная популярность иноземного поэта.

Следующее утро началось со звонка. Заспанная и неодетая я приоткрыла дверь на цепочку. На моём крыльце стоял инквизитор. Снова.

– Ой!

Даже не взглянув на меня в узенькую щель, но явно помня миссис Мапсон, Николас Прайтес угрюмо пробормотал:

– Одевайтесь, мисс Соврикас, я подожду вас тут.

Ну, ну. Тёмные ведьмы, особенно бывают злы по утрам, а особенно если их разбудить так рано, а особенно если это сделал инквизитор.

Крыльцо у меня было на солнечной стороне, поэтому, когда через час я вышла из дома, мой визитёр был изжарен и зол. Особую пикантность и остроту чувств ему, видимо, добавляло общество почтенных дам клуба вышивальщиц. Как я уже говорила, дамы вставали рано и были крайне любопытны, а что может быть интереснее, чем одинокий мужчина (пусть и инквизитор) на пустой улице, возле дома молодой незамужней леди?

Миссис Мапсон на правах старой знакомой (как же, вчера вместе чай пили), вела беседу:

– … и я не потерплю подобного поведения. – донеслось до меня при выходе.

Прям бальзам на душу. И я со стеснительной улыбкой на губах подошла к почтенному собранию. Инквизитор обрадовался мне как родной.

– Мисс Соврикас, – процедил он сквозь зубы, – нам срочно нужно поговорить. Немедленно!

На него с любопытством и осуждением уставились три пары подслеповатых (но как ни странно, от этого не менее зорких глаз).

– Эээ, мисс Соврикас… – чувствовалось, что инквизитор потерял почву под ногами, приятно.

– Доброе утро, миссис Мапсон, доброе утро, миссис Томпсон, утро доброе, миссис Честер. – Я присела в реверансе. И старушки благосклонно мне закивали.

– Столь ранний визит, ваше преосвященство, был несколько неожиданным.

Взгляды дам обратились на несчастного.

– Государственное дело! – с этим возгласом почтенный инквизитор потащил меня в сторону от общества.

– Ваше преосвященство! – тот притормозил лишь на другой улице, скрывшись от укоризненных глаз общества вышивальщиц.

Я поправила сбившуюся шляпку:

– Ваше преосвященство, ваши визиты… несколько эксцентричны, не находите?

– Прошу прощения, мисс Соврикас, но эти ваши дамы… они пугающие.

– Для инквизитора? Я считала инквизицию всемогущей!

Николас Прайтес посмотрел в мои широко (очень широко) раскрытые голубые глаза, пытаясь найти там подвох и иронию, но… ничего не нашёл, кроме искреннего недоумения.

– Понимаете… – он явно решил оборвать свои оправдания и перешёл к делу – где бы мы могли поговорить о вчерашнем деле без свидетелей, но так, чтобы соблюсти все приличия вашего милого городка.

Словосочетание «милого городка» было произнесено таким тоном, что стало понятно какое неизгладимое впечатление оказало на инквизитора почтенное общество вышивальщиц.

– Мы можем переговорить в кафе на Изумрудной площади, это рядом и нас никто не потревожит.

Кафе действительно располагалось неподалёку и там точно можно было поговорить, соблюдая все приличия. Однако, боюсь, это сильно отличалось от представления Николаса Прайтеса о спокойном разговоре.

Изумрудный зал самого модного кафе на Изумрудной площади искрился от света. Не только благодаря широким витражным окнам, но и интерьеру, имитирующему блеск этих самых камней. Вкрапления зелёного стекла были повсюду: в паркете, в стенах и даже в колоннах центрального зала. Ну как же без колонн в пафосном заведении? Солнечные лучи отражались от всего этого великолепия и создавали посетителям полное ощущение нахождения в сердцевине драгоценного камня.

Мы сидели в самом укромном уголке зала, благодаря столь раннему времени, но и это особо не спасало от блеска. Инквизитор чувствовал себя крайне неуютно, пытаясь уместить своё крупное тело в узкое изящное кресло, а крошечный округлый столик явно не был создан для такого высокого и мощного мужчины. Заказанный кофе, принесённый в маленьких тонкого фарфора кружечках, увеличивал издевательство над беднягой.

– Так о чём вы хотели поговорить, ваше преосвященство? – спросила я, когда официант удалился.

Инквизитор постарался сосредоточить своё внимание на мне:

– Вчера вы рассказали, что работали над особым удобрением для мандрагоры. Я хотел бы узнать у вас состав.

– Вы? Ну это просто… удобрение. Ничего особенного, смею вас уверить. Мы с деканом Даретос хотели ускорить рост мандрагор. Только и всего.

– У вас это получилось? – при этих словах мой собеседник напряжённо застыл.

– Как вам сказать? И да, и нет. За последние два месяца мы добились значительного роста, но…

– Было но?

– Да. То есть, мы спрогнозировали, что дальнейшее ускорение роста может привести