Комплекс андрогина (СИ) - Бунькова Екатерина Страница 9

— Ян, убей меня, пожалуйста, — не разжимая губ, прошептал я, пока повара накладывали мне пышные и аппетитные порции, украшая их всякой ненужной ерундой: заботились, чтоб их всех.

— Сдурел? Да я тащусь от такого способа ходить в столовку! Почему мы раньше до этого не додумались? — восторженно зашептал Ян, стараясь выглядеть моим прислужником, а не другом или, не дай бог, парнем: загрызут же. И так вон подозрительно косятся, но две полупустые сумки на его плечах и отсутствие хоть одной на моих делают свое дело.

Когда мы отошли от раздачи, я оглядел столы, выискивая свободное местечко. На лице у меня все еще держалась маска улыбки, которую я поддерживал скорее машинально и от смущения, чем специально. Но этого оказалось достаточно, чтобы толпа бритых старшекурсников, не сговариваясь, утрамбовалась на длинной скамье, освободив для меня едва ли не полтора метра свободного места.

— Спасибо, — сказал я им. На этот раз все-таки нормальным голосом.

Кушать под их взглядами было довольно неуютно. Раньше, если даже мне и приходилось обедать в столовой, я старался дождаться, пока здесь будет посвободнее, и из-за этого всегда опаздывал на занятия. А сегодня впервые обедал в окружении такой толпы.

— Элис, только давай поизящнее, не как всегда, — прошептал мне приткнувшийся рядом Ян. Я, внутренне настучав ему по башке подносом, взял вилку и отправил в рот небольшую порцию риса. Около тридцати человек, которых в этот момент я видел перед собой, синхронно открыли рты. Как-то раз на уроке биологии мы смотрели фильм, где показывали стадо баранов. Вот они сейчас очень на этих баранов походили. Я прямо слышу многоголосое «Бааа» и «Беее» со всех сторон. С трудом проглотив под этими взглядами одну порцию и набрав на вилку вторую, я словил взгляд Яна: он следил за вилкой, как завороженный. Интересно, эта такая форма гипноза? Я специально медленно поднес вилку ко рту, сомкнул на ней совершенно расслабленные губы и так же медленно вытянул ее обратно. Ложка, которой Ян пытался есть суп, со звоном выпала из его руки и повалилась на пол. Звук был очень громким. Слишком громким для такого шумного помещения. Я отвернулся от Яна, глянул на окружающих и чуть не подавился: они все выглядели так же, как тот слюнявый новичок в кабинете генетики.

Так, спокойно. Я с этим уже сталкивался раньше и мне с этим жить и дальше. Пора уже привыкнуть и перестать обращать внимание.

Сделав себе такое внушение, я продолжил трапезу. Рис в пересохшей глотке застревал, и приходилось довольно часто запивать его водой. Окружающие завороженно наблюдали за каждым глотком, а когда я, перенервничав, чуть пролил воду, и она пробежала у меня по подбородку, один из сидящих напротив парней чуть придвинулся вперед и откровенно облизнулся. Что-то во всем этом было не то чтобы неправильное, но… Это так странно — управлять эмоциями других людей. На секунду я даже ощутил удовлетворение. Какая-то мысль не давала мне покоя. Какое-то очень знакомое ощущение вызывала у меня эта ситуация.

Точно! Это представление. Это просто театральное представление. Я актер, а вокруг меня — не очень умные зрители. Какая простая и вместе с тем гениальная идея. Она сразу уравновесила все мои противоречивые желания. Гораздо легче делать неприятные вещи, если знать, что все это — только фарс. Вот как я буду жить! Я буду играть эту роль, самостоятельно указывая границы спектакля. И пусть они платят мне за мой труд, раз уж моя игра приводит их в такой экстаз.

Осознав это, я искренне улыбнулся своим мыслям и вздохнул свободно. Наблюдавшие за мной люди сделали то же самое. Что, подсели, уроды? Да без проблем, договорились. Вы мне уступаете место и всегда пускаете без очереди, а я взамен буду кушать как тау: красиво и соблазнительно.

Чуть посмеиваясь, я вытянул двумя пальцами из салата кусочек томата и положил на язык, слегка замедлившись и будто бы случайно проведя по губе. Прожевал, наблюдая, как они сглатывают слюну: никому из них и в голову не пришло продолжить трапезу. Облизнулся. Откуда-то сбоку донесся краткий стон. Даже так? Я же над вами издеваюсь, неужели вы этого не видите? Или вы готовы мириться с этим, чтобы хоть как-то насладиться общением с тау? Разумеется. Даже будь я женщиной, в жизни не позволил бы никому из вас себя коснуться. Тупые обезьяны.

Я развлекался так всю перемену. Толпа незаметно собралась вокруг меня в плотное кольцо. Когда я съел все, что было у меня на подносе и даже, заигравшись, стащил с чужого подноса еще один кусочек огурца, кто-то из старшекурсников предложил мне жвачку. Я не стал отказываться — раз они так желают расстаться с контрабандным товаром забесплатно, это их право. Оказывается, мне совершенно не жалко еще разочек показать всем кончик языка, чтобы положить на него две мятные подушечки. Пока я выбирался из-за неудобной скамьи, кто-то уже унес мой поднос. Надеюсь, на мойку, а не к себе в каюту с какой-нибудь нехорошей целью. Я чуть шлепнул Яна по спине, чтобы он отмер. Ян послушно поднялся и побрел за мной, как заколдованный, волоча сумки. У самых дверей я остановился, обернулся и надул пузырь из как раз дошедшей до нужного состояния жвачки. Потом лопнул его, ловко втянул обратно и вышел.

— Ты… ты… — забормотал Ян, хватая воздух ртом, когда мы уже почти дошли до кабинета черчения. — Это было охренительно! Я чуть не кончил прямо там!

— Ой, только давай без подробностей, — я скривился от этого откровения. — Я только что поел.

— Как тебе это удалось? Ты же ненавидишь, когда на тебя смотрят, — радостно мельтешил вокруг меня Ян.

— Я представил, что играю роль, — пояснил я, довольный своей поведенческой находкой. — Помнишь, мы в начальной школе в театральной студии занимались? Ты тогда еще стражника играл.

— Точно! А ты принцессу! — я снова поморщился от этого напоминания и договорил:

— Так вот, я представил, что все это — спектакль, а они просто зрители, которые во все это верят. Или просто хотят верить.

— Круто получилось, — одобрил Ян. — Я даже не понял, что ты играешь. Знаешь, а у тебя талант. Может, тебе в театр податься? Я уверен, они тебя примут, даже несмотря на то, что ты не эпсилон.

— Между прочим, музыкальные задатки у меня получше, чем у некоторых эпсилонов, — возмутился я этим сравнением.

— Это да. Мне нравится, как ты поешь.

Я хотел добавить, что и на альте неплохо играю, но меня остановил учитель черчения:

— Элис, зайди в главный корпус: ректор хотел с тобой поговорить.

— Сейчас? — переспросил я, слегка удивленный этим фактом. Ректора академии я видел несколько раз, но в основном на всяких официальных мероприятиях. Я в чем-то провинился?

— Да, я отпускаю тебя с урока, — ответил учитель. Я забрал у Яна сумку и вышел.

Главный корпус был небольшим, зато относительно новым: здесь регулярно проводились нормальные ремонты в отличие от других помещений, где просто прибивали на место отвалившиеся панели и красили время от времени совсем уже облупившиеся стены. Здесь был даже ковер. Я осторожно ступил на его красную бархатистую поверхность.

— Здравствуйте. Я тау Элис, — сообщил я секретарю, не зная, куда девать руки и нервно теребя ими лямку сумки.

— Вижу, — глянул он на меня поверх очков. Потом нажал на какую-то кнопку и сказал в сторону селектора:

— Товарищ полковник, тау прибыл.

— Пусть войдет, — донеслось из динамика.

Мне махнули рукой, и я осторожно открыл дверь. Потом еще одну, потому что за первой дверью оказался тамбур. Интересно, зачем: чтобы неизвестные террористы, открыв огонь сквозь стену, расстреляли не ректора, а вторую стену? Впрочем, какая разница. Гораздо важнее сейчас, в чем я таком провинился, что меня вызвали к ректору.

Открыв вторую дверь, я очутился в просторном, богато обставленном помещении. Здесь было много всяких антикварных вещей: книги, не виденные мною прежде фарфоровые статуэтки, коллекция фотоаппаратов и даже деревянные грифельные карандаши. Но они неплохо уживались с техническими новинками и современным дизайном. Случайно глянув на рабочий компьютер, я на мгновение онемел: это был тот самый биоком, о котором недавно взахлеб трещала наша сеть. Сразу захотелось подойти и проверить, правда ли он настолько хорош, как болтают. Но я сдержался.