Желанная для диктатора (СИ) - Дали Мила Страница 32

Срываюсь на ребенке. Эта ночь забрала у меня последнее самообладание. Шлепаю по щекам Громова. Чуть не вою.

— Спокойно. Не кричи.

— Господи… Ты живой? Приподнимись. Выпей.

— Что это? Воняет дерьмом. — Он брезгливо морщит нос, но глотает. — На вкус мятный.

Вспыхиваю со стыда, однако другого выхода не остается. Громов опустошает бокал и вновь ложится. Сползаю на пол, откидываюсь на край постели Артёма, глаз с него не свожу.

Я прислушиваюсь к каждому шороху и держу наготове зеркальце. Периодически мне приходится вставать на ноги и прислонять его к лицу Громова. Молиться, чтобы оно запотело.

Под утро опять пасмурно.

В гостиной неожиданно раздается грохот, шум и множество грубых голосов. Началось. Стая потеряла вожака и вот-вот устроит революцию. Я уже говорила, что с наемниками нужно всегда быть начеку, не стоит забывать — от людей в них ничего не осталось.

Громов, кажется, уснул. Я опять дотрагиваюсь его лба — огненный. Температура не спадает. Влажным полотенцем стираю пот и возвращаю тряпицу в чашу. Отстраняюсь и замираю не только телом. Грохот усиливается — наверное, черти принялись крушить мебель.

— Мамочка… — Аришка просыпается.

— Испугалась, доченька? Так не бойся. Дяденьки ремонт затеяли. — Дрожащим голосом отвечаю и кидаюсь к ребенку. Обнимаю, целую. Кончиком пальца щекочу носик-кнопочку. Моя маленькая копия Громова. Они всё ради чего я живу. — Арина, — сменяю тон на учительский. Когда говорю им, дочь слушается на сто процентов и без капризов. — Артём спит, и будить его не надо. Помнишь, как мы играли в королевишну и храброго рыцаря?

— Ага.

— Так вот. Артём — королевишна, а ты — храбрый рыцарь. Охраняй его сон, только не заходи за ширмы. Ведь пол — лава! С постельки наблюдай. Когда вернусь, доложишь мне все в подробностях.

— Не уходи.

— Я быстро.

Еще чуть-чуть, и мы с Аришкой разревемся дуэтом. В ней и моя кровь тоже. Мы чувствуем друг друга, и эту связь не обмануть словами. Отвожу взгляд и, сохраняя остаточную невозмутимость, шагаю к двери. Я запираю комнату на ключ и краем глаза замечаю движение справа.

— Глафира, что там происходит?

— Ожидаемая реакция. Бойцы Громова разнесут дом. Они думают, что лидер умер и ничего им не сделает. Ох, Вероника, добром это не кончится. Помог отвар? — Она ждет ответа и похвалу.

Я искренне благодарна бабке за помощь. Она сделала что могла, но все впустую. Громов, выпив отвар, не исцелился и не пошел по воде. А я почти поверила в чудо…

Бабка Замута поправляет свое откровенное платье с декольте, у нее размазалась помада.

— Помог, — вру. — И еще, Глафира, я запрещаю тебе подниматься на второй этаж.

Бабка сводит брови и морщится:

— Тёмушка разрешал. И как мне приглядывать за Ариной?

Перед бабкой Замута объясняться не собираюсь. Тем более сейчас. Огибаю ее сбоку и захожу в соседнюю комнату, ту, где осталась наша с дочерью одежда. Скидываю с себя трикотажную кофточку и шорты, надеваю черный брючный костюм с приталенным пиджаком и длинными рукавами. Обуваю лакированные лодочки в тон. У ростового зеркала собираю растрепанные локоны в тугую балетную шишку. Влажными салфетками стираю растекшийся макияж.

По ту сторону отражения на меня больше не смотрит Вероника-учительница. Я узнаю в себе Фортуну. С озлобленным взглядом, бледным лицом и темными впадинами под глазами. Я надеваю черный костюм не потому что опустила руки и приняла траур.

Я надеваю черный костюм, чтобы надрать задницы бунтовщикам! Никто не посмеет причинить вред моей семье! Особенно — дочери. Я же мать!

Уверенно иду, хлопаю дверью и понятия не имею, что ждет меня внизу. Стук моих каблуков не заглушает яростных возмущений и криков, усиливающихся с каждой минутой все сильнее. Но мне не страшно. Перед глазами мои любимые человечки, а на остальное плевать.

Останавливаюсь у лестницы.

Бабка слилась с краской на стене и глазеет внимательно. Замут и Касым на первой ступени, словно два стража, пытаются усмирить озверевшую свору и не пустить наверх. В комнату Громова. А напротив Они.

И у меня мороз по телу от лютых рож наемников. Сейчас их гораздо больше. Мужчины заполнили собой почти всю гостиную. Некоторые лица я вижу впервые. Но было бы лучше не видеть вообще. Даже воздух какой-то спертый. Запахи с трех десятков мужчин смешались. Мне тошно. И энергетика конфликта давит морально.

Собираюсь. Выпрямляю осанку. Скрещиваю пальцы за спиной. У меня в запасе только одна попытка. Облажаться нельзя.

— Молчать! Заткнулись все! Быстро!

Мои крики четко разлетаются в пространстве и привлекают всеобщий интерес. Я скольжу ладонью по перилам, медленно спускаюсь в самое пекло.

— Что с Громом? — хрипит наемник из толпы.

— Захлопни пасть, гнида подзаборная! — Вспоминаю коронное ругательство Громова. У него все гниды подзаборные, если они ведут себя не так, как Артёму надобно. На знакомое ругательство у бандитов срабатывает рефлекс — они смолкают. На меня смотрят все, а у Замута дергается левый глаз. — Касым и вы трое, — наобум тычу пальцем в мужиков, импровизирую, — прямо сейчас едут в город за врачом. И только посмейте сказать, что он тоже помер! Лично бошки поотрываю! — Приподнимаю высокомерно бровь. — «Низы» возвращаются на позиции. Бойцы идут в столовую и рассаживаются. Я лично проведу собрание. Остальные занимаются своими делами. — Наблюдаю, как действуют мои слова, и еще громче добавляю: — Замут, а ты следуешь за мной!

Мы поднимаемся на второй этаж, и там я чуть не падаю в обморок. Наемник успевает меня подхватить.

— Сергеевна, ну ты мать даешь. Достойно уважения, блядь…

Замут в шоке, я тем более.

— Подожди, мне нужно в уборную…

— А! Испугалась все-таки!

Как смешно. Это нервное. Скидываю на ходу туфли и бегу в туалет.

У меня две причины и два решения, что родились в голове, как только я взглянула на остервенелых наемников. Во-первых, Касым влюблен в меня. Его служба и тесная связь со мной продолжаться не может. Я не хочу травить ему душу. Во-вторых, держи друзей близко, а врагов еще ближе.

Деловито возвращаюсь к черному Варвару.

— Что говорить на собрании?

Наемник дает мне указания и вводит в курс дел. Я слушаю вдумчиво, осмысливая каждое слово.

Все проходит гладко. Кажется, мне удалось навести порядок в адовом царстве Громова. Артём обязательно поправится. У него выбора не остается, ведь Касым вернулся непросто с врачом, а с целой бригадой. Они заносят капельницы, какие-то приборы. Много-много всего. Горжусь собой и с наслаждением любуюсь исходом этой ночи.

Все не зря.

***

Неделю спустя

Сегодня ясно, на небе не облачка. Пришла весна, пусть не за окно, но в мое сердце. Я достаю из духовки запеканку — точно такую же, как делают в детских садиках. А бабка Замута коршуном нависла рядом. Злит меня со своим корнем женьшеня для поднятия силы Громову.

— Не нужно, Глафира. Лидер и так сегодня спустится к вам.

Бабка ворчит, ссылаясь на мою неопытность. Хотя признаться себе в том, что из нее знахарка как из меня мыловар, она не желает.

Арина наряжена в бальное платье и пушистый бант. Словно принцесса. Как любит Артём. Я делаю праздничный завтрак лично и жду не дождусь, когда мой мужчина проснется.

Замут с шести утра уже недоволен. Ему как серпом по яйцам служить мне, и наемник намеревается вернуть свой статус, как только встретится с Громовым.

С Касымом я стараюсь не пересекаться, но каждый раз обжигаюсь его взглядом, проходя мимо. Встречаюсь лишь на собраниях, что стали неотъемлемой частью за эти долгие семь дней.

Безымянные наемники теперь в авторитет меня ставят и даже слушаются. Замут мне очень помог этого добиться.

А я просто хочу счастья. И тихих семейных посиделок без посторонних людей.

Глава 21.

Громов.

Я открываю глаза и вижу растрескавшийся от извести потолок. Закопченную лампочку, что болтается на проводе. У меня кишки крутит — так хочется есть.