Валентина Мельникова - Антик с гвоздикой Страница 30

Конечно, он не стал уточнять, что имеет в виду и по чьей вине в первую очередь могут возникнуть эти обстоятельства. "По воле вашей неугомонной маменьки", - добавил он про себя, но не произнес эти слова вслух. Девятилетнему мальчику совсем не нужно знать, какую смуту в его душе посеяла графиня Изместьева. Он сам в состоянии справиться со своими проблемами. Самое негодное дело привлекать на свою сторону ребенка, особенно если хочешь изрядно досадить его матушке.

Князь положил ладонь мальчику на плечо и слегка подтолкнул его в сторону дороги.

- До завтра, Павлик! Надеюсь, вы не будете сегодня огорчать свою маменьку непослушанием, иначе я не смогу с вами заниматься.

- Клянусь, князь. - Павлик приложил ладони к сердцу и с благоговением посмотрел на Григория. - Я вам обещаю... - Он счастливо рассмеялся и направился вслед за Ксенией в сторону коляски. Но не выдержал и побежал вприпрыжку, намного обогнав свою юную тетку.

Аркадий посмотрел на князя.

- Езжай без меня. Я тебя догоню. Надо проводить их, - он кивнул в сторону двух удаляющихся фигурок и объяснил свою озабоченность: - А то вдруг твои сторожа из засады выскочат и напугают барышню и мальчишку.

- Главное, чтобы ты сторожей не перепугал своим нарядом, - засмеялся Григорий и вскочил в седло. Неважное с утра настроение самым неожиданным образом превратилось в отличное. И он чувствовал, что его не испортит даже новая стычка с графиней. Причем он даже хотел этой стычки, потому что она давала не только повод всласть посостязаться с графиней в острословии, но и вновь увидеть эти горящие глаза, вздымающуюся в справедливом негодовании грудь, раскрасневшиеся щеки...

Дорога шла сквозь лес, насквозь пронизанный золотой канителью солнечных лучей. Множество тропинок сбегало вниз к озеру. Огромное водное зеркало блестело между деревьями. И князю вдруг захотелось спуститься к воде, смыть не только пыль и пот, раздражавшие его кожу, но и то напряжение, которое все сильнее и сильнее давало о себе знать, раздражая его душу.

На пути ему встретились две заставы, выставленные Бобрыкиным в самых неожиданных местах. Сторожа при виде барина снимали шапки и сгибались в поклоне. Все это были ражие мужики, вооруженные старинными ружьями. Князь подозревал, что застав было значительно больше, потому что раз пять замечал, как шевелились кусты то у моста через ручей, то у подножия холма, который дорога обегала по спирали, а то вдруг из ближайшего оврага раздавался громкий свист, чтобы отозваться эхом в густых перелесках и заросших темным ельником холмах. Через мгновение ему отвечали тем же молодецким посвистом, только из глухого буерака, самого волчьего места. И Григорий подумал, что чрезмерная расторопность управляющего приведет к тому, что к осени в здешних местах не останется ни зайцев, ни лис, ни волков, напуганных обилием людей, отирающихся в местах их обитания.

Князь пришпорил Мулата, и конь ускорил свой бег. Самое интересное, что со стороны угодий графини Григорий не заметил ни одного сторожевого поста. Значило ли это, что ее кордоны были гораздо лучше спрятаны, или она предпочитала ловить его крестьян в глубине своих владений? Возможно, не подозревая этого, он сейчас находится под наблюдением нескольких дюжих верзил, готовых влепить ему в задницу заряд соли, стоит ему только перешагнуть невидимую границу, разделявшую оба поместья.

Но Мулат уже взлетел на высокий холм, усыпанный гладкими валунами. Вершина его была безлесной, и с него открывался чудесный вид на окрестные просторы. Озеро лежало перед ним как на ладони. Дальний его берег терялся в сиреневой дымке, накрывшей бескрайние муромские леса. Князь приложил ладонь к глазам, иначе солнечные зайчики, скачущие по воде как одержимые, не давали ему разглядеть усадьбу. Огромный дом из белого камня казался издалека дворцом сказочной принцессы, который злая волшебница превратила в чудесный кораблик, плывущий по волнам озера. И сходство это усиливалось оттого, что сам берег был почти невидим из-за той же дымки.

Князь уже знал, что это предвещает непогоду, хотя на небе не просматривалось ни единого облачка, да и ветер не переменил своего направления. Он опустил взгляд к основанию холма, который заканчивался почти у самого озера низкой каменистой грядой, поросшей редким лесом. Там уже были владения графини. Но при взгляде на озеро ему еще больше захотелось искупаться. Оглянувшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Григорий направил Мулата вниз с холма.

У его подножия он спешился и повел коня в поводу. Некоторое время озеро скрывалось за камнями и лесом, потом деревья расступились, открыв взгляду обширный луг, по которому тут и там разбежались березовые колки и одинокие, в три обхвата деревья. Нигде не было ни души. Но Григорий держался настороже, хотя проснувшийся вдруг азарт не позволял ему остановиться на полпути.

Солнце припекало все сильнее, а прохладная вода была совсем близко. Снимая на ходу сюртук, князь устремился к песчаной полоске берега. Он уже видел, как волнуются от легкого ветра камыши, слышал, как кричат шныряющие над озером чайки и озабоченно крякает утка, собирая вместе свое беспокойное семейство. Несколько крошечных, еще покрытых желтоватым пухом утят сновали между огромных листьев раскрывшихся кувшинок и сами походили на ожившие вдруг цветы.

Григорий остановился на мгновение, чтобы так же на ходу стянуть с себя сапоги, и тут увидел лошадь. Она мирно паслась шагах этак в двадцати от него, в тени огромной березы, отчего он не сразу ее заметил. Князь чертыхнулся про себя. Сама по себе встреча с лошадью не сулила ничего страшного. Но он моментально узнал ее. Это была чистокровная кобылица арабских кровей. На ее спине покоилось дорогое красивое седло, и всадница наверняка находилась где-то поблизости. Сие обстоятельство крайне не понравилось князю. Мало того, что он, как шкодливый щенок, проник на чужую территорию, не хватало еще столкнуться здесь нос к носу с графиней.

Князь пригнулся и, зажав рот Мулата ладонями, торопливо ретировался к холму. Конь недовольно пофыркивал, мотал сердито головой, но не мог же Григорий позволить ему заржать при виде кобылицы. Хорош был бы у него видок, застань его графиня крадущимся по ее землям. А если она не одна, а в компании со своими сторожами? Князь Панюшев никогда не считал себя трусом, но ему стало неуютно, когда он представил на миг, как его хватают за руки люди графини.

К счастью, он благополучно вернулся в свои угодья и, взобравшись на камни, с крайним сожалением обвел взглядом озеро и прибрежную полосу. По-прежнему все вокруг было спокойно. Князь с недоумением наблюдал некоторое время за лошадью. Она безмятежно разгуливала между деревьев, помахивая хвостом и прядая ушами, а то вдруг улеглась в траве, видно, окончательно насытившись. Графини же нигде не было видно. Тревога постепенно стала перевешивать любопытство. Что такое могло случиться с его соседкой? Почему лошадь бродит без седока? А если произошло несчастье? Вдруг лошадь, испугавшись чего-то или кого-то, понесла и графиня не удержалась в седле?

Наконец Григорий Панюшев не выдержал. Привязав Мулата к дереву, он вторично, только бегом проделал тот же самый путь до озера. Но теперь он оглядывался по сторонам и пытался отыскать взглядом графиню. Осторожно ступая по траве и стараясь не попадать ногой на сухие ветки, чтобы не выдать себя треском, князь исследовал одну березовую рощицу, вторую, третью... И здесь наконец увидел графиню. Она лежала на спине в тени огромного дерева и, прикрыв лицо локтем правой руки, безмятежно спала, совершенно не заботясь о том, что кто-то от беспокойства за нее чуть было не потерял голову.

Левая рука ее свободно откинулась в сторону, а по ладони ползала божья коровка. Графиня была одета в мужской костюм. Узкие бархатные панталоны обтягивали стройные бедра и были заправлены в высокие сапоги. Белый, свободного кроя блузон с широкими рукавами на манжетах был расстегнут у ворота, обнажая изящную шею с крохотной родинкой в ямочке у ее основания, которую князь тоже принял поначалу за божью коровку. Но чуть позже он рассмотрел ее более детально, когда, осмелев, подкрался почти вплотную к спящей женщине. Высокая грудь мерно поднималась и опадала, подтверждая его догадку, что графиня Изместьева предпочитает отправляться на прогулку без корсета.

Но на пару с этой догадкой в его голову вкралась еще одна, слишком крамольная мысль, чтобы позволить ей претвориться в жизнь. На губах спящей соседки бродила улыбка, видно, во сне графиня чувствовала себя более счастливой, чем наяву. И князю нестерпимо захотелось ее поцеловать, а после будь что будет... Он, словно воочию, ощутил под пальцами шелковистость ее кожи, упругость груди, теплоту губ...

И в этот момент графиня отняла руку от лица. И тут же села, посмотрев озабоченно на небо. Затем, видно успокоившись, со вкусом потянулась и поднялась на ноги. Оглядевшись по сторонам, она отыскала глазами лошадь, но направилась не к ней, а к озеру. Князь, который лежал в густой траве, притаившись за полусгнившим березовым пнем в пяти шагах от нее, молил только об одном: чтоб она не посмотрела в его сторону.