Нам не понять друг друга сразу. Дилогия - Алена Викторовна Медведева Страница 96

— Усомниться?

Она это так называет?

— Мы привыкли считать их жестокими, не знающими пощады и глухим к мольбам. Но дело в другом — они просто не чувствуют. Оттого без страха и вершат судьбы целых народов, что просто не способны допустить ошибку. Ошибка — это всегда шаг назад, всегда эмоции и сомнения. Неймарцы же твердо и неумолимо идут путем, что подсказывает им разум. Они не каратели, они просто… не чувствуют. Тоже самое и с любовью. Ты не веришь в его чувства, так? И тут все понятно: они знают, что любят, но не испытывают любви. Увы, это немыслимо сложно и удивительно просто одновременно. Ты все поймешь.

— Если капитан изначально допускал, что сможет сам справиться с этим «мозгом» эйшавый, к чему он вообще включил в план ребенка? Нелепо… Ребенку еще расти, а он — взрослый мужчина, который мог сам уничтожить врага.

— А кто говорит об уничтожении?

Ольга с извиняющимся видом развела руками.

— Эйшавый? Разве ваш сын не избавился от них?

— Только мы — земляне — можем так думать. До последнего отрицать неизбежные перемены и необходимость в развитии. Неймарцы же мыслят иначе. Целью не было уничтожение эйшавый, для них эта сила — признак перемен. Вызов эволюции, если хочешь. И опять же все в моей семье сходились на намерении поглотить возможности эйшавый, «обучить» собственное сознание их силе. А кто как не ребенок подходит для этой цели? Ребенок, что родится с «встроенной опцией» дополнительного — и что особенно значимо — масштабного дистанционного влияния. Прежде подобное не требовалось их виду, но тогда влияние неймарцев и не распространялось на другие планеты. С возможностями же эйшавый первородные обитатели Неймара избавятся от необходимости постоянно находиться на планете или среди своих. Именно таким — новым шагом на пути развития их расы — и должен был стать ваш сын. И ты должна поверить мне, пусть лично ему было бы куда труднее любого своего предка, но для неймарского народа это существенно облегчило бы переход к переменам.

Звучало все фантастично, даже безумно. О неприятии в расчет личных интересов — вообще не стоит говорить. Силясь не потерять логическую нить рассказа, я плюхнулась назад на стул. Как же все запутано — моя душа металась от крайности к крайности!

— Ааа… а вы уверены, что капитан совладал с этим «центром управления» эйшавый?

— Ты же в порядке? — ответила Ольга вопросом на вопрос. — Это первый признак. В первую очередь, он изменил планам из-за тебя. Так это работает: эмоции меняют наш взгляд на мир, заставляя где-то идти наперекор логике. Возможно, в ущерб себе.

— Хотите сказать, после эниара во мне Леакрэ все испортил? Нет, мне он помог, но… надежды неймарцев на эволюционный скачок, исчезли?

Вот это уже заявка на сильные чувства! Если он выбрал меня… Предпочел обезопасить еще даже не существующего ребенка. Сердце внезапно застучало как кузнечный молот.

— Не знаю. И никто не знает, надо ждать и надеяться, что он справится. Но будучи взрослым ему сложнее. Ребенок бы рос с этой силой внутри, развиваясь пропорционально ее давлению — присутствовал бы некий пусть и болезненный баланс, что при их юношеской бесчувственности меньшая проблема. Сейчас же… сознанию взрослого неймарца не просто принять чуждое присутствие.

— Значит, все наоборот? Это Леакрэ поработил эйшавый? Как если бы одна клетка проглотила другую, со временем преобразовав ее… во внутренний орган? Ну там, второй эпифиз головного мозга — в нашем понимании — появился со своим набором «опций»? Новый внутренний орган, отныне служащий на благо организма!

— Примерно так все виделось, — улыбнулась Ольга. — Только в случае с вашим сыном. Сейчас же все идет немного иначе. Отец Леакрэ даже допустил вероятность, что этот шанс эволюционировать они могут упустить.

— Из-за меня?

— Выходит так. — она подмигнула. — Но это выбор нашего сына, мы не можем оспаривать его. Леакрэ обрел свою дейрану. Он давно доказал, что справляется со своими обязанностями в разведслужбе, поэтому оснований не соглашаться с ним нет.

Мне не хотелось думать, что они ошиблись, не зная насколько сильно на капитана повлиял эниар. Я до сих пор не понимала был ли смысл в его последующих поступках. И к нужному ли результату они привели. В любом случае, волнение и тревога за неймарца сейчас пересиливали все мои сомнения.

— Я бы хотела навестить Леакрэ? К нему можно?

Ольга, предварительно бросив пристальный взгляд, понимающе кивнула и строго указала на остатки еды на моей тарелке.

— Доедай и пойдем. Он в медотсеке под присмотром давнего друга семьи, он когда-то служил медиком в экипаже «Эндорры». И он… знает о ситуации, можешь быть с ним откровенна.

— Спасибо, — на манер удава заглотив последние ложки еды, я спешно поднялась. — Кстати, кроме Райней и нас еще кто-то сейчас есть на звездолете?

Вопросом я надеялась навести ее на мысль о нынешнем экипаже «Эндорры», спросить напрямую было страшно.

— Для простого управления флагманом не требуется множества сотрудников, система и Райней успешно справляются. Тем более «Эндорра» пристыкована к нашему транспортнику, и часть нашего экипажа перешла сюда. Но в основном чтобы присматривать за восстановлением сотрудников ведомства — большинство из них отходят от состояния морального и физического истощения в своих каютах, а самые тяжелые — в медотсеке. Они провели под гнетом врага не меньше года, а для эйшавый не существовало чувства жалости, из своих жертв они вытягивали все силы, думаю, ты знаешь.

Кивнув, призналась:

— Да уж… — и тут же переспросила. — А дети? Те что были на крейсере с эйшавый?

— Тут все сложнее, — Ольга заметно помрачнела. — Их пока разместили на нашем