Его сладкая девочка (СИ) - Дашкова Ольга Страница 28

Орешкина

Моя жизнь в последнее время — сплошные стрессы. А все потому, что не надо начинать врать. Стоило один раз умолчать о правде — и все, потянулась ниточкой ложь из клубка обмана.

Сначала папа в ресторане, потом Тимофей с новостью о том, что он узнал Федора. Тоже мне, звезда великая. Как еще водитель Ромы не догадался перейти по ссылкам, на которых меня отмечал Федор. Надо посмотреть, что он там запостил, а еще позвонить Машке.

Но моя страница закрыта, не люблю все эти показушные выставления фотографий, и чтоб кто попало тебя потом смотрел. К тому же служба безопасности отца проверяет все до последнего хештега и слова в комментариях.

Кидаю вещи на стиральную машину, умываюсь холодной водой, чувствую, как из меня медленно вытекает сперма Вершинина.

ЗАГС?

Он сказал, готов пойти в ЗАГС?

Мне на самом деле только не хватало забеременеть. Нет, этого не должно случиться, судорожно ищу телефон в ворохе своей одежды и белья. Черт, он так и остался в кармане шубы.

Начинаю считать в уме, загибая пальцы, когда у меня была последняя менструация, выходит, что буквально на днях должна начаться новая. Залезаю в душ, очень быстро ополаскиваюсь, закутываюсь в свой любимый розовый халатик, он так красиво смотрится рядом с черным халатом Романа.

Со мной творится что-то странное уже который день, точнее, начиная с пятницы вечера, когда я поскользнулась на обледенелой дороге и чуть не угодила под колеса внедорожника Вершинина. Хотя нет, это началось раньше, когда он нагло своим похотливым взглядом разглядывал меня в банке.

Прошло всего четыре дня. Всего четыре дня, а такое чувство, что несколько месяцев. За эти дни моя жизнь стала другой. Я стала другой, такой открытой и развратной.

Сердце рядом с этим мужчиной постоянно бьется чаще, я уже не так остро реагирую на собственнические замашки Вершинина. Мне даже нравится это, как он командует, строго смотрит, хмурит брови, а потом целует. Я такая живая и настоящая рядом с ним, тело реагирует моментально на ласки, вспыхиваю спичкой и горю ярким пламенем.

Прислушиваюсь к шуму за дверью. Кого там могло принести? Может, снова соседи? Тихо выхожу, голоса становятся громче.

— Ты что, спал со своей племянницей?

— Ира, она не племянница.

— Но, ведь… как так получилось… господи, Рома, это же инцест.

— Ира, ты в своем уме? Что ты такое несешь? Ты совсем меня не слышишь?

Голоса доносятся из гостиной, я на цыпочках как можно тише крадусь в прихожую, медленно открываю шкаф, достаю свой телефон из кармана шубы.

— Тогда кто она тебе? — Ирина Николаевна спрашивает с надрывом.

— Она моя девушка.

Повисает тишина, я, кажется, сама перестаю дышать. Так красиво звучит: «она моя девушка». Улыбаюсь как ненормальная, прижимая телефон к груди.

— А как же мы? Как же наши отношения?

Двигаюсь ближе, чтоб лучше слышать, что там насчет них? А вот сейчас Вершинин возьмет и скажет, мол, у нас все хорошо, я буду навещать твоих силиконовых подружек четвертого размер по субботам. Разнесу к чертовой матери всю его квартиру. Кобель поганый.

— Ира, извини, но нас никогда не было и не могло быть.

— То есть как это не было? Ты почти год ездил ко мне, и это ты называешь «ничего не было»?

Ну, блин, Ирка, ты взрослая девочка, так бывает, даже я это понимаю. Становится немного жалко ее. Во мне явно просыпается женская солидарность.

— Ира, это был просто секс, я тебе ничего не обещал.

— Значит, не обещал, да? Просто так ездить и трахать целый год — это так нормально, так по-мужски. Ты и сейчас с ней? Где она? Где эта твоя лживая псевдоплемянница? Когда она так успела раздвинуть ноги перед тобой, что ты забыл обо всем на свете?

Вот не люблю, когда меня обсуждают за глаза.

— Ира, ты рот свой закрой, а то ведь я могу закрыть глаза на то, что ты женщина.

— Где эта маленькая шлюшка, которая светила задницей на даче?

О, надо идти спасать Ромку от рукоприкладства и маячившей на горизонте статьи за нанесение тяжких телесных. Не думаю, что он реально может ударить женщину, но мне и самой не нравится определение «шлюшка».

— Ирина Николаевна, добрый вечер.

Нет, я настроена дружелюбно, но, конечно, если надо будет, могу навалять ей сама, опыт потасовок с сестрой у меня есть. Смотрю на Вершинина, но на его лице написано лишь то, как ему надоела вся эта ситуация.

Рома в брюках, они низко сидят на талии, засматриваюсь на его идеально гладкий живот, даже видны кубики пресса, а еще дорожка темных волос, уходящая в пах. Грудь голая, он смотрит на меня с неким удивлением и ждет, что же я скажу дальше.

А вот Ирина, видимо, думала, что сегодня у нее будет незабываемая ночь. Облегающее черное платье, глубокое декольте, короткая шубка и высокие сапоги. Она откидывает длинные темные волосы за спину и смотрит на меня.

— О, а вот и наша племянница. И не стыдно тебе вот так поступать?

— А как прошла ваша ночь с господином Ржевским?

Я умею играть не по правилам, а лучшая защита — это нападение. Ирина меняется в лице, глазки забегали, она несколько секунд просто смотрит на меня, но быстро берет себя в руки.

— О чем ты говоришь? Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Я это к тому, что, прежде чем называть меня шлюхой, может, стоит посмотреть на себя?

— Ты совсем обнаглела, малолетка!

— Так, все закрыли рты, — Рома встает между нами, взгляд злой, даже мне слегка не по себе. — Даша, если ты хочешь что-то сказать конкретное, то говори, не надо загадками и намеками.

— В ту ночь на даче, когда мы ночевали там все вместе, ты Ирину Николаевну уложил спать со мной в комнате. Я долго не могла уснуть и пошла на кухню выпить таблетку, о которой забыла. А в это время твой друг Ржевский пьяной походкой направился именно туда, откуда я вышла, и закрыл дверь за собой с той стороны. Я просто уверена, что их ночь не была невинной.

Как и наша.

Роман долго смотрит на меня, потом на Ирину: та — что странно — молчит и уже не оправдывается.

— Да, я была с Максимом, и это были лучшие минуты моей жизни, ты совсем последнее время не уделял мне внимания как женщине.

— Ну, слава богу, тебе его кто-то уделил. Зачем тогда ты сегодня пришла сюда?

— Я поняла, что совершила ошибку.

— Господи, Ира, ты дура или прикидываешься? Что такое ты несешь? Ты трахалась с моим другом, а сейчас говоришь о любви ко мне.

— Я дура, я влюбленная дура. Он тоже не хочет меня видеть, как и ты, не отвечает на сообщения и звонки.

Ирина заплакала, слезы градом катились по щекам, я даже сама удивилась такой резкой перемене ее настроения. Женщина вытирала мокрые щеки руками, это была почти истерика.

— Даша, принеси воды.

Быстро иду на кухню, но наливаю почти целый стакан не воды, а водки — из бутылки, что стояла в шкафу.

— Пейте, это поможет, — Ира делает первый глоток, хочет убрать стакан, но я не даю этого сделать, продолжая вливать в нее все содержимое.

Меня так в семнадцать лет напоила сестрица, я тогда прошлась папиным «Порше» по мусорным бакам, рыдала как ненормальная, а сестренка успокоила. Тут, конечно, ситуация сложнее, Ирину Николаевну, конечно, жалко, как и «Порше», но а что, если меня Вершинин вот так же бросит?

— Что? Почему ты так смотришь на меня? И вообще, что ты ей дала выпить?

— Лучший антидепрессант — водка.

Иру повело в сторону, глаза заблестели, но уже не от слез, Роман усадил ее на диван.

— Ромочка, ну как так, скажи мне? Я ведь влюбилась, с первого взгляда влюбилась!

Ира лепетала что-то невнятное пьяным голосом. И как ее так быстро развезло?

— В кого она влюбилась, я не пойму, а еще с первого взгляда? — Рома ждет от меня ответа.

— Это ты у меня спрашиваешь? У меня про свою бывшую?

— Я, кстати, с тобой еще не договорил про жениха.

— Если ты при каждом серьезном разговоре будешь лезть мне в трусы, мы никогда не договорим.