Прикасаясь, я чувствую твоё сердце (СИ) - "Ksendagir" Страница 20

========== Часть 10 ==========

Джексон

Вечер пятницы принято проводить в приятной компании, наслаждаясь хорошей выпивкой и смехом, а Джексон заперся в офисе, по уши заваленный контрактами и набросками презентации по готовящемуся всю предыдущую неделю проекту. В какой момент он свернул не туда, а? И почему теперь привычному в прошлой жизни праздному отдыху, предпочитает впахивать, как ломовая лошадь?

Голова еще дико разболелась. Настолько сильно, что его начинало тошнить, а перед глазами прыгали разноцветные точки. То ли сказывалась слишком напряженная работа мысли, то ли переизбыток недосыпа, но, казалось, еще пара мучительных минут, и его мозг просто взорвется. Дверь кабинета бесшумно отворилась, впуская предусмотрительного Генри со стаканом воды и пачкой обезболивающих. Умница секретарь даже просьбы принести таблетки не стал дожидаться, поняв по бледному и измученному лицу босса все без слов.

— Спасибо, — Джексон поблагодарил от всей души своего спасителя и, отставив стакан на заваленный бумагами стол, с наслаждением откинулся на спинку кресла. — Вы и правда незаменимы, Генри.

Секретарь гордо вскинул подбородок, пользуясь тем, что прикрывший глаза начальник не видит минуты его самодовольства. Но этот парень действительно оказался для Джексона находкой. Исполнительный, умный и ответственный, за словом в карман не лезет, лишнего не говорит. А нынче хорошего помощника днем с огнем не сыщешь.

— Я забронировал вам билеты. Вылет завтра в 8 утра.

Услышав спокойный голос секретаря, Джексон распахнул ресницы и выпрямился, чтобы мельком взглянуть на часы. 23:44. Через восемь с хвостиком часов он должен быть собран, умыт и хорошо подготовлен к предстоящей встрече, а сил хватает только на то, чтобы вновь растечься по креслу. Еще бы и выспаться не мешало, но это из разряда несбыточного. С губ сорвался досадливый стон, а где-то с дивана подала голос Водка, звонко тявкнув и заставив обоих мужчин обернуться в свою сторону.

— Может, выбрать другое время? Или отправить мистера Эгмонта? Господин финансовый директор хорошо осведомлен и…

— Нет, — Джексон раздраженно отмахнулся и подтянул к себе толстую папку, в которой лежали все необходимые документы для предстоящего проекта. Проекта, в который он собрался вложить все свои средства. И если его идея окажется провальной, то плакали и денежки, и компания, и Генри в том числе, потому что все они в один миг могут остаться без работы, а Джексон еще и с долгами. Он мотнул головой, отбрасывая упаднические мысли, и серьезно взглянул на секретаря.

Господин финансовый директор, как бы хорошо ни разбирался в вопросах маячившего перед ними банкротства, останется в своем кабинете. Нет, конечно, Джексон вполне мог бы скинуть всю ответственность на своих работников, надавать задач по самое не балуйся, а дальше лениво наблюдать за тем, как эти бестолочи топят его фирму, но по большей части именно он и его необдуманные действия в прошлом были причиной столь затруднительного положения, а поэтому Джексон, как истинный капитан, вел свой корабль самостоятельно. Правда, то ли к гибели, то ли к спасению, он еще сам не знал, но очень надеялся, что таки к последнему.

— Я полечу сам, а вы со мной.

Джексону не чужд был дух авантюризма, и в этот раз он играл на всё, поэтому не удержался от довольной усмешки, заметив, как зажглись рисковым огнем обычно невозмутимые глаза его секретаря — Генри был не прочь стать свидетелем эпохальной победы, а может быть и проигрыша, Джексон не загадывал, но свято верил в свою удачу.

Водку, которая всю неделю сопровождала его абсолютно везде, было решено оставить у матери с Эвой. Сестра была в восторге от щенка, называя собаку «милой плюшевой зайкой». Впрочем, восторг этот был обоюдный, Водка вообще легко с людьми сходилась. К великому облегчению Джексона, встречавшему удивленные взгляды всех, кто видел их вместе, с бесстрастной флегматичностью. А зрелище, надо сказать, было занятное: высокий элегантный мужчина в безупречно сидящем дорогом костюме и вертящаяся у его ног пушистая, безродная собачонка с куцым хвостом.

Сестра и мать о проблемах компании, которая позволяла им жить безбедно и купаться в роскоши, не знали, и Джексон справедливо решил, что, чем дольше они остаются в неведении, тем проще (и спокойнее) ему будет решать навалившиеся проблемы. А если же ситуация зайдет в тупик, то он непременно сообщит им столь печальную новость. Почему-то в нем крепла уверенность, что его милые дамы стойко воспримут известия о том, что от привычных шанелей, диоров, отдыха люкс и прочих прелестей богатства им придется отказаться, но проверять это сейчас не собирался. Да и вообще о том, что компания висит на волоске и ее судьба зависит от успеха рискованной идеи шального руководства, знали немногие. Сам Джексон, Генри и еще несколько членов совета директоров, большую часть которого Джексон бы выгнал в зашей, потому что толстозадые тупицы, сидящие в нем, ничего путного предложить не могли, а знали лишь, как жаловаться на падение суммы дивидендов, и занимали свои должности только в дань уважения отцу Джексона, который в свое время назначил их.

«Уволю к чертовой матери всех». Такое обещание дал себе Джексон, если его ставка все-таки выиграет.

***

Голова, кажется, болеть стала меньше. Джексон мазнул усталым взглядом по часам — стрелки приближались к двенадцати. Если он хочет завтра хоть что-то соображать, а не напоминать побитый жизнью мешок картошки, нужно уезжать домой. Да и Водка не кормлена, взятый с собой корм кончился, а отправить кого-то за новым он просто забыл, заработавшись.

Рука сама потянулась к телефону, и, когда разблокированный экран сверкнул ярким светом, Джексон невольно улыбнулся, походя на влюбленного подростка — на заставке теперь вместо скучного синего фона стояла фотография, сделанная в прошлые выходные. Он, Шин и Водка, с наслаждением облизывающая лицо последнего. Сказал бы кто-то Джексону, что когда-нибудь он будет ставить на телефон вместо заставки чье-то фото, он бы поднял его на смех. Скорее, Луна на Землю упадет, чем Джекс дойдет до подобного. Ну, Луна все-таки не упала, а вот Джексон теперь сидел и глупо пялился на экран, чувствуя, как по всему телу растекается теплая нега. Та самая, которую ощущаешь, когда душа готова петь, а сердце радостно трепещет, потому что в нем поселилась любовь. Вот, он уже и рассуждает, как влюбленный подросток. Джексон тяжело вздохнул и нажал на иконку мессенджера, собираясь написать Шину, что уезжает, но не успел он и пары слов набрать, как от того прилетело сообщение.

«Давай завтра встретимся?»

«Прости, не могу, улетаю завтра в ЛА по работе. Только хотел написать»

«Надолго?»

«Еще не знаю. На пару дней, может, чуть больше»

Пару дней растянулись на неделю. Джексон стоял на одной из центральных улиц залитого солнцем Лос Анджелеса и с обреченностью влюбленного рыцаря рассматривал огромный рекламный плакат, с которого ему дерзко улыбался Шин. К тому, что фотографии Шина преследуют его в Нью Йорке, Джексон уже привык (и даже смирился с вспыхивающей каждый раз при этом ревностью), но увидев изображение любимого на другом побережье, Джексон понял, что с треском проиграл — бороться с родившимися внутри сердца чувствами было невозможно. Где-то на периферии сознания радостно завизжал противный внутренний голос с надменным: «А я был прав!»

Будучи по природе человеком жизнерадостным, Джексон не рассматривал свою любовь, как нечто трагичное, потому что, даже не зная истинных чувств Шина по отношению к себе, не зная, будут ли его собственные взаимны, он испытывал радость просто от одной мысли о нем. Он чувствовал себя окрыленным и способным горы свернуть и уж точно совсем не собирался страдать или накручиваться, мучаясь неопределенностью и страхами. Спасибо, предыдущего десятка лет ему хватило с головой. Джексон был точно уверен в том, каков бы ответ Шина на его внезапную любовь ни был, от своих чувств он не откажется, но и давить на того, кого любит, не станет, потому что чувство внутри него было таким удивительно светлым, теплым и легким, и Джексон во что бы то ни стало желал его таким и сохранить. А любые тяготы и неудачи он давно научился проходить с неизменной улыбкой на губах.