Космический замуж. Мои звёздные мужья (СИ) - Бакурова Маша Страница 14

Я же девственница.

Они узнают. Как только они войдут в меня, они все поймут. Что я неопытна. Что у меня не было мужчин. А значит…

Дети.

Они поймут, что дети не мои. Что я им лгала.

Весь этот хрупкий мир, который мы только что начали строить, рухнет. Их доверие испарится.

А что они сделают с детьми? Заберут? Отдадут в какой-нибудь хазарский приют? Нет! Я не могу этого допустить! Я клялась Алане!

— Мия, — мурлычет Рамиль мне на ушко, — ты напряглась… Думаю, ты хочешь нам что-то рассказать.

Они что-то подозревают? Страх оказывается сильнее желания.

— Я... я не могу, — я задыхаюсь, лихорадочно придумывая оправдание. Что сказать? Что? — Мне нужно время. Я боюсь...

И я не вру. Действительно, боюсь.

Они переглядываются, и я чувствую волну их замешательства. Они не понимают. Но они мне верят. Моя эмпатия улавливает не подозрение, а... сочувствие.

Айвар берет мое лицо в свои ладони.

— Кайра, — говорит он серьезно, глядя мне в глаза. — Мы никогда не причиним тебе боль. Никогда.

Рамиль кивает.

— Мы будем ждать столько, сколько нужно. Твое доверие для нас важнее всего. Ты нам доверяешь?

Я смотрю на них, и слезы наворачиваются на глаза. Они верят мне. И от этого моя ложь кажется еще более чудовищной.

Но они не отстраняются. Рамиль мягко укладывает меня на диван, а Айвар опускается на колени передо мной.

— Но это не значит, что мы не можем доставить тебе удовольствие, — шепчет Айвар, и в его глазах вспыхивает знакомый огонек.

Рамиль улыбается.

— Совсем не значит.

Он наклоняется и целует мой живот, а Айвар... Айвар опускает голову ниже.

— Что... что вы делаете? — шепчу я, не понимая.

— Мы покажем тебе, кайра, — отвечает Рамиль, его губы касаются моей кожи. — Мы покажем тебе, как это может быть. Без боли. Только удовольствие.

И прежде чем я успеваю что-либо сказать, я чувствую горячее, влажное прикосновение языка Айвара между своих ног.

Я вскрикиваю, выгибаясь дугой. Это совершенно новое, ошеломляющее ощущение.

Рамиль в это время целует мою грудь, мои плечи, шепчет мне на ухо нежные слова, а Айвар... он творит чудеса своим языком.

Он знает, где коснуться, как надавить, какой ритм выбрать. Я полностью в их власти. Тело горит, плавится и рассыпается на миллионы сверкающих искр под их умелыми ласками.

Мир взрывается миллионами сверкающих искр. Волна обжигающего жара проносится по телу, заставляя выгнуться дугой, и из горла вырывается крик — не то стон, не то всхлип. Я содрогаюсь, уносимая потоком чистого, незамутненного удовольствия.

Сквозь призму эмпатии я чувствую их восторг, их торжество, их собственническую нежность, которая окутывает меня плотнее любого одеяла. Это не только мой оргазм — это их общая победа, и от этого осознания по щекам текут слезы.

Когда тело, наконец, обмякает, я остаюсь лежать в тумане сладкой истомы. Дыхание сбито, мысли спутаны.

Рядом чувствуется теплое тело, и сильная рука гладит меня по бедру, пальцы очерчивают изгиб талии. Но прикосновения между ног не прекращаются. Они становятся другими — дразнящими, исследующими. Я с трудом размыкаю ресницы и вижу над собой лицо Рамиля. Его глаза потемнели от желания, а губы изогнуты в предвкушающей улыбке.

Это он… Он теперь между моих ног. Я даже не заметила, как они поменялись местами.

Твёрдый, горячий и огромный член упирается мне между бедер, обещая, требуя. А Айвар… Он лежит рядом, его грудь — широкая и теплая — прижимается к моей спине, а его рука обнимает меня, лаская живот. Его горячее дыхание щекочет шею.

— Мия, — шепчет Рамиль, бархатный рокотом пробирает до костей. — Расслабься, просто потрогаю тебя там…

Его пальцы снова скользят у меня между ног, но на этот раз смелее, настойчивее. Он нежно раздвигает складки, проникая одним пальцем внутрь, и я снова тихо вскрикиваю, но уже не от неожиданности, а от нового витка возбуждения.

Золотая вязь на коже Рамиля вспыхивает ярче, переплетаясь с черными рунами Айвара на его руке, что лежит на мне. На моем теле им отвечают ответные узоры, и наш общий Зов больше не шепчет, а ревёт в крови, требуя полного слияния.

В их эмоциях нет лжи, нет подвоха. Только чистое, первобытное желание обладать, защищать и дарить наслаждение. Они хотят меня всю, без остатка. И я хочу отдать себя им. Хочу до боли, до судорог в пальцах.

Рамиль убирает палец, и я разочарованно всхлипываю, прикусывая губу. Но он лишь усмехается, а затем его колено раздвигает мои ноги шире.

Он устраивается удобнее, и… прижимается членом к влажному входу. Сейчас. Это случится сейчас. Он войдет, и этот хрупкий, драгоценный мир рухнет. Он войдет… и поймет.

Паника ледяной змеей обвивает сердце, сдавливая его так, что становится трудно дышать. Они узнают. Они все поймут. Про детей. Про мою ложь.

— Я… — шепчу, и голос срывается. Мой разум лихорадочно ищет выход, но его нет. Рамиль чуть подается вперед, касается членом самой чувствительной точки, и я не выдерживаю. — Я девственница… у меня еще не было мужчины…

Я зажмуриваюсь так сильно, что перед глазами пляшут цветные пятна, и готовлюсь к худшему. К гневу, к презрению, к тому, что они меня оттолкнут.

Все замирает. Ласки прекращаются. Дыхание Рамиля над моим ухом обрывается. Мир, который только что ревел и плавился от страсти, тонет в оглушительной, звенящей тишине.

Глава 11

Тишина оглушает. Она давит, высасывает воздух из легких.

Я не смею открыть глаза, не смею дышать, ожидая приговора.

Сейчас они отшвырнут меня. Сейчас я почувствую волну их презрения, отвращения, гнева за свою ложь.

Но вместо этого… ничего.

Сквозь призму эмпатии я ощущаю не гнев, а оглушительный, всепоглощающий шок, который волной расходится от них. Такой чистый и сильный, что у меня на миг перехватывает дыхание.

Затем шок сменяется недоумением, а следом… затапливает чем-то теплым, густым, невероятно собственническим.

Рамиль медленно отстраняется, убирает свой член, так и не войдя в меня. Айвар шевелится сзади.

И я решаюсь приоткрыть ресницы. Мужчины смотрят друг на друга поверх меня, и в их взглядах плещется буря эмоций, которую я не могу до конца расшифровать.

— Девственница… — хрипло выдыхает Айвар, и в его голосе не упрек, а чистое изумление. Он переводит взгляд на меня, и напряжение спадает с его плеч. Это облегчение. Глубокое, искреннее облегчение. — Значит, тебя никто… не обидел.

Он садится и берет мою руку, подносит к губам. Его поцелуй теперь другой. Не голодный и требовательный, а почти благоговейный.

Рамиль опускается рядом с другой стороны.

— Мия… — тихо начинает он. — О детях… мы знали.

Мое сердце пропускает удар.

— Что?

— Я просканировал твой генетический материал, — спокойно поясняет он, будто говорит о погоде. — Совпадений с ДНК младенцев нет.

Айвар сжимает мою руку крепче, его взгляд становится серьезным и глубоким.

— Двойни у хазар огромная редкость, Мия. Почти чудо, — говорит он спокойно, но я чувствую бурю глубоко в него внутри. — Я сделал запрос в центральный архив Хазариона. По примерному возрасту малышей… нашлась только одна пара. Брат и сестра. Дети знатного рода… официально погибшие при трагических обстоятельствах.

Он замолкает, и тишина звенит.

— Дата их официальной смерти… совпадает с датой твоего прибытия в посольство. Мы не знали всей правды, но поняли главное: этим детям нужна защита. И мы просто ждали, когда ты поверишь нам настолько, чтобы рассказать всё самой.

Они знали, что дети не мои, и молчали, ждали, оберегали меня! Нет, оберегали нас!

А мое признание в девственности… оно стало последним кусочком пазла, который перевернул для них всю картинку. Их эмоции слишком яркие, чтобы их не понять.

Айвар рад, что не было никакого насильника. Не было травмы.

Я — их кайра… их женщина… нет, просто девочка. Нетронутая. Их.