Андрей Мельников - Авантюристка Страница 24

Франс, с блаженной, слюнявой улыбкой дебила сопит в кресле и ему ни до кого нет дела. Но Наян просто преображается. Все показное благодушие и некое подобие учтивости с него вдруг слетают. Они и так видимо давались ему с трудом, а сейчас дав волю своим инстинктам он просто превращается в дикое животное, точнее в жаждущего случки самца.

– Кончай ломаться сука! – Рычит он. – Можешь орать, брыкаться, так даже интересней, только если не хочешь, что бы я еще и набил тебе морду быстро раздевайся и показывай на что ты способна.

– Мерзавец! – Я пытаюсь ударить его по лицу.

Он легко перехватывает мою руку и отвешивает мне увесистую оплеуху, от которой я отлетаю назад и падаю на кровать. Насильник наваливается на меня, я вырываюсь из всех сил, но он очень тяжел и силен. С треском рвется платье, он пытается сорвать его с меня. Извернувшись я кусаю его за руку, с удовольствием ощущая как мои зубы прокусывают грубую кожу и чувствуя вкус появившейся крови. От боли он орет и от души бьет меня другой рукой. Боли я не чувствую, но на какое-то мгновение отключаюсь. Когда я прихожу в себя, то понимаю, что я лежу на кровати уже совершенно голая, а грубые руки во всю шарят по моему телу.

– Все будет отлично крошка, тебе еще как понравиться. У тебя замечательные свеженькие грудки, а попка просто класс. С такой фигуркой ты обязана знать, что такое настоящий мужчина, а не слюнявый сосунок. – Бормочет Наян, тиская мои ляжки и пытаясь раздвинуть судорожно сжатые ноги.

От него нестерпимо воняет перегаром и чесноком. На какое-то мгновение он отпускает меня, что бы снять штаны. Это мой шанс, и я его не упускаю. Что было силы я пинаю его в выпирающую мужскую гордость. Взвыв он сгибается у кровати, а я выхватив из-под подушки кинжал бросаюсь к нему.

– Убью сука! – Хрипит он.

И это его последние слова. Пользуясь тем, что его руки прижаты к низу живота, я за волосы отгибаю его голову и наношу удар в основание шеи. Он пытается защититься, руки дергаются вверх, но поздно, поздно. Он не успевает. Это понимаем и он и я. Острие тыкается в напряженные мышцы шеи. Никогда не думала, что кожа может быть такой прочной и упругой. Давлю изо всех сил. Лезвие неожиданно легко подается, рассекая плоть. В его глазах, вытесняя похоть и ярость, мелькает животный страх, и тут же поволока смерти накрывает их. Мой кинжал по самую рукоять входит в горло. Брызгает кровь. Его напряженное тело обмякнув валится на пол, а я без сил опускаюсь рядом.

Меня всю трясет. Нет, говорю я себе, если ты хочешь выжить нужно взять себя в руки. Несколько раз глубоко вздохнув, и насколько это возможно, успокоившись, я кое-как, на дрожащих ногах, встаю и оглядываюсь. Франс пускает пузыри в кресле, разыгравшаяся драма прошла мимо его сознания. Ну это и к лучшему. Пусть поспит и не мешается. Нам все равно надо расставаться. Наян, как и положено хорошему мертвецу, спокоен и тих.

Так, в первую очередь надо привести себя в порядок, одеться и как можно быстрее сматываться отсюда. В комнате нет зеркала, но судя по тому, как горит щека и заплывает глаз, вид у меня ужасный. Беру угол простыни и вытираю об него руки. На белом полотне остаются кровавые полосы. Нет, об этом нельзя думать! Одежда. Я не могу бежать отсюда голой. Платье в котором я была безнадежно испорчено. Что же делать, другого у меня здесь нет. А ладно, напяливаю на себя, что подворачивается, выбор все равно не велик. Ночная рубашка, дорожные шаровары, сапоги, Франсов кушак. Ну и видок наверное у меня. Неважно, под плащом все равно не видно, что на мне надето, главное помнить об этом и постараться не снимать его. Деньги и оружие. Обшариваю карманы убитого мною насильника и нахожу несколько монет. Немного, но хоть что-то. Несколько мгновений колеблюсь прежде чем вынуть из его горла кинжал. Может бросить его здесь? Но нет, без оружия в этом бандитском притоне нельзя. В крайнем случае…, нет об этом лучше не думать. Собрав волю, выдергиваю кинжал, едва увернувшись от хлынувшей крови. Ее так много, что скоро наверное протечет на первый этаж, значит мне надо торопиться, впрочем мне в любом случае надо торопиться. Обтерев кинжал о простыню, прячу его в складках плаща. Надвигаю на голову капюшон и еще раз оглядев комнату выхожу в коридор.

– Что это Наян долго.

– Да она девка горячая, сразу не уйдешь.

– А муженек хорош! Это ж надо, смотреть, как кто-то пялит твою бабу. Я бы так не сумел.

– Ладно, хорош трепаться, раздавай, еще конок и пойдем посмотрим, как там у них дела. – Слышится противный смешок. – Заодно и следующий получит свою долю.

Голоса раздаются снизу. При упоминании о Франсе во мне все сжимается. Какой же он все-таки негодяй. Но гнев на него помогает преодолеть страх.

Не дойдя до лестницы я останавливаюсь, словно налетев на преграду. Стоп. Куда я иду? Мне же туда нельзя. Надо выбираться из корчмы минуя трапезную на первом этаже. Коридор, в котором я стою, с одной стороны упирается в лестницу, с другой кончается тупиком. Делать нечего, ломиться в другие комнаты я не решаюсь и возвращаюсь назад. Бегу к окну. Оно к счастью выходит не во двор, а в поле. Открываю его и вылезаю на карниз. Высота не очень большая, но ноги переломать можно. Через неплотно закрывшуюся дверь слышу шаги и скрип половиц. Кто-то поднимается по лестнице. Раздумывать и гадать по мою это душу или нет мне не хочется. Надо бежать и бежать, как можно скорее, я зажмуриваюсь и прыгаю вниз.

Мгновенная боль пронзает левую ногу, кажется я ее сильно ударила. Но сидеть и охать я не могу. Быстро поднимаюсь и прихрамывая бегу по тропинке через распаханные делянки к виднеющемуся вдалеке лесу.

Тропинка кончается вместе с полями, дальше идет не кошеный луг. Бежать по траве труднее. Черт, когда же кончится этот бесконечный луг и я смогу укрыться среди деревьев! Воздух со свистом врывается в мои легкие, сердце бешено колотится, готовое выскочить из груди. Никогда я еще так не бегала да еще с поврежденной ногой, но лес словно и не приблизился, по-прежнему маячил где-то вдалеке. Все, бежать дальше в таком темпе я не могу, чуть не падая, перехожу на шаг, и впервые решаю оглянуться назад. Проклятие! Темные точки отделившись от силуэта здания корчмы быстро превращаются в несущихся во весь опор всадников. Слышится отдаленное тявканье. Погоня. Гады, ну почему мое отсутствие обнаружили так быстро. Я уже понимаю, что достигнуть спасительной чащи раньше конных преследователей для меня невозможно. К тому же с собаками они найдут меня в два счета. Что же делать? Не далеко слева возвышаются какие-то мрачные руины огромного замка. В тщетной надежде, я поворачиваю к ним. Если не уйти от погони, то хоть залезть куда-нибудь от собак. Хрипя как загнанная лошадь и превозмогая боль в опухшей ноге, я со всей возможной прытью устремляюсь к развалинам. Конники заметили мой маневр и тоже устремились к замку. Мне первой удается достичь его стен. На высоте чуть выше моего роста в стене зияет пролом. К счастью залезть по огромным шершавым камням не очень сложно. Обдирая в кровь руки я просто взлетаю в пролом, протискиваюсь меж камней и оказываюсь в каком-то внутри стенном ходе. После вечерних сумерек мне первое мгновение кажется, что здесь царит полный мрак, но потом понимаю, что это не совсем так. Слабенькие лучи света проникающие сквозь пролом и узкие бойницы под потолком позволяют тем не менее видеть дорогу. Думать и рассуждать мне не когда, бегу, что есть мочи по проходу, стараясь не споткнуться о валяющиеся на полу камни. Слышу как заходится в лае достигшая стен свора собак. Поворот, развилка, лестница, еще коридор, шума погони я не слышу, хотя мои шаги под гулкими сводами, как мне кажется, разносятся по всему замку. Чувствуя, что последние силы уже вот-вот покинут меня, я поднимаюсь в какую-то башню и обнаружив в стене глубокую нишу с чьей-то статуей, кое-как протискиваюсь за нее и без сил опускаюсь на каменный пол. Достаю кинжал, первого, кто рискнет сунуться сюда я зарежу. С собаками они конечно меня найдут, но я постараюсь продать свою жизнь подороже.