Бонкичмондра Чоттопаддхай - Индира Страница 11

— Отрекусь от нее, — решительно сказал он.

Какое бездушие! Я окаменела, перед глазами у меня все завертелось. Той ночью, сидя на ложе своего супруга и вглядываясь в его красивое, с безукоризненными чертами лицо, я поклялась расстаться с жизнью, если он отвернется от меня.

Глава пятнадцатая

БЕЗ РОДУ, БЕЗ ПЛЕМЕНИ

Однако страшная мысль покончить с собой отодвигалась от меня все дальше и дальше, потому что с каждой минутой я все отчетливее понимала, как сильно увлечен мною мой супруг. Ведь ничего нет предосудительного в том, что носорог использует свой рог, слон — бивни, тигр — когти, буйвол — рога. Почему же не могу я, ради счастья обоих, также использовать оружие, которым наградил меня всевышний? Вот когда настало время «зазвенеть запястьям». Я села на почтительном расстоянии от мужа и принялась весело болтать. Когда же он попытался приблизиться ко мне, воскликнула:

— Стойте, вы, кажется, заблуждаетесь относительно меня! — Я произнесла эти слова с улыбкой, убирая в узел на затылке свои распущенные волосы. — Кто поймет мою историю, если я не поведаю всей правды! — Я девушка честная, и пришла к вам лишь затем, чтобы узнать деревенские новости. Вот и все!

Но муж, видно, не поверил мне и придвинулся поближе.

— Если вы ослушаетесь, я тотчас же уйду, — смеясь пригрозила я ему и строго, как подобает в таких обстоятельствах, на него взглянула. Затем я, как бы невзначай, коснулась своими благоуханными локонами его щеки, встала, изогнулась слегка, словно весенний побег лианы от дуновения ветерка. Муж, опечаленный, схватил меня за руку, и с изумлением стал рассматривать браслеты из веточек жасмина, которых нечаянно коснулся.

— Что вас так поразило? — спросила я.

— Это цветы? Как они безобразны в сравнении с тобой! Да, теперь я знаю, что женщина может быть прекраснее цветка.

С притворным негодованием я вырвала руку, но тут же, сменив гнев на милость, произнесла с улыбкой:

— Вы скверный человек! Не смейте ко мне прикасаться! Я честная девушка!

С этими словами я направилась к дверям. Муж умоляюще сложил руки (одно воспоминание об этом наполняет мою душу скорбью) и воскликнул:

— Не уходи, прошу тебя! Твоя красота лишила меня рассудка! Я не встречал женщины прекраснее тебя! Разреши мне полюбоваться тобой еще немного!

Я вернулась, но не села с ним рядом, а продолжала стоять.

— Любимый, — сказала я ему, — я не вольна распоряжаться собой! При мысли, что мне нужно отказаться от такой жемчужины, как ты, сердце мое разрывается от боли. Но что я могу делать! Честь — единственное сокровище девушки, и ради мига счастья я не поступлюсь ею. Позабыв все на свете, я написала тебе записку и пришла сюда. Но я не совсем еще лишилась рассудка и не отрезала себе пути к спасению. Какое счастье, что этого не случилось!

— Я верю тебе, — молвил он. — Но сейчас мне трудно владеть собой. Ты долго будешь царить в моем сердце. Не день, не два, клянусь!

— Что стоит клятва мужчины, — улыбнулась я. — Разве можно полюбить так сильно с первого взгляда! — И я снова пошла к дверям.

Но супруг мой, потеряв голову, упал к моим ногам.

— Никогда прежде я не испытывал ничего подобного! — воскликнул он, и из груди его вырвался тяжкий вздох.

Мне стало жаль его.

— Тогда едем к тебе, — решилась я. — Если мы останемся здесь, ты меня покинешь!

Муж, не раздумывая, согласился. Он жил неподалеку, в Шимле[27]. Экипаж его стоял наготове, а привратники крепко спали. Мы бесшумно открыли парадную дверь дома, сели в экипаж и уехали.

Муж занимал две небольшие комнаты. Я вошла в одну из них и заперла за собой дверь.

Он стал молить, чтобы я впустила его, но я отвечала со смехом:

— Теперь я в твоей власти! Посмотрим, однако, будешь ли ты и завтра так же сильно любить меня. Тогда и поговорим. А сейчас оставь меня одну.

Я была непреклонна, и мужу пришлось провести ночь в другой комнате.

Интересно, как бы чувствовал себя человек, мучимый жаждой, если бы в нестерпимый зной месяца джойтхо[28] его посадили на берегу прохладного чистого озера и не дали напиться?

Когда я утром вышла из своей комнаты, муж мой стоял у дверей. Я ласково взяла его за руку и сказала:

— Любимый, либо отведи меня в дом Рамрама Дотто, либо восемь дней не разговаривай со мной о любви. Пусть это будет для тебя испытанием.

И муж мой дал согласие.

Глава шестнадцатая

СОВЕРШИВ УБИЙСТВО, Я ДОБРОВОЛЬНО ИДУ НА КАЗНЬ

Все эти восемь дней я пользовалась своим оружием — тем оружием, которое всевышний дал женщине, чтобы она могла завоевать мужчину. Совестно рассказывать об этом слишком подробно, но, не владей я искусно этим оружием, я не смогла бы разжечь пламя любви в сердце мужа. Да, мне не легко писать о том, как раздувала я это пламя. Но те из читательниц, которые дали обет порабощать мужчин и не нарушают его, поймут меня. Поймет меня и тот, кто сам некогда пал жертвой покорительницы мужских сердец. Что и говорить, женщины — великое зло! Они — причина многих бед. Но не каждая, к счастью, в совершенстве владеет своим оружием. В противном случае в мире не осталось бы ни одного мужчины.

Все восемь дней я находилась рядом с мужем — почтительно с ним разговаривала, ни единым словом его не обидела. В ход шли все женские, достойные презрения уловки: улыбки, взгляды, жесты. В первый день я выказала мужу уважение, на второй — любовь и страсть, а на третий — занялась хозяйством. Я заботилась о его еде, оберегала его покой… Сама стряпала, даже растирала для него мел на зубной порошок. А когда замечала, что ему нездоровится, всю ночь не отходила от его постели.

Но умоляю вас, читатель, не думайте, что все это было одно притворство. Индира чересчур горда, чтобы поступать подобным образом из корысти, в надежде завладеть деньгами мужа. Я не могла бы притворяться влюбленной даже ради того, чтобы стать супругой самого бога Индры. Да, я старалась очаровать У-бабу улыбками и взглядами, приворожить его к себе, но все это делалось по велению не рассудка, а сердца. Иначе я не могла бы его завлекать. Не такой создал Индиру всевышний.

Если какая-нибудь несчастная скажет: «Плести сеть из улыбок, взглядов, распускать волосы, касаться благоуханным локоном щеки мужчины, чтобы завлечь его, — это ты умеешь, а вот растереть мужу ноги или разжечь его хукку тебе трудно»; если найдется такая, пусть не читает моей истории. Но я постараюсь все объяснить вам, мои читательницы, какими бы разными вы ни были, мужчинам же этого не понять.

Он был моим мужем, и я с радостью ухаживала за ним, заботилась о нем искренне, от чистого сердца, потому что знала, что не буду счастлива, если он не признает меня своей женой. В заботы о нем я вложила всю душу. Однако не все читательницы поймут, сколько радости мне принесли эти несколько дней.

Читателям же я постараюсь любезно разъяснить смысл женских улыбок и взглядов. Боюсь, однако, что тем, кому достаточно сдать экзамены в колледже и добиться адвокатской практики с жалованьем в десять рупий, чтобы возомнить себя властелинами мира, не постичь радости служения мужу. Не поймут меня и те, кто ратует за одинаковое образование для женщин и мужчин, за вторичное замужество вдов и выступает против ранних браков. И все же я попытаюсь объяснить.

Как погонщик анкушем[29] усмиряет слонов, кучер кнутом — лошадей, пастух бичом — коров, англичанин гневным взглядом — бенгальских бабу, так мы улыбками и взглядами укрощаем вас, мужчин. В почитании супруга заключается наша добродетель, а если наши взгляды и улыбки запятнаны грязью, это только ваша вина.

Вы скажете, что во мне говорит чрезмерная гордость. Это, пожалуй, верно. Но ведь мы, женщины, существа слабые, даже цветочные стрелы для нас гибельны! Гордость — вот единственное, чем наделило нас божество, лишенное плоти, зато владеющее луком и стрелами из цветов, способными пронзить даже гору.

Я расставила мужу ловушку, и сама попала в нее. Я старалась разжечь в нем пламя страсти, и сама не убереглась от огня. Так в весенний праздник холи, когда обливаешь других красной краской, сама непременно выпачкаешься. Я хотела сразить своего супруга и погибла сама. Я не устану повторять — красота его была неотразима. Но лишь узнав, что он мой муж, я стала раздувать пламя любви.

Люблю я — его же любовью.

Красива — его красотой!

Я улыбалась — разве можно оставить без ответа улыбку?

Я бросала страстные взгляды — как же не ответить на них?

Когда жажда поцелуя приоткрывала мои уста, словно распускающийся бутон, могли ли его нежные губы не раскрыться в ответном желании?

Я чувствовала себя победительницей, когда в его улыбке, взгляде, в желании поцеловать меня читала верные приметы страсти. И не только страсти, но и нежности, и безграничной любви ко мне. Но и я потерпела поражение. И, поняв это, решила, что высшего счастья на земле не бывает. Нет бога могущественнее того, который одним своим прикосновением способен обратить в пепел[30]!