Вера Чиркова - Глупышка (СИ) Страница 8

— И что тут делаешь? — приподнимаясь на локте, желчно осведомился его светлость, но настороженности в его голосе больше не было.

— Пришла по вашему приказу, — кротко объяснила глупышка, — вот и книжку принесла. Жизнеописание подвигов и деяний великого короля Карива третьего.

— А что жуешь?

— Ветчину, — честно хлопнула она наивными глазами, — вам тоже принесли, вон на столике стоит.

— Придвинь его мне, — немного подумав, небрежно скомандовал герцог и с изумлением получил в ответ откровенно насмешливую улыбку.

— Патис, — приторно вежливо позвала Эста в следующее мгновение, — его светлость проснулся и желает позавтракать.

Камердинер, стоявший за стеночкой, и ждавший только этих слов, мгновенно появился в дверном проеме с самой невозмутимой физиономией.

— Ваша светлость не желает умыться и переодеться?

— Желает, — герцог потянул с себя одеяло, испытующе поглядывая на спокойно сидевшую в кресле чтицу.

Но она смотрела таким наивно заинтересованным взглядом, что его решимость мгновенно поколебалась. Если бы здесь был Змей, он бы обязательно смерил девушку таким взглядом, что она мгновенно сбежала сама… но друга не было, и его светлости пришлось самому кивнуть ей на дверь.

— Подождите в соседней комнате, госпожа…

— Эсталис, — представилась она с чувством собственного достоинства и неприметно улыбаясь, вышла из спальни, оставив на кресле толстую книгу.

Слава святой Тишине, не успел граф сделать из господина свое подобие… хотя наверняка старался. Но некоторые качества из людей невозможно вытравить ничем, особенно, если они впитались с молоком матери.

Надо, же, торопливо проходя мимо кресла в умывальню, усмехнулся Герт, и в самом деле, жизнеописание короля. Нужно будет сказать, чтоб припрятала эту книжку на самый последний случай, когда в библиотеке не останется непрочитанным даже трактат о пользе здоровой жизни.

— Входите, госпожа Эсталис, — добродушно кивнул глупышке камердинер через несколько минут, выходя из спальни, — его светлость желает с вами поговорить.

Эста кротко улыбнулась в ответ, но войдя в комнату, словно невзначай прикрыла за собой дверь как можно плотнее.

— Вы меня звали?

— Каким способом вы добрались до моего дома? Я посылал за вами сопровождающего, — пока Герт умывался и одевался, в его мыслях наступила почти полная ясность, и он вспомнил, зачем так безотложно желал ночью поговорить с чтицей.

— Порталом, — отойдя предварительно к окну, очень тихо произнесла Эста, строго нахмурив брови.

Похоже, он не до конца понимает, зачем выдал ей контракт, и как теперь должен себя вести.

— А где сопровождающие? — невольно понизив голос, подозрительно осведомился герцог, — я послал за вами своих людей.

— Боюсь я не смогу вам сказать точно, где именно они находятся, — холодно сообщила девушка, совершенно не желавшая ничего рассказывать про Змея, и, тем не менее, ясно понимавшая, что смолчать не получится.

Ведь невозможно предугадать, как поступит Змей, если поймет, что она его не выдала. Станет ли благодарно молчать, или перевернет правду так, чтоб унизить ее и предстать перед другом в самом выигрышном виде? Её, разумеется, это не обидит, но будет во вред делу.

— А вы их видели? — Герт волновался так искренне, что она не могла не улыбнуться в душе.

— Да, вчера вечером. И они были в полном порядке.

Не назовешь же беспорядком распахнутую, как у матроса, рубаху и разъярённый взгляд?

— Можно узнать… — герцог начинал понимать, что наемница неспроста начала говорить такими короткими, сухими фразами, еще недавно, что-то нахально жуя в кресле, она была намного приветливее, и резко сменил тему, — не хотите ли присесть? А позавтракать со мной?

Он очень удачно произнес эти слова, дверь отворилась, и вошел Патис с подносом, накрытым салфеткой, под которой можно было угадать очертания кофейника.

— Ваша светлость, позволите накрыть на стол тут, или перейдете в кабинет?

— В кабинет, — взглянув на молчаливую чтицу, — решил Герт и первым направился к двери.

— Я захвачу, — дружелюбно улыбнулась камердинеру Эста, подхватывая слегка полегчавшее блюдо с ветчиной, — показывайте дорогу.

А он молодец, оказавшись в просторном кабинете, мысленно похвалила девушка хозяина, сообразил, что здесь намного удобнее разговаривать без опасения быть подслушанными, чем в спальне, где большую часть комнаты занимала кровать с высоким балдахином.

— Ну, и как получилось, что вы расстались? — устроившись за столом и предложив чтице место напротив, — тихо осведомился Герт после того, как камердинер вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Вы пьете кофе с сахаром или без? — вдруг рассеянно улыбнулась глупышка, и быстро придвинула к себе сахарницу, — а я только с сахаром. Не могу понять, что некоторые люди находят в этой горечи… вам насыпать? Нет? Как хотите, а я добавлю себе ложечку, — и она весело загремела ложкой о стенки тонкой чашки, насмешливо переводя взгляд с герцога на дверь.

— Эсталис… — губы герцога страдальчески поджались, — но ведь…

— Жаль, что вы не любите исторические романы, я могла бы почитать вам просто потрясающие истории. Например про короля Освальда, прекрасный был человек, мне так нравится описание его нежной любви к маркизе Тюрон! Правда, конец там печальный, да. Она его отравила. Но можно не читать все подряд, только самые интересные моменты, вы ведь позволите мне самой покопаться в ваших книгах? Еще есть описание династии Дартигов, семь братьев, и каждый по-своему талантлив… просто дух замирает.

Герт сморщился и тихо скрипнул зубами, последний пример был слишком красноречив, чтобы не понять, на что она намекает. Братья убивали и травили друг друга, по очереди занимая отцовский трон.

— Госпожа Эсталис, давайте мы поговорим о книгах позже… скажем, за обедом? А сейчас о чем-нибудь другом…

— Конечно, например, о вкусах, — легко согласилась она, добавила еще ложечку сахара и снова зазвенела ложечкой, — например, про сладости? Вы любите сладкое? Вы знаете, одно время я не ела конфет совсем, ну нисколечко, боялась растолстеть. А потом оказалось, что мне это не грозит, ну вот абсолютно! Я могу хоть целый день грызть засахаренные орешки или есть шоколад и зефир. Все подруги просто позеленели от зависти.

Герцог едва сдержался, чтоб не съязвить, что позеленели они наверняка от чего-то другого, даже рот раскрыл, и остолбенел, увидев, как она укоризненно качает головой.

Сначала он вспыхнул от досады, что допустил какую-то промашку, потом сообразил, что едва не начал оправдываться перед какой-то глупышкой и начал бледнеть от возмущения. Да как она смеет ему указывать в его собственном доме, эта старомодно одетая монашка?!