Мария Матюшева - Архиведьма. На лезвии судьбы Страница 9

  - И вовсе я не собиралась, - насупилась я. За прошедшее время я успела немного привыкнуть к виру, и он уже не вызывал во мне того священного ужаса, как вначале. Тем более, я не ощущала от него никакой опасности, а уж на это нюх у меня хороший.

  - Скажи, красавица, - наконец, задал первый вопрос вир, подливая мне еще чаю, - почему ты сбежала из дома?

  - Ну, - я замялась. С одной стороны не хотелось затрагивать больную тему, но с другой скрывать особо было нечего.

  - Если это тайна, можешь оставить ее при себе, - вежливо предложил хозяин дома.

  - Да нет, не тайна, - сказала я, глядя в чашку, поболтала в ней жидкость по стенкам, в итоге пролила на стол и начала свой рассказ. - Я сирота. Родители умерли, когда мне было одиннадцать лет. Сначала мама, через полгода отец. Меня на попечение взяла к себе тетка, скольки-то там юродная сестра матери. Я прожила с ней семь лет, - я рассказывала будничным тоном, не вдаваясь в подробности, но в душе у меня бушевал вулкан. Сколько детских обид до сих пор не могла я простить. - Это было непростое время, у Марфы своих-то детей было четверо, и все девки, так еще и меня приютить пришлось.

  - А твой дом?

  - А в моем доме поселилась старшая ее дочь с мужем и детьми. Она как раз в год, когда я осиротела, замуж вышла. Время шло, я выросла, на меня стали засматриваться парни. Логично предположить, что еще год-два, и я мола бы заявить свои права на родительское наследство... Вот тетка и решила от меня избавиться самым радикальным способом.

  Я надолго замолчала. Просто смотрела в окно, не мигая. Лирэй меня не торопил, ждал, когда я достаточно соберусь с силами, чтобы продолжить.

  - Вечером, когда я уже легла спать, смутное чувство тревоги не давало мне покоя. Я долго ворочалась, пытаясь уснуть, а потом, отчаявшись, решила немного прогуляться. Деревенька у нас, хоть и глухая, но спокойная была. Я выскользнула через окно и направилась сначала к конюшне проведать Киру. Когда я проходила под окнами, в которых, несмотря на поздний час, горел свет, то услышала голоса. Тетка разговаривала с какими-то мужчинами. Они говорили очень тихо, так, что мне приходилось напрягать весь свой слух. Лишь услышав их голоса, я поняла, что тревога, не дававшая мне уснуть - это не что иное, как предчувствие беды...

  - Марфа, я хочу вас спросить, вы отдаете себе отчет в том, что станет с вашей племянницей, - спросил первый мужчина хриплым голосом.

  - Да, мой Господин, - залебезила тетка. - Но я бы очень хотела исполнить последнюю волю моей покойной сестры. Бедная Тани так мечтала увидеть свою дочь среди ваших сестер. Она будет счастлива там, на небесах!

  - До того, чтобы встать в один ряд с моими сестрами, Мирае придется много лет быть сначала простой прислужницей, потом прилежной ученицей, а уж потом она получит право пройти испытание. Надеюсь, у нее кроткий нрав, ибо в нашей обители лишь смирение дает силы, вынести все испытания.

  - О, да, мой Господин! Более кроткой и робкой девушки вы не найдете!

  Я чуть не закашлялась. Это я-то кроткая и робкая?!

  - У вас все же остается выбор, - раздался другой мужской голос, более писклявый и противный. - Мой собрат соизволил пригласить меня с собой, ибо наши обители, хоть и могут показаться далекими друг от друга, не в пространственном плане, конечно же, но все же они близки по духу и целям. Я со своей стороны могу предложить вашей племяннице место в моей обители. Пусть ее жизнь будет лишена многих радостей, но зато хоть малую толику женского счастья она получит.

  Я уже начала догадываться, о чем они говорят, и этот разговор с каждой фразой нравился мне все меньше и меньше. Единственный выход - бежать. Весь вопрос в том, сколько у меня оставалось времени.

  - Я даже затрудняюсь принять такое решение, - пролепетала Марфа. - Храм Судьбы или храм Любви. Своим желанием принять к себе мою племянницу вы оказываете величайшую честь всей нашей семье.

  - Свет Великий, - только и смогла прошептать я, сползая по стене дома на холодную землю. Я предполагала, что тетка попробует избавиться от меня, отдав в какой-нибудь храм на служение, но только не в эти! Храм Судьбы славился самыми строгими нравами, за малейшую провинность там могли запороть до смерти. Жрецами становились только провидцы, и если в послушнике или послушнице за время обучения не просыпался этот дар, то они навсегда так и оставалась в роли обыкновенной прислуги.

  Сбежать оттуда было невозможно! Беглеца ловили почти сразу, ибо провидцам не составляло труда узнать его местоположение. За такой проступок провинившегося могли на месяц заточить в карцер на хлеб и воду или отправить на неделю в подземелья на пытки. Хотя и тут бывали исключения. Некоторые каким-то образом были защищены от дара жрецов, но таких были единицы.

  В плане наказаний Храм Любви был более мягок к своим приспешникам, но от этого не менее жесток. В нем учили использовать любовь (во всех смыслах) в качестве энергетического канала. Если человек сам приходил в Храм, чтобы пойти в услужение, то там он находил не только дом, но и истинное счастье, но если туда отдавали силой, иначе, как адом это было не назвать. Возможно, Боги и создавали Храмы во благо, чтобы помочь всему живому своим покровительством, но люди, как обычно, все опошлили.

  - Отступные мы вышлем вам сразу же, как Мирáя прибудет в Храм, - сказал служитель Судьбы. - Сумма, как обычно, составит сто золотых.

  Ого! Как меня, оказывается, высоко оценивают.

  - Я предлагаю поступить по справедливости, - продолжил мужчина. - Я заберу ее в свою обитель и, если в ней не обнаружится Дара, тогда передам Мираю своим собратьям в Храм Любви.

  - О, да! Это будет очень великодушно с вашей стороны, - пролепетала Марфа.

  В этот момент я даже представляла себе ее лицо. После того, как ей озвучили сумму, глаза у тетки округлились и остановились на одной точке. В уме она уже считает, куда бы вложить деньги, и слабо реагирует на все окружающее. Ее пухлые губы шепчут цифры, водянистые голубые глаза сально блестят, а на полном одутловатом лице застыло выражение крайнего блаженства. И, самое обидное, что ее даже не мучает совесть оттого, что она, по сути, продает свою племянницу в рабство. Хотя, какая у нее совесть?!

  Мне хотелось плакать и кричать, но я молчала, даже дышать старалась как можно реже, чтобы не обнаружить себя.

  - Что ж, если мы все решили, - резюмировал служитель Судьбы, - тогда мы вернемся за девочкой на рассвете. Новую жизнь надлежит начинать с нового дня.

  По шуму я поняла, что мужчины встали и вышли. Хлопнула входная дверь, а я пулей побежала обратно к окну. В самый последний момент я рыбкой успела нырнуть под одеяло, даже не разуваясь. Тетка заглянула в комнату, с минуту постояла, слушая мое ровное дыхание (которое стоило мне неимоверных усилий), и вышла, закрыв дверь снаружи на засов.