Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая Страница 61

Последней каплей для Вивиана стало известие, что родилась девочка. Однако вскоре после рождения ребенка он подошел к кровати жены, посмотрел на нее с улыбкой и поцеловал руку — только ради того, чтобы произвести хорошее впечатление на мисс Диксон.

— Я искренне рад, что все кончилось, моя дорогая Шарлотта. Ведь какой это был кошмар… — протянул он. — Вы выглядите очень усталой, дорогая.

Едва ли такими словами можно было охарактеризовать истинное состояние Шарлотты. Молочно-белое лицо, неживое, по-прежнему измученное. Огромные глаза, потемневшие от нестерпимой боли, смотрели на красивое сияющее лицо молодого мужа, который должен был бы стать ей поддержкой хотя бы в этот час.

— Простите меня, Вивиан, что эта бедная малышка не наследник, которого вы с таким нетерпением ожидали, — прошептала Шарлотта.

Он отпустил ее руку и прошептал в ответ:

— А что еще можно было ожидать от нашего несчастного брака, мадам? Признаюсь, я глубоко разочарован.

Она прикусила губу. Слезы покатились по щекам. Что же касалось ее чувств, то она была не только разочарована в муже — ее мучила страшная усталость. Ей как никогда требовалась ласка, которой остро не хватало после смерти благородной леди Чейс. Она бы по крайней мере взяла внучку на руки и благословила ее, а к ней присоединилась бы Нан, милая, любимая Нан.

В этот поздний час стоял суровый мороз. Но в огромной опочивальне затопили камин и стало тепло. Занавеси были плотно задернуты. Малышка спала в плетеной колыбельке, отороченной прелестными кружавчиками и атласными лентами. Все вокруг малютки было голубым. И посреди этой голубизны лежало маленькое розовое тельце ребенка, низкий лобик которого напоминал об отце, как и золотистые волосы. Но когда Шарлотта впервые прижала девочку к груди, она заметила, что малышка больше похожа не на Вивиана, а на его мать.

Это крохотное создание было ее собственное, и она полюбит девочку всем сердцем, даже если никто не будет любить ее!

Вивиан оглядел ребенка лишь поверхностным, беглым взглядом. Его злило, что малышка больше напоминает мать, а не его самого. Мисс Диксон также отметила, что у девочки темные глаза.

— Глаза вашей матери, — сказала Шарлотта и выразила надежду, что Вивиан позволит назвать девочку Элеонорой.

— Называйте, как вам угодно. Меня это не интересует, — холодно отозвался Вивиан и вышел прочь.

Шарлотта безудержно плакала. Мисс Диксон подсела к ней и стала увещевать ее, говоря, что она обязана успокоиться ради новорожденной.

Шарлотта кивнула. С трудом подняв руку, она пригладила свои тяжелые волосы, открыв влажный, сильно болевший лоб. В будущем она не предвидела ничего, кроме несчастливой жизни с Вивианом. И ей придется стоически принять свою судьбу — как наказание за слабость, которую она проявила, уступив ему и вступив с ним в незаконную связь. Временами, задумываясь о своем будущем, она приходила в отчаяние.

Одним из ее немногочисленных удовольствий стало общение с миссис Флер Марш. Еще в октябре, а потом в декабре Вивиан согласился отвезти Шарлотту в Эссекс — нанести визит чете Маршей, проживавшей в имении Пилларз. Имение показалось Шарлотте самым прелестным местом, какое она когда-либо видела. Оно было полно очарования и счастья. Сидя у камина в просторной студии Певерила, Шарлотта ощущала в эти минуты умиротворение и воистину считала, что все вокруг прекрасно.

Шарлотту не удивляло, что Вивиан разрешил ей наслаждаться этой дружбой. Марши были слишком спокойными, артистическими и тихими людьми, чтобы отвечать вкусу Вивиана. Красота Флер постепенно угасала. Мужчины не имели ничего общего друг с другом. Однако огромное тщеславие Вивиана сыграло на руку Шарлотте. Ему хотелось, чтобы Певерил написал его портрет. С тех пор как Миллз написал Вивиана еще маленьким мальчиком, не было ни одного портрета хозяина Клуни. А Певерил Марш давно привлекал внимание критиков, которые выделяли его среди остальных художников Англии, считая самым выдающимся. Посему Вивиан соизволил сделать ему заказ.

Когда Певерил заявил, что ему необходимо работать в собственной студии, Шарлотта догадалась, что к этому причастна миссис Марш, и была ей несказанно благодарна. Ведь это значило, что она сможет сопровождать мужа в имение Пилларз и проводить там со своими друзьями множество радостных, напоенных счастьем дней.

Портрет удался на славу. Вивиан был изображен в полный рост в придворном платье. Шарлотта узнала, что и это тоже выдумка Флер, чтобы продлить время сеансов. Похоже, портрет Вивиана был одной из самых выдающихся работ Певерила. Когда холст открыли, взору зрителей предстало прежде всего великолепие золотистых волос, гордые ноздри, удивительные бирюзовые глаза и полные чувственные губы. Портрет производил неизгладимое впечатление на всех, кто его видел.

Как-то утром, когда женщины сидели вдвоем и разговаривали, Флер Марш впервые заговорила о своем прошлом. Она обратила внимание на то, что портрет Вивиана несет в себе некоторые характерные черты первого мужа Флер, барона Кадлингтонского.

Сейчас Флер не сомневалась в характере отношений между Чейсами. Бедная Шарлотта, измученная одиночеством, страстно желала иметь хоть одну живую душу, с которой она могла бы поделиться своей печальной историей. Что она и сделала. Флер нежно обняла ее и, когда Шарлотта попросила ее быть к ней снисходительной, проговорила:

— Мое бедное дитя, у вас нет причин испытывать такие угрызения совести. Вам нечего стыдиться. Ваши муки во имя искупления греха намного больше его самого. Будучи наивной, невинной и простодушной, вы попались на обман, и вас жестоко предали. Ваша любовь превратилась в ненависть, и вовсе не удивительно, что лорд Чейс повел себя так бессердечно и жестоко. Единственное, что могу сказать, — я глубоко уважаю и чту покойную леди Чейс за ее поступок. Это так необычно и указывает на редкую чистую натуру.

— Значит, вы по-прежнему остаетесь моим другом? — со сверкающими от счастья глазами спросила Шарлотта.

— Я всегда буду рядом с вами, когда бы ни понадобилась вам, дорогая Шарлотта, — таков был ответ Флер.

А потом, чуть позже, обсуждая портрет Вивиана, Флер заговорила о своей жизни с первым мужем.

— Талантливая кисть Певерила безошибочно запечатлела истинный характер Сен-Шевиота. Все его самые худшие качества были отражены на том холсте. И я никогда, никогда никому не рассказывала о бароне, о диких вещах, которые он творил со мной. Но раз вы доверились мне, я плачу вам таким же великим доверием.

Так Шарлотта узнала о несчастной молодой девушке, некогда счастливо жившей в своем прекрасном доме вместе с красавицей матерью леди Еленой и сэром Гарри Роддни, ее отцом, который позднее сразился из-за Флер на дуэли и смел с лица земли самого скверного и злого человека во всей Англии — Дензила Сен-Шевиота.

Шарлотта узнала о том, как оказалась убитой радость в жизни Флер, а ведь тогда Флер была ненамного старше ее. И, что еще хуже, ей не дано было познать радость материнства. На нее обрушился ужас несправедливого наказания после смерти младенца. И все от разъяренного и разочарованного барона.

— По крайней мере Вивиан хоть иногда проявляет человеческие качества, а Сен-Шевиот никогда этого не делал, — вздрагивая от воспоминаний, проговорила Флер. — Вы должны надеяться, что ваш ребенок станет огромным утешением для вас, дорогая Шарлотта. Мое же счастье с Певерилом омрачено только одним обстоятельством — я никогда не смогу иметь ребенка. А я очень люблю детей.

Шарлотту несколько приободрила эта беседа, но ее потрясло то, что такой красивой и великодушной леди, как миссис Марш, довелось так жестоко страдать. Ей пришлось согласиться, что Вивиан Чейс не всегда жесток. Когда он хочет, то может вести себя как восторженный, впервые влюбившийся юноша. Беда состояла в том, что добро в его душе слишком редко заявляло о себе.

С приближением родов Шарлотта начала ощущать незримую таинственную связь между нею и ее еще не родившимся ребенком. И была уверена, что, как предсказывала миссис Марш, она обретет в своем ребенке истинное утешение.

Миссис Марш всячески подбадривала Шарлотту, заставляя думать, что ребенок поможет ей справиться с самыми большими сложностями в ее жизни с Вивианом.

И вот сейчас, лежа в постели рядом с новорожденной, Шарлотта почувствовала подлинное умиротворение. Воспоминания о тяжких мучениях, физических и духовных, которые ей довелось пережить до этого, наконец отступили.

Пусть Вивиан не любит свою дочь. Пусть ей, Шарлотте, навсегда придется отказаться от страстной, истинной любви. У нее теперь есть это крохотное, закутанное во фланель создание, которое лежит у нее на руках. Внезапно улыбка искренней радости осветила лицо Шарлотты.