Елена Рома - Рай: правила выживания Страница 83

– Отпустить? – он удивился. – Я о чем тут с тобой распинаюсь? Не могу я тебя к стайпам отпустить простой охранницей.

– Тогда полечу на Ксилон, – решительно поднялась я. – Рапорт подпишите.

– Не подпишу я твой рапорт, – поморщился глава УВБЗ. – Это все равно, что своими руками отдать тебя Шектелю. Давай договоримся так. Создадим для тебя особую должность – например… консультанта по особым ситуациям при службе безопасности посольства. Подчиняться будешь только послу. Ну, и мне – в особых случаях. Контракт – пять лет. Отслужишь, получишь подполковника. Захочешь остаться – продлим, не захочешь – уволим по выслуге лет.

По мере того, как он озвучивал пункты предполагаемого договора, я медленно опускалась назад, в кресло. Переварить такое легче, когда сидишь. Пять лет на Амодикее – и свобода?! На это я не рассчитывала даже в самых смелых мечтах!

– Приказ о присвоении звания майора я подписал, наградные получишь вместе с подъемными, – продолжал соблазнять Светличный.

– В чем подвох, товарищ генерал?

– Все честно, Мария. Ты – наше лицо на Амодикее, и никто – даже секретчики – ничего не смогут с этим поделать.

– Пять лет?

– По контракту стандартный год засчитывается за два.

– Должностные обязанности?

– Демонстрация твоих лучших качеств – ума и красоты.

– Издеваетесь?

– Что ты. Просто должность я придумал, а должностные обязанности – еще нет. Давай-ка соображать вместе.

Вот так вместо увольнения со службы я подписала новый пятилетний контракт на весьма выгодных условиях. Пока глава УВБЗ утрясал все формальности со Службой межпланетных связей, я освобождала ведомственную квартиру и разбирала вещи. Часть из них согласна была забрать Маша, а самое необходимое на первое время отправлялось багажом на Амодикею.

Сама я хотела на пару дней перед отлетом перебраться в отель, но Маша, к которой я теперь испытывала что-то вроде… родственных чувств, названивала по визору каждый час, пока я не согласилась приехать к ней в Тахонг.

Было так странно смотреть на вполне самостоятельную девушку, которую я больше месяца видела только своим отражением. Она двигалась, разговаривала, улыбалась – но наяву, а не в зеркале.

Мы, конечно, виделись с ней сразу по прилету студенческой экспедиции – под присмотром душевного доктора Марка. Возврат в свое тело я помню плохо, потому что все-таки потеряла сознание. Хоть и была готова увидеть себя в версии 2.0, но психоматрица не сразу отождествила себя с откорректированной внешностью.

Фрезер сделал ставку на психоматрицу Машеньки, и не прогадал. Именно она нас обеих и вернула. По изначально занимаемым телам. А поговорить мы так и не поговорили. Прошло каких-то пять дней, и вот мы сидим в ее уютной кухне и пьем монгольский чай.

Она все еще не восстановилась до конца, и я, на правах старшей, то подсовываю ей толстенный кусок пирога с вареньем из экспериментальной вишнетыквы, то подливаю дополнительную порцию глюкозофруктозного сиропа.

– Да не хочу я, – отмахивается Машенька. – Слушай, Юлька выбрала себе такое платье, – она качает головой с выражением тихой зависти. – А мне, даже с премией от секретчиков, не хватает на…

– Сколько не хватает? – деловито спрашиваю я.

И кстати… Подарок-то Юльке должен быть от меня! Маша в курсе – в общих чертах, чтобы не удивлять подругу редкостной беспамятностью. Что бы подарить невесте Двинятина, чего нет у дочери первого советника посла Земли в Стайпрее?

– Маша, я оставлю тебе денег на подарок – ты же лучше знаешь Юльку, – пытаюсь переложить проблему на ее плечи.

– Да, – смеется она, – знаю. Для нее лучшим подарком было бы купить платье на Амодикее. И слетать туда на медовый месяц.

– Помню, – улыбаюсь я. – На этой почве у них с Двинятиным едва не случился первый семейный скандал.

Мы перебираем все более-менее значимые для Юльки вещи и останавливаемся на украшениях. С Амодикеи я свяжусь с Машей и отправлю ей ювелирный каталог, а потом – экспресс-доставкой – то, что мы сочтем наиболее подходящим для Юльки.

На самом деле именно она договаривалась о работе в земном посольстве для бывшего капитана УВБЗ. Со своим отцом – первым советником посла. Сподвиг ее на это Клаус, не погнушавшийся обычного шантажа. Он пообещал, что покажет Двинятину переписку «Юлы» и «Птицы Зуна», если означенная «Юла» не прекратит ломаться, как сдобный пряник. Напротив, если Юлька сделает все быстро и получит от отца положительный ответ еще до нашего возвращения на Землю, Клаус – так и быть – отвезет ее в вожделенный Ариденн.

Я, как лицо заинтересованное, помочь ей ничем не могла. Только посочувствовать и в очередной раз задуматься о тайне переписки, все-таки секретчики в чем-то правы, используя старинный «бумажный» способ. Хоть Клаус доказал и его ненадежность, но… Все зависит от того, как уничтожать улики. Карту памяти при всем желании не проглотишь, а вот бумага – очень хорошо горит.

По итогам переговоров Юлька в Ариденне побывала, но Клауса так и не простила. Даже когда он торжественно при ней разломал карту памяти на несколько крохотных частей. И ворчала всю обратную дорогу, что у Маши странные друзья – то дикарь, даром, что советник посла, то какой-то бывший капитан-безопасник – женщина. И это при том, что рядом отличные парни, не говоря уже о команде сэзэ.

С командой сэзэ было непросто. Беня и Юджин никак не могли понять, отчего я вдруг резко переключилась на студентов. Андерсен… Тот и вовсе… И хотя я знала про их совместный с Клаусом план, смотреть, как он обхаживал Анастази, с каждым часом полета становилось все труднее. И «мелкой» звал только Леру…

– Маш, Маш, – теребит меня Машенька. – Ты опять не слушаешь! Сай Дже и Лоонг разводятся, представляешь?!

Вот удивила-то… С кукольным мальчиком и так все понятно. Гораздо больше я беспокоюсь, как дела у Тулайковой.

– Лена на седативных, – грустным голосом отвечает сердобольная Машенька.

Еще бы… Как Леночка бросалась на Андерсена с Беней, отправлявших ее драгоценного Владиса на психокоррекцию прямо с посадочного модуля… Меня даже посетила мысль, что ей и самой не помешает медицинское вмешательство. Но светила медицины решили ограничиться только успокоительными… А им, как известно, виднее.

– Она даже не смогла вовремя сдать отчет о практике. Мы с Таней доделывали по ее заметкам.

– Ты сама-то не переживай так сильно, – успокаиваю я. – Или ты считаешь, что надо было позволить Комаровски и дальше проводить эксперименты на людях?

– Нет, – Машенька даже вздрагивает. – Но Лену все равно жалко.