Тот, кого я хочу (СИ) - Лайонс Лора Страница 27

— Это невозможно.

— Ты что? — сержусь я. — Очнись, ну же! Все твои долги оплачены. У меня есть билет на твое имя и все твои документы. Копии, разумеется, но заверенные как положено. С консульством договорился Вова Маркелов, — помнишь такого? Привет тебе передавал. Все возможно. Собирайся!

— Я остаюсь здесь, — говорит она твердо, но очень-очень печально.

У меня просто руки опускаются. Раньше мне казалось, что стоит найти Марину, — и проблемы закончились, ведь все предусмотрено, и скоро она будет дома. Ее слова просто придавливают меня. А ведь Вова тоже на что-то такое намекал, да я тогда отмахнулась. Что с ней могло случиться, чтобы она не рвалась домой? — Заболела? Села на иглу? Влюбилась?! Чуть ли не впервые в жизни я растерялась.

— Послушай, Марин, неужели ты хочешь жить здесь? Вот именно здесь, — я обвожу рукой кабинку и вид за окном, — и именно так? Ведь это самое главное — хочешь ИЛИ НЕТ? Честно скажу: сначала и мне в Маниле очень даже понравилось, — природа, климат, обслуживание… но остаться? Надолго? Жить? Жить здесь среди этих сюсюкающих купи-продаев?! Здесь же все ненастоящее, одна ложь. Ты же не сможешь жить так!

— Наташа… Если можно, просто выслушай меня. Мне надо выговориться. Я пытаюсь понять, почему это со мной случилось…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Никогда моя одноклассница и подруга Марина не рассказывала о себе. Пару раз я спрашивала — она отшучивалась. Было ли в ее жизни что-то неприглядное, или тайное, или, наоборот, все такое обыденное, что и не стоило говорить, — не знаю. Я вся превратилась в слух…

Глава 18

— До того, как стать твоей соседкой, я жила в маленьком военном городке, — начинает подруга медленно, как бы удивляясь банальности слов. — Лес вокруг весь принадлежал мне. Заросли малины… — тут у нее дрожит голос, наверное, перед глазами проносятся картинки прошлого, и она обрывает себя. — Нет. Это никому не интересно. А что у вас нового?

— У нас все старое! — отрезаю я. — Не отвлекайся.

Она говорит о своем отце, офицере-пограничнике, настоящем, из детства, о существовании которого я и не подозревала, о его ссорах с Вер-Ванной и разводе. Похоже, он бывал черств и несправедлив.

— …Но я все равно его любила, и когда он уехал, он уехал от меня. «Не реви, не люблю плакс!» — это все, что он сказал мне, уезжая навсегда.

После был большой город, пустая гулкая квартира на верхнем этаже бетонной новостройки. И вокруг дома — пустырь. Мама записала меня в танцевальную студию и музыкальную школу, чтобы я была занята все семь дней недели. Потом появился новый папа, Катя и опять скандалы… Я пристрастилась читать в своей комнате запоем до глубокой ночи, до изнеможения. Потом институт, подработки. Кем ты только не была, — и газеты разносила, и в церкви пела.

— Надо было тебе замуж выходить сразу после школы — жила бы у мужа, сама себе хозяйка, — советую я с запозданием. — Ребята на тебя внимание часто обращали, влюбилась бы и в ЗАГС!

— Я была влюблена в школе несколько раз, но без взаимности. И каждый раз был для меня как конец света, как сумасшествие… Помнишь Олега Рысина?

— Почему ты спросила? Ты была в него влюблена? Ты?! Да он же ничтожество, просто ноль!

— Он добрый, — мягко поправляет меня Марина.

— Это он-то? Если бы он осмелился за тобой приударить, ты бы узнала, как этот «добрый» обращается с девушками, мне его бывшая много чего рассказала… Погоди, но ты выдумываешь! Это невозможно!

— Что именно? — моя подруга откидывается на спинку кресла, скрестив ноги, каждое ее движение в этом имидже, честно говоря, так прекрасно, что я зажмуриваюсь и на минуту теряю нить разговора.

— …Это было совсем незаметно, — ну, твои чувства к нему. Совсем! Мы же были в одной компании, все на виду. Ты была такой равнодушной!

— Конечно. Он не обращал на меня внимания, а я не могла навязываться, — тихо отвечает подруга, — я воспитана так.

— И ты что, так сильно, как говоришь, его любила, и не призналась?! Догадайся, мол, сам, как пелось в древней песне?! — Я вспыхиваю даже неожиданно для самой себя. Слава Богу, нам с ней не приходилось делить парня, боюсь, результат был бы не в мою пользу. — Получается, ты любишь одного и поэтому отказываешь всем прочим, а мы все хором завидуем, но этому первому ты из принципа не признаешься, а сам он лопух, в итоге все страдают?! Ха-ха-ха!

Я издевательски хохочу. И тут же жалею об этом, потому что черненький Ван Дамм из коридора приближается, мрачно уставившись на меня, а Марина отмахивается от него, как от мухи и принимается оправдываться:

— Я не специально, прости. Ты же знаешь, я никогда не стеснялась ребят, но к единственному любимому, к НЕМУ я никогда не могла заставить себя подойти. И если случай сталкивал нас… Мне по-настоящему, физически становилось плохо от волнения. И в первый раз, и во второй, и с возрастом стало только хуже. Месяц назад при встрече в оброк упала, — подруга обхватывает голову руками и замирает.

— Получается, у тебя как бы комплексы или даже болезнь, — озадаченно резюмирую я. — Ты все переживала в себе, а мы с девчонками думали, что ты просто холодная… Ну, можно, наверное, чтобы сломать этот внутренний барьер, объясниться с парнем как-то по-другому. Ты бы с литературных героев брала пример, — хоть с Татьяны Лариной.

— А разве у нее чем-то хорошим закончилось?

— Сложно сказать… А Ромео и Джульетта? Хотя нет, это вообще не вариант… Но надо же с этим что-то делать, с такими проблемами можно было и в старых девах остаться!

— Запросто. Я стала женщиной в двадцать пять лет.

— Ты? — протянула я с сомнением. — Ладно, проехали… А твой шеф, он, скажешь, любит тебя платонически?!

— Он и был моим первым.

— Ага, он сразу начал приставать к тебе?

— Не сразу, — она улыбается. — Знаешь, когда он смотрел на меня, я всегда знала, что для него я — красавица из красавиц.

Она с минуту молчит, вспоминая что-то личное. А я понимаю, что бедной Марине, не знавшей отцовской ласки, да, похоже, и материнской тоже, была прямая дорога отдаться «папику».

— До шефа никто никогда не интересовался, хорошо ли мне, и чего сейчас хочется! — продолжает она. — А может быть, мне вообще нравились мужчины постарше…

— Просто ты вообще любишь мужчин, — фыркаю я.

Она поднимает на меня глаза и отвечает совершенно серьезно:

— Да, я действительно люблю мужчин. А ты разве не любишь своего Мишу?

— Почему же, — смущаюсь я, — люблю, конечно люблю! Но много ли мужику надо, — накормишь его повкуснее, приласкаешь, — он и счастлив!

Подруга не спорит, но я буквально кожей чувствую, что она вкладывает в отношения с противоположным полом нечто большее. А свои желания привыкла ставить на последнее место.

— А потом?

— Я полюбила Сашу.

Она в общих чертах рассказывает красивую и странную историю их любви до того момента, как выяснилось, чей он зять, и что ненужная больше краска не бледнеет. И продолжает.

​

Марина

Я, закутанная до глаз в зеленое парео поверх костюма, как восточная женщина, врываюсь в колор-студию.

— Помогите! Пожалуйста, помогите мне! — сдавленно выкрикиваю по-английски и скидываю покрывало.

Две визажистки в салоне переглядываются между собой.

— Вы должны меня помнить, — торопливо продолжаю, сбиваясь на русский. — Вот квитанция. Краска должна была уже сойти. У меня через три часа самолет. Домой.

Беспомощно оглядываюсь.

— Ну, что же вы сидите? Пожалуйста, скорее! Мне нужно только смыть краску. Сколько заплатить? — достаю кошелек, показываю доллары.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Одна сотрудница начинает говорить по мобильнику, другая, скорчив гримаску, указывает мне на дальнее кресло.

— Найн! Ноу! Нет! — кричу. — Мне нужно сейчас. Пожалуйста, сейчас! Вы понимаете?