Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская Страница 8

Сумеречные лисы всегда работали поодиночке. И, оказавшись среди серых волков, бывшая наёмница ощутила себя по-новому, уютнее и счастливее, — словом, так, как чувствуешь себя только в стае.

Порой музыканты огрызались друг на друга, но буднично и не всерьёз. Несмотря на мелкие разногласия, они всегда оставались семьёй. И чародейка начинала понимать, почему перед лицом угрозы наёмники не бросили своих обезумевших товарищей, но, напротив, сплотились крепче прежнего.

Как и прежде, Дженна нисколечко не собиралась становиться для Фьёр подругой; однако, не замечая того, она всё сильнее привязывалась к девушке. Разбойница подкупала её весёлой простотой.

В отличие от мага, Фьёр ничего не стоило взяться за руки — безо всяких причин, потому что хотелось. Сидя рядом, она могла привалиться бочком или даже положить голову на плечо. Серая волчица любила ластиться, и делала она это так же естественно, как делают все щенята.

Вообще-то Дженна не поощряла фамильярностей, но, исключительно по-чародейски, нашла подобное поведение вполне уместным и полезным во время холодов. Даже лёгкое прикосновение тёплой руки к плечу неким образом вдохновляло внутренний огонь. Пламенной магией обладал и её танец; вот уж где Фьёр распалялась не на шутку.

В отличие от изящной и лёгкой Орфы Уом разбойница двигалась грубо и порывисто. Она кружилась, подобно урагану, плеща своей широкой цветастой юбкой и сметая на пути прочих танцоров; резко подпрыгивала и приседала, будто уходя от невидимых атак. И, как бы её ни шатало при ходьбе, в танце, даже подвыпившая, волчица неизменно сохраняла идеальный баланс.

Чем лучше Дженна узнавала Фьёртану, тем более недолюбливала Евана. Ей были противны его грязные плоские ногти и вечно недовольный рот с поникшими уголками губ. Девушку раздражали немытые и всклокоченные волосы юноши.

Их цвет яичного желтка Фьёр отчего-то сравнила с золотистой косой Дженны, и чародейка была с этим категорически не согласна! Но более всего бывшей наёмнице не нравился запах парня. Она предчувствовала, всей кожей чуяла от него неладное…

В тот вечер постояльцев оказалось немного, и хозяин гостиницы отказался от услуг музыкантов. Не сумев утолить артистический голод, «Гитары» компенсировали неудачу сытным ужином, а после него уселись поближе к очагу коротать вечер, как у них это было принято, за бутылочкой.

Фьёр развлекала всех незатейливой девичьей болтовнёй. Норк комментировал её истории шуточками. Майтин и Еван курили трубки.

У огня было жарко, поэтому главарь разбойников расстегнул рубаху и подвернул рукава до локтей, обнажив худую грудь и жилистые руки. Чародейка обратила внимание, что на его правом предплечье появились глубокие царапины, как будто от звериных когтей. Поймав любопытствующий взгляд Дженны, Фьёр виновато поджала губки.

— Ну эта… перебрала я малёк, разыгралась…

— Единушка, ну и игры у вас, — смущённо прошептала чародейка. — Но это же когти?

— А у меня ножичек необычный есть, вот, — разбойница непринуждённо нырнула пальцами в своё декольте и извлекла из корсета небольшое лезвие в форме волчьего когтя с раздвоенной рукоятью. — Его удобно меж сисек носить, чтоб в случае чего защититься…

— Устал я от вашего бабьего трёпа, — вдруг заявил Еван, хлопнув себя ладонями по коленам. — Пошли, мужики…

По его команде Норк и Майтин поднялись со скамей. Вместе они покинули зал, оставив девушек наедине.

— Ой, важные, как какашки в проруби! — презрительно фыркнула Фьёр, потянувшись к кувшину с пивом, чтобы наполнить опустевшие кружки. — Но что делать? Семья! Только друг другу мы и нужны…

Дженна подавилась смехом и оценивающе поглядела на свою кружку. У неё порядком кружилась голова, но отказываться от добавки она не стала. Это был не первый кувшин пива. Перед ним музыканты пили вино, а до вина пробовали местную настойку на травах.

— Так вы играли или ты защищалась? — уточнила чародейка, рассматривая нож. — Надеюсь, Еван не обижал тебя?

— Да я и не помню, — пренебрежительно поморщилась Фьёр. — Расскажи лучше, как там твоё разбитое сердечко? — Она внимательно оглядела зал. Час был поздний, последние гости разбрелись по комнатам. — Вот уж воображаю ваши игры… Твой «феникс» — жуткий тип… Скальный тролль какой-то, а не феникс…

— Никто мне сердце не разбивал, — прошипела Дженна, стараясь произносить слова чётко, ясно и по-возможности грозно. — Не смей так говорить о моём учителе. Засунь своё воображение себе кое-куда и на своего «принца» любуйся…

— Да, пусть Еван не принц, — вскинулась разбойница, шумно опустив кружку на стол. — Зато он меня любит — такой, какая я есть… Рябую и страшную… Любит — да так, что ух…

— Это ты, что ли, страшная? — прыснула чародейка. — Ой, тоже мне… Шрамы твои не видно почти… Да у меня знаешь, сколько шрамов… Было…

— …Нда? Ну а парней? — вдруг спросила разбойница, склонив голову на бок и хитро прищурив глаза.

— А-а? — не поняла Дженна.

— Я поспорила с Еваном, — объяснила Фьёр, — не девочка ли ты.

— Какая я тебе девочка! — возмутилась чародейка.

— А вот у меня было много парней, — похвасталась Фьёр, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. — Мно-ого разных… Люди. И эльфы, между прочим. Тролли — тоже. И один гном. Очень волосатые эти гномы…

Дженна вытаращила глаза на собеседницу. Обмана в её голосе она не чуяла, хотя, конечно, и знатно напилась.

— Гномы и тролли?

— Тролли большие, конечно, заразы, и тяжёлые. Но в портах всё не так страшно, как можно себе вообразить…

Девушки залились смехом.

— Я слышала от одного брауни, — Дженна утёрла слёзы, проступившие от хохота, — что там внизу они не сильно отличаются.

— Не знаю, — Фьёр помотала головой. — С брауни не пробовала. Ну… — она отхлебнула пива и прищурилась. — Так значит это — твой учитель?

— Нет, — отрезала чародейка, сделавшись серьёзной. — Мы не будем говорить о нём. И о… — она вздохнула. — О моём возлюбленном… о моём первом мужчине тоже не будем. Он погиб.

— И мой погиб, — разбойница отвернулась к окну. — Мой… первый…

Помолчали.

— Он был ведьмаком, — тихо добавила Дженна.

— Правда? — удивилась Фьёр. — Вот так совпадение! Мой тоже охотился на чудищ! Его эта, — она посмурнела, — оборотень схавал.

— Они ведь на то и ведьмаки…

— Ну да…

Девушки выпили за ведьмаков и снова умолкли.

— А Еван любит меня такую, какая я есть, — почему-то повторила Фьёр.

— А вот я не пойму! — возмутилась Дженна. — Отчего ты считаешь себя некрасивой, когда у