Плач богов (СИ) - Владон Евгения Страница 26

Она так и не сумела объяснить бурного источника захлестнувшей её радости при виде здания, которое вроде и не должно было вызывать столь ярких эмоций. Может это было что-то подсознательное, на уровне спящих детских инстинктов? Она когда-то обожала лошадей? Отец разрешал ей проводить здесь много времени, кататься на каком-нибудь пони и общаться с более большими лошадками?

Кажется, у неё было всего этого даже более, чем предостаточно. У неё тоже имелось своё собственное детство – насыщенное, полноценное, окружённое настоящей любовью прекрасных родителей и их непомерной заботой. Поэтому её сюда и тянуло? Отыскать в этих ветхих «руинах» кусочек того светлого прошлого, в котором она была по-настоящему счастлива и где её ожидало куда лучшее будущее, чем сейчас?

Наверное, всё это уже не важно. Вернуть умершее невозможно. Воскресить ушедших безвозвратно людей не способны даже боги, пусть древние легенды и говорят об обратном. Эва знала наверняка… узнала ещё десять лет назад, навечно распрощавшись с иллюзиями наивных детских фантазий. Теперь же всё это подтверждалось. Ставило свой жирный крест на давно прошедшем и даже окружающем.

Войдя в пустое стойло, она не увидит там желанных картин из забытых воспоминаний, хотя и удивится царящей там чистоте и прибранности. Просторный денник для одной лошади, где не пахло оной уже не менее последних восьми лет. Здесь вообще ничем таким не пахло, кроме рассохшегося деревянного настила – эдакой изысканной сухостью древесных опилок, и более насыщенным душком добротного сена. Вполне себе даже приятные запахи. И на удивление чистые доски поскрипывающего пола, и деревянные ступени сквозной лестницы, ведущей на навесной ярус открытой «лоджии» под хранение корма или для сушки сена в сезоны дождей.

Не то, чтобы Эвелин придала увиденному какое-то важное значение, она же не была в соседних денниках и не знает, как выглядели комнаты заколоченного дома. Главное, что она сумела забраться хоть куда-то, хотя бы в крошечный закуток сталь драгоценного для неё прошлого. Тем более это Лейнхолл – её прямое наследие. Нравится это кому-то или нет, но на данный момент она являлась его неоспоримой хозяйкой, пусть и временно бесправной по тому же завещанию отца и его всё ещё здравствующих доверенных лиц. Это было её личное королевство. Да, запущенное, да частично разрушенное и непригодное для жизни, но всё-таки её. Что-то, чем владеешь по праву, пусть и не в полную меру. Почти как в детстве, когда представляешь себя принцессой несуществующего замка. Последнее не столь существенно, если фантазии и воображение говорят об обратном. Важно, что испытываешь в подобные моменты ты, а не то, что говорят об этом другие.

Да и что ей тогда ещё было нужно? Возвращаться в Ларго Сулей, зная, что там сейчас происходит – не имело смысла. Зачем? Она не для того сюда забралась. Она и нашла это место, чтобы наконец-то спрятаться и забыться. Да, подняться на второй ярус денника, не сколько исследуя его скрытые перспективы, а желая воспользоваться расстеленным по его настилу пышным «матрацем» сухого сена. Посмотреть в прорези подпотолочных окошек без стёкол и ставней, «прощупать» возможности предполагаемого убежища на вполне ближайшее будущее, и даже рискнуть опробовать его – разлечься на хрустящей перине приятно пахнущей соломы, будто в стогу на выкошенном поле под открытым небом. Разве что вместо неба на неё смотрел давно не беленный потолок. И расслабиться… Впервые. За столько времени. Закрыть глаза, хотя бы на пару секунд…

-…не слишком ли поздно?

- Уверена, что Лили не пойдёт нас разыскивать со сворой собак и слугами, вооружёнными пугачами?

- Она сейчас занята выяснением отношений с экономкой, кто теперь из них самый главный в Ларго Сулей до прибытия маменьки. Ей определённо не до нас.

- Если не бросилась искать Эвелин, значит, и нас не станет.

- Тем более вы здесь долго всё равно не задержитесь. Максимум двадцать минут, и то, если он припозднится.

Открывать глаза страшно не хотелось. Будто они взяли над телом верх не свойственным для них упрямством, а веки налились томным гнётом, не желая впускать внешний свет в сумеречные зоны ускользающей неги. Сознание тоже противилось, словно боролось с прорывающимися извне звуками, пытаясь их прогнать или вовсе заглушить вязким вакуумом тающего сновидения. Правда длилось это не так уж и долго, ровно столько, сколько Эва боролась с пробуждением. Хотя после проснулась практически сразу же и моментально, когда до неё наконец-то дошло, чьи голоса её только что разбудили и чьё приближение за стенами конюшни огласило о неминуемом вторжении в её не такое уж и скрытое убежище.

- А он точно придёт?

- Вы что, сомневаетесь в моих словах? Не просто придёт, а именно прибежит, как та собачка на свист любимого хозяина, виляя хвостом и пританцовывая на задних лапках.

Последняя фраза, произнесённая надменным голоском Софии Клеменс и поддержавшее её хихиканье остальных сестёр, явно восхищённых её бравадой и смелыми ассоциациями обсуждаемого объекта, буквально ворвались в пределы денника громогласными звуками непрошенных гостей из внешнего мира.

И как у Эвелин не остановилось сердце, а её саму не выкинуло за пределы реальности в столь блаженную пустоту бессознательного забвения?

Какое-то время она даже боялась пошевелиться. Двигались только глаза и немного голова, в попытке скосить взгляд в сторону и успеть определиться где она, что здесь делает и почему лежит плашмя на сене и деревянных досках какой-то лежанки. Хотя нет. Это была не лежанка, пусть и выглядела так под обильным слоем накиданной сверху соломы. И, как видно, её не заметили в довольно сумеречном помещении только благодаря высоте этой «подвесной кровати».

- Он прям так тебя слушается?

- А у него есть выбор?

- В порту что-то было не особо заметно…

- Потому что было слишком много свидетелей. Что тут непонятного?

Она рискнула повернуться на бок и чуть подползти к краю навеса, когда поняла, что сёстры Клеменс уже не просто вошли в пустой, по их мнению, денник, а прошли в самую его глубь, буквально под широкий пролёт второго яруса. Увы, теперь Эва видела только открытый проём стойла, его пустующую часть нижнего помещения и край макушек двух сестёр. София, видимо, стояла прямо под ней.

- И как это вам удавалось столько времени водить всех за нос? – это был почти предвосхищённый голосок Клэр.

- Угу, и скрывать всё от нас! – а это подчёркнуто обиженный от Валери.

- Потому что так было нужно, для его же безопасности.

- Поэтому ты и решила его сегодня нам выдать? Решила наполнить его жизнь смертельной опасностью? – Валери определённо иронизировала, хотя и с ощутимым сомнением.

- Любые чувства и отношения требуют серьёзных испытаний, как и доказательств их истинности.

- Так это ты решила его испытать? Проверить, на что он готов ради тебя?

- А что ему ещё остаётся делать? Я же говорю, у него нет выбора. Будет делать всё, что я не скажу и не захочу… Пойдёт на любое выбранное МНОЙ испытание!..

- Уж ежели говорить по правде… - в замкнутое пространство денника неожиданно ворвался ещё один голос, более сильный и куда звучный, сминающий всех и вся на своём «пути». – Так себе испытание…

Эвелин чуть было не отшатнулась резким рывком от края своего укрытия, едва не выдав себя этим, когда её расширенные от изумления глаза чётко и ясно разглядели входящего в конюшню молодого мужчину. Того самого… Портового грузчика в зелёной косынке. Точнее без косынки, и в одежде… нормальной чистой одежде… на абсолютно чистом теле (уж на счёт последнего она была осведомлена, как никто другой из присутствующих).

- Добрый вечер, леди. Я так понимаю, он обещает быть довольно занятным?

Глава десятая

Льняная сорочка неопределённого «грязного» цвета с длинными узкими манжетами и более просторными рукавами. Облегающий жилет не атласный, но из добротной тонкой шерсти, тоже немного лоснится, как и полагается всем мужским жилетам с неглубоким закруглённым вырезом под шалевые лацканы. Галстука нет, но это не значит, что его вообще не носят. Ну и брюки, узкие, с высоким поясом, под цвет жилетки тёмно-табачного оттенка. Не прибавить, ни отнять. Как говорится, всё на своём месте. Всё, что требует нынешняя мода от представителя мужеского полу нынешнего века – не щеголя и не франта, но и не бедняка, не способного чистить и следить за своей одеждой из-за постоянной нехватки денежных средств. Даже коричневые остроносые туфли из матовой кожи, но без гетр, выглядели достаточно новыми и точно по ноге. А уж фигура у него была определённо не из стандартных, как по высоте, так и по развитости. Подбирать уже готовое на неё заморишься.