Ольга Тропинина - Титаник-2 Страница 19

— Правда? — невольно вырвалось у Кати. Затем она быстро поправилась: — Это так непривычно — встретить человека, который живет не в обыкновенной пятиэтажке, а в замке. Для меня любой дворец ассоциируется с королем и королевой, принцем и принцессой, графами, маркизами…

— Жизнь богата на неожиданные сюрпризы. И порой они бывают весьма приятными…

Леонид бросил на девушку многозначительный взгляд. Она покраснела и, опустив глаза, быстро прошептала:

— Но если ты наследный принц, то за тобой идет настоящая охота. Вероятно, тебя окружает целый рой принцесс голубых кровей…

Последние слова она произнесла нарочито небрежным тоном, что не укрылось от Леонида. Он решил ее немного подразнить:

— Рой — это мягко сказано. Охотницы за наследством преследуют меня буквально повсюду. Несколько часов назад я чудом избавился от общества грациозной шатенки. Ее отец — владелец известной парфюмерной фирмы. Но самая назойливая — жгучая брюнетка Анжелика, что живет в замке по соседству…

— Я так и знала, — огорченно произнесла Катя.

— Но сердце мое остается свободным. Я сказал родителям, что только настоящая любовь приведет меня к алтарю. О браке по расчету они могут забыть. Моя избранница должна безраздельно завладеть моими мыслями и сердцем…

— Говоришь ты очень красиво, как один из мужественных героев многочисленных сериалов. По-моему, только в кино принцы предпочитают богатым невестам чистых и благородных, но бедных девушек…

— Не буду спорить с тобой. Хотя я придерживаюсь иного мнения. По-моему, нет ничего прекраснее чистой любви. Ты согласна со мной?

— По-моему, жить с нелюбимым человеком — самое настоящее преступление.

Леонид едва сдержал улыбку. Ему понравилась та горячность, с какой были сказаны эти слова.

— Но в жизни все не так просто, — заметил он. — Иногда очень трудно разобраться в тех интригах, которые плетутся вокруг тебя. Мои родители очень дружны со стариками той жгучей брюнетки, о которой я уже упоминал. Они мечтают соединить нас брачными узами. Сколько раз я призывал их бросить эту бесполезную затею, но они все туже затягивают узел, не дают мне дышать. Ты обязан выполнить свой долг перед своим старинным родом, внушают мне, это самая лучшая партия, о какой можно только мечтать. И так — до бесконечности.

— То есть для них долг превыше любви?

— Да, они так воспитаны. А в моем воспитании, по-видимому, что-то упустили, если я считаю иначе.

Леонид перевел дыхание.

— Анжелика девушка интересная, правда, немного ветреная… Но сердцу не прикажешь. Хотя я нравлюсь ей.

— Это заметно осложняет дело. И все же тебе следует стоять на своем. Иначе можно погубить жизнь не только себе, но и…

— Анжелике, ты хотела сказать?

— Анжелике и кому-то еще… — Девушка, тряхнув головой, решила сменить тему: — А почему бы вам не открыть свой замок для посещения туристами?

— Оказывается, у тебя есть коммерческая жилка, рассмеялся Леонид.

— Да, я не так проста. Я — как айсберг. На поверхности — макушка, а под водой — ого-го-го.

— И мужчины, точно «Титаники», не разобравшись в темноте, один за другим идут ко дну.

— Ну в общем-то затонуло их предостаточно, — вздернув подбородок, подтвердила девушка.

— Ты права, Катя, на содержание замка уходит уйма денег, поэтому их так часто пытаются продать. Но мой отец достаточно богат, поэтому пока нет никакой необходимости собирать гостей со всего света и выставлять напоказ свою частную жизнь.

— Да, представляю себе, как по моей квартире бродят иностранцы, заглядывают в ванную, темную комнату, под кровать, фотографируются, шумят, хулиганят…

— Но у многих хозяев просто нет иного выхода. Они сдают замки, скажем, на лето, а сами снимают квартиры в городе или путешествуют. Но туристов надо еще заманить в замок, поэтому хозяева изобретают всякие хитрости. Одни разжигают старинные камины, другие предлагают провести новобрачным первую ночь в покоях, где некогда занимались любовью Наполеон и Жозефина или, скажем, Людовик XV и его фаворитка Помпадур. Они устраивают экскурсии на воздушных шарах, королевскую охоту. Тут же идет бойкая торговля сувенирами, бутербродами, мороженым и всякими разностями.

— Не подозревала, что содержать замок настолько тяжело. Мне всегда казалось, что хозяева замков — состоятельные, обеспеченные люди. А подвалы их забиты фамильными сокровищами. Неужели это все иллюзия, легенда?

Катя еще раз просмотрела фотографии.

— И все-таки очень красиво. А этот сад просто из сказки. Какие удивительные цветы.

Она любовалась на плавающих в пруду лебедей, на причудливо подстриженные деревья и выложенные из цветов орнаменты.

— Конечно, это не Вилландри, но все же… — Леонид был явно доволен, что сад очаровал девушку. Поймав ее вопросительный взгляд, он пояснил: — Сад в Вилландри считается самым прекрасным из французских садов. Там есть Сад Любви, где в виде определенных символов представлены все оттенки этого чувства: безумие, трагизм, нежность, безрассудство. Наш сад не такой большой, поэтому за ним ухаживают не семь, а только три садовника.

— Сомневаюсь, что красота сада определяется количеством садовников, — заметила Катя. Ее поразило буйство красок. Это был не просто сад, а картина, созданная гениальным художником. В центре сада играл водными струями фонтан, на пересечении посыпанных песком аккуратных дорожек расположились уютные летние беседки, увитые разросшимся плющом.

— Кто же придумал эту картину? — Девушка не скрывала своего восхищения.

— Не знаю, — пожал плечами Леонид. — Впрочем, если покопаться в архивах, можно найти имя человека, который разбил наш сад. Этот сад появился в средние века, и с тех пор его планировка практически не изменилась. Правда, в зависимости от сезона выложенные из цветов орнаменты меняются, так как садовники постоянно обновляют растения.

Катя, вздохнув, отдала открытки Шавуазье.

— Из этого райского уголка тебе, наверное, и не хотелось уезжать?

— Место райское, с этим трудно не согласиться, — ответил Леонид. — Но в раю у Адама была Ева…

Роберт Френсис в задумчивости выключил телефон. Только что он пересказал шеф-редактору отдела новостей Джейми Филлипс свое интервью с русским писателем. Он отдавал себе отчет, что ничего интересного ему узнать не удалось. Роберт, правда, не стал распространяться о своих личных впечатлениях, хотя кое-что в поведении Соболева его насторожило. Возможно, ему только это показалось, так как он больше общался с политиками и бизнесменами, а там свои законы. В конце разговора он пообещал Филлипс сбросить полный текст интервью по модемной связи, и тут же получил задание подготовить материал о новой коллекции дома мод Джорджо Армани.

Френсис хотел уже спрятать спутниковый телефон в сумку, как вдруг заметил русскую переводчицу. Девушка шла, высоко подняв голову, покачивая бедрами, будто дефилировала на подиуме. «Пожалуй, для подиума у нее бедра тяжеловаты, — определил наметанным глазом Френсис. — А вот для любовных утех — в самый раз». От одной этой мысли его бросило в жар.

— Спутниковый? — спросила, оказавшись рядом с американцем, Маша.

Роберт приветливо улыбнулся:

— Да. Вы можете связаться с любой точкой мира. Не желаете?

— С любой точкой мира, говорите? — Маша, блеснув ослепительной улыбкой, взяла у Френсиса телефонную трубку. — Сейчас проверим.

Пока девушка набирала номер и беседовала по телефону, Френсис лихорадочно соображал, с какой стороны ему лучше подступиться к этой русской, чтобы расспросить о Соболеве.

— Дмитрий утверждает, что терпеть не может сотовые телефоны, — закончив разговор с Москвой, сказала Маша. — По-моему, это объясняется просто: он пуще огня боится своей жены.

— А вы, Маша, давно знакомы с мистером Соболевым? — начал издалека журналист.

— Страшно давно, — в глазах девушки плясали веселые искорки, — целых три дня!

— Умная женщина за три дня способна узнать о мужчине многое… Вам раньше не доводилось работать с ним?

— Я же вам говорю, что познакомилась с ним три дня назад, на высоте десяти тысяч метров, когда возвращалась в Москву из Испании.

— О, Испания! — оживился Роберт, будто с этой страной у него были связаны самые приятные воспоминания. На самом деле он там ни разу не был. — Эти неповторимые пляжи в Бенидорме. Разве там хуже, чем в Калифорнии?

— С этим трудно не согласиться, в Испании гораздо лучше. Поверьте, мне есть с чем сравнивать. Вы, американцы, считаете, что все лучшее — только с лейблом USA. У большинства европейцев, при всем уважении к янки, другое мнение.

— О, вы настоящий патриот Старого Света. Это прекрасно. Но я вас хочу спросить о другом. Ваш босс, после того как речь зашла о «Белой звезде», поспешил свернуть беседу. Вам не показалось это странным?