Бессмертная любовь (Нет голода неистовей) - Коул Кресли Страница 7

Королевства покоряют бесстрашные. А ему пора вернуть свою корону.

Хотя Лахлан постоянно ловил себя на том, что его мысли возвращаются к его новой находке, ему удалось очень многое узнать во время своей вылазки. Первый полученный урок заключался в том, что та карточка, которой владела Эмма – эта черная карточка «Американ экспресс», – обозначала богатство. Неудивительно: вампиры во все времена были богатыми.

Каким оказался второй урок? Швейцар роскошного отеля, такого как этот, может сильно облегчить вам жизнь, если считает вас богатым, но временами рассеянным, чудаком. Например, чудаком, у которого украли чемодан. Хотя поначалу этот мужчина немного колебался, он спросил, может ли «мистер Трой» предъявить хоть какое-то удостоверение личности.

Не вставая, Лахлан подался вперед и несколько мгновений молча смотрел на спросившего так, чтобы в его взгляде отразились одновременно гнев из-за заданного вопроса и снисходительное сочувствие к тому, кто его задал.

– Нет.

Ответ был небрежно-угрожающим, кратким и безапелляционным.

Бедняга подскочил так, словно рядом неожиданно раздался выстрел. Потом он судорожно сглотнул – и больше не колебался, даже когда слышал самые странные требования. Он и глазом не моргнул, когда Лахлан запросил расписание закатов и восходов – и даже когда он принялся их изучать, поглощая свежеприготовленный стейк.

В считанные часы служащий достал хорошую одежду, которая нормально сидела на крупной фигуре Лахлана, машину, наличные деньги и карты местности, а также зарезервировал номера в гостиницах на ближайшие ночи. Он раздобыл все предметы первой необходимости, которые могли понадобиться Лахлану.

Лахлан был весьма доволен тем, что ему предоставили. Сто пятьдесят лет назад люди с их отвращением к мытью вызывали неприязнь у существ Закона – те почти все без исключения были чистоплотными. Даже упыри окунались в воду чаще, чем люди девятнадцатого века. А вот теперь чистота и те средства, которые ее обеспечивали, стали для них необходимыми. Если Лахлану удастся привыкнуть к тому, с какой скоростью движется это время, он начнет получать удовольствие от тех благ, которые оно несет.

Спеша вернуться в номер, Лахлан посмотрел на лифт. Лифты уже существовали в то время, когда он в последний раз ходил по земле, хотя тогда ими пользовались лишь очень богатые люди. Теперь их использование считалось нормальным. Лахлан поднялся на лифте на свой этаж. В номере он снял новый пиджак, а потом присел на кровати и стал ждать захода солнца. Он неспешно изучал Эмму – это создание, которое он по ошибке счел своей нареченной.

Отведя в сторону густые светлые пряди, он рассматривал ее тонкие черты лица, высокие скулы и изящный подбородок. Он провел пальцем по ее заостренному уху – и оно дернулось под его прикосновением.

Он никогда раньше не видел такого существа: ее эльфийская внешность разительно отличалась от внешности вампиров-мужчин. Тех он будет уничтожать, одного за другим. Как только станет достаточно сильным, чтобы это делать. Нахмурившись, Лахлан взял Эмму за руку, которая мирно лежала на ее груди. Внимательно ее разглядывая, он различил на тыльной стороне следы шрамов. Паутина тонких белых линий напоминала шрам от ожога, но не распространялась на пальцы или выше запястья. Эмма была обожжена так, словно кто-то схватил ее за пальцы и подставил огню – или солнцу – только тыльную часть кисти. И она получила этот ожог в юности, пока не застыла в бессмертии. Типичное вампирское наказание, надо думать. Отвратительные твари!..

Не давая ярости захватить его сознание, Лахлан позволил своему взгляду переместиться на другие детали ее внешности, а потом стянул с Эммы одеяло. Она не протестовала, так как продолжала крепко спать. Нет, она была не из тех женщин, какие обычно его привлекали, – однако ночная сорочка, которую он стащил вниз к ее талии, обнажила небольшие, но женственные и идеально правильные груди, которые так приятно ложились в его ладони, и тугие соски, которые так возбудили его накануне ночью.

Костяшкой пальца он провел по тонкой талии, а потом по смятому шелку и спустился к светлым завиткам интимного места. Он вынужден был признать, что и это ему нравится – настолько, что он хотел бы попробовать ее на вкус.

Он – больной ублюдок, раз может думать такое о вампирше, находить ее настолько привлекательной. Но с другой стороны, разве он не заслуживает некоего снисхождения? Он не видел женщины-оборотня почти два века. Вполне понятно, почему его так тянет к Эмме.

Он знал, что время близится к закату. Скоро она проснется. Почему бы не разбудить ее наслаждением, от которого она отказалась накануне? Когда он раздвинул ее нежные белые бедра и устроился между ними, Эмма тихо застонала – но продолжила спать. Наверное, прошлой ночью она решила, что ее страх или гордость сильнее желания, но ее тело все равно молило об удовлетворении. Ей нужно было кончить.

Помня об этом, Лахлан даже не стал пытаться действовать медленно, а припал к ней жадным поцелуем. Только ощутив ее вкус, он застонал от острого наслаждения и начал жадно лизать ее влажные губы, одновременно вдавливая бедра в матрас. Почему она настолько ему приятна? Почему он испытывает такое глубокое удовольствие – словно она на самом деле та, кого он ждал?

Когда ее ноги рефлекторно сдвинулись, он овладел ею с помощью языка, а потом сжал губами бутон плоти. Бросив взгляд вверх, он убедился в том, что соски ее напряглись, превратившись в острые вершинки, а дыхание стало частым. Руки она закинула за голову.

Он понял, что, несмотря на сон, Эмма близка к оргазму. Воздух странно наэлектризовался, заставив Лахлана встревожиться. Однако ее вкус заставил его забыть обо всем. Он наслаждался Эммой, ощущая, как она становится все более влажной.

А потом она напряглась, просыпаясь.

– Отдайся целиком! – прорычал он, продолжая касаться губами ее плоти.

Эмма подтянула колени к груди, поставив ступни Лахлану на плечи. И… толкнула его с такой силой, что он полетел с кровати.

Лахлан взревел и бросился на Эмму, заставив упасть на постель. Расстегнув брюки, он схватил свой член, собираясь вонзиться в нее, обезумев от ярости и желания, не обращая внимания на предостережение внутреннего голоса: «Насилие ее сломит. Ты уничтожишь то, что тебе даровано»…

Когда Эмма вскрикнула от страха, Лахлан увидел ее клыки – и ему захотелось покалечить ее. Ему дарована вампирша? Он связан с ней навечно? Новые пытки. Новая ненависть.

Вампиры снова победили!

Он взревел от ярости – и Эмма закричала. От этого звука лопнула лампа, взорвался телевизор и раскололась стеклянная дверь балкона.

Крик был настолько высокого тона, что люди, наверное, не могли бы его услышать.

Эмма вскочила с постели и, одергивая ночную сорочку, бросила на Лахлана взгляд, полный… обиды? отчаяния? Она бросилась на балкон, нырнув за плотные шторы.

«Уже темно, опасности нет. Отпусти ее». Лахлан ударил кулаками по стене, обезумев от желания и от ненависти. Картины огня и пытки снова затопили его сознание.

Если даже он осужден на то, чтобы иметь эти воспоминания, носить это бремя, это все-таки немного лучше, чем оставаться там, в ловушке у огня. Лучше смерть.

Может, ему полагается регулярно овладевать Эммой, вымещая на ней свою боль? Конечно! При этой мысли Лахлан немного успокоился. Да, вампира ему дали исключительно ради его удовольствия, ради мести.

Он направился к балкону и решительно рванул занавеску вбок.