Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая Страница 62

— Элеонора, — прошептала она святое для нее имя, обращаясь к спящему младенцу. — Ты — моя, и никто никогда не отнимет тебя!

В последующие бурные годы она не раз вспомнит эти страстные слова, произнесенные в критический час.

Мисс Диксон, прибирая спальню и расставляя в вазы цветы, присланные домоправительницей, увидела в этот момент выражение лица Шарлотты и была буквально зачарована им. Вечером, находясь внизу, среди остальных слуг, она с радостью сообщила, что, несмотря на все тяжкие испытания, выпавшие на долю миледи, та выглядит просто сказочной красавицей.

Вивиан, всегда очень педантичный в официальных делах и исполнении обычаев, приказал выделить слугам Вина, чтобы все выпили за здоровье его новорожденной дочери.

Все с удовольствием и облегчением выпили, радуясь, что теперь ее светлость находится вне опасности, хотя в доме из бывших слуг оставался лишь старый Перкинс, главный кучер, служивший еще у отца Вивиана. Он всегда сквозь пальцы смотрел на похождения молодого господина.

Вивиан мог положиться на преданность Перкинса, который никогда не откроет рта и никому не сообщит о низком происхождении Шарлотты. К тому же Перкинс боялся ярости хозяина. Он помнил, с какой надменной жестокостью Вивиан уволил Форбзов, а за ними и остальных слуг. Это произошло сразу после похорон Элеоноры Чейс. Вивиан хотел, чтобы никто из слуг ничего не знал о прошлом Шарлотты.

Старая Ханна, которой Вивиан никогда не простил особой роли в его жизни — это ведь она сообщила матери, что именно он соблазнил Шарлотту, — сама покинула замок, как только похоронили миледи. Ее вещи уже были упакованы, и Ханна рассталась с Клуни задолго до того, как Вивиан направил ей свое извещение об увольнении, за что она возблагодарила бы его в самых «хвалебных» выражениях. Вивиану всегда не нравился ее язвительный язык.

Теперь в Клуни была новая домоправительница — шотландка миссис Макдугал, благочестивая и очень набожная. Прежде она состояла на службе у некоей овдовевшей маркизы, недавно скончавшейся. Миссис Макдугал привезла с собой несколько человек из своего персонала.

Эстер, сопровождавшую Шарлотту в ее несчастный медовый месяц, теперь сменила девушка по имени Сюзанна. Его светлость привез ее из Парижа. Сюзанна была отличной служанкой светской дамы, но Шарлотта с самого начала невзлюбила ее. Она догадывалась, что Вивиан не случайно выбрал эту смазливую блондинку-француженку, запретив Шарлотте под каким-либо предлогом увольнять Сюзанну.

— Вы, конечно, знаете все исторические даты и наизусть декламируете вашего любимого Шекспира, дорогая супруга, — с презрительной ухмылкой проговорил Вивиан. — Но для меня вы по-прежнему остаетесь неотесанной деревенской девицей, поскольку вы не ровня мне. А у этой парижанки, которая некогда состояла на службе у высокопоставленной парижской дамы, вы могли бы перенять кое-какие понятия о шике.

Шарлотте пришлось с горечью проглотить и это новое унижение. Ведь заявление Вивиана, что ей следует учиться у служанки, безусловно, было намеренно оскорбительным. Сама Сюзанна всегда была педантично учтива и любезна с нею, но Шарлотте часто казалось, что во взгляде блестящих миндалевидных глаз француженки мелькала насмешка, а порой и жалость. Другая прислуга состояла из миссис Снук, превосходной поварихи, Уильямса, сменившего семейного дворецкого (бывший дворецкий отправился следом за Ханной) и Люси, главной горничной, прислуживающей за столом. Было еще множество разных слуг, горничных, помощниц кухарок и других, кого Шарлотта видела очень редко, если вообще когда-нибудь видела. Однако появился еще один человек, которого она сразу невзлюбила не меньше Сюзанны, — слуга, занявший место Браунинга. Этого молодого человека звали Вольпо. Португалец по национальности, великолепно владевший английским, он был превосходным работником; несмотря на небольшой горб, имел весьма обходительные манеры и гордился своим чрезвычайным тактом. Шарлотте он не нравился не из-за его уродства, ибо она была достаточно добросердечна, просто она считала Вольпо хитрым и лживым. Ее пугали его тяжелые веки, похожие на капюшон, и то, как ловко он подкрадывается, появляясь в самых неожиданных местах, где его никто не ожидает увидеть. Она подозревала, что большую часть времени он шпионит за ней и докладывает обо всех ее действиях милорду. Вивиан же, со своим подлым характером, всегда надеялся раскрыть нечто неблаговидное в поведении жены, в чем потом смог бы ее обвинить. А для этой цели Вольпо был просто незаменим; его верность хозяину была несомненна, но иногда ему приходилось всякими подачками затыкать рот второму слуге, чтобы тот молчал по поводу ночных приключений Вивиана. Вольпо, сам зловредный малый, счел за счастье служить своему хозяину, ибо нашел в нем такую же гадкую и низкую натуру. В любое время, когда хозяин возвращался со своих оргий, Вольпо уже ждал его, готовый раздеть нетрезвого Вивиана и уложить в постель. Он был глух к диким оскорблениям, которыми хозяин в гневе осыпал его, и сохранял свою незаменимость, мертво охраняя все секреты милорда. Однако к ее светлости португалец относился с взаимной неприязнью. Этот злобный человек понимал, что, если бы леди Чейс могла, она давно избавилась бы от него. И он был первым, кто нелестно отозвался по поводу рождения у миледи дочери.

— Жаль, что его светлость не выбрал себе в супруги женщину, которая смогла бы родить ему сына, — сказал он и в ярких красках описал остальным слугам, как скверно воспринял милорд известие о том, что родилась девочка.

Сюзанна была во всем согласна с Вольпо. Ей не нравился горбун, но она до безумия любила его светлость.

Остальные же слуги всегда отзывались о леди Чейс с симпатией. Они полностью соглашались с мисс Диксон и искренне полюбили миледи. Всякий раз, встречаясь с ними, она вежливо и ласково интересовалась тем, как они живут, что было не в привычках большинства знатных леди. Только на днях она передала миссис Макдугал соверен для одной бедной семьи, у которой настали плохие времена. Все домочадцы догадывались, как его светлость ведет себя со своей женой, когда они остаются наедине. Они перешептывались по этому поводу, удивлялись, почему так происходит, и их сочувствие полностью было на стороне молодой хозяйки.

— Да храни Господь ее и девочку, — сильно по-шотландски картавя, говорила миссис Макдугал.

Глава 18

В то же самое утро отец маленькой Элеоноры отправился в Лондон под предлогом болезни его крестного отца. Вивиан сказал жене, что старик послал за ним. На самом же деле случилось так, что сэр Гарри Коделл именно этой ночью испустил дух, что было весьма кстати для Вивиана — ведь смерть сэра Гарри освобождала его от последней частички обременительного контроля над его персоной.

Рождением нежеланной дочери он воспользовался как поводом пропьянствовать всю ночь с двумя молодыми гуляками, его университетскими приятелями. Эта ночь началась с обильного возлияния в доме актрисы музыкальной комедии (любовницы одного известного пэра), затем все продолжилось в мюзик-холле и завершилось в игорном притоне на рассвете.

Вивиан проснулся с тяжелой головой и в пренеприятном расположении духа. Ему хотелось задержаться в Лондоне, ибо дождь лил как из ведра, а замок Клуни в такую погоду бесконечно утомлял его. Но приличия ради он должен был находиться рядом с женой в послеродовой период.

По дороге домой с Вивианом произошел несчастный случай, ставший причиной довольно необычного состояния, которое возымело на него некоторое действие — эффект продолжался примерно около трех месяцев. Происшествие пошло только на благо Шарлотте.

Вивиан возвращался за город в одноместной карете. Он сидел в углу со сложенными на груди руками и, усмехаясь, вспоминал свои ночные приключения. Когда они проезжали Харлинг, дождь прекратился, но бушевал свирепый ветер, и лошади все время оскальзывались на размокшей дороге. Они как раз подъезжали к кладбищу, принадлежащему нормандской церкви. Кучер с силой натянул поводья, чтобы разминуться с едущей навстречу фермерской телегой. Одна из лошадей поскользнулась и попятилась назад. Карету занесло, она покатилась в сторону и перевернулась. От удара Вивиана с силой швырнуло наземь, и из полудремотного пьяного состояния он погрузился в состояние бессознательное.

Когда он стал приходить в себя, то обнаружил, что находится в церкви, куда его занесли прохожие и викарий. Здесь готовились к отпеванию, перед алтарем на подмостках стоял покрытый черным бархатом гроб с телом покойного. В молодом человеке в плаще и с зияющей раной на лбу прихожане узнали лорда Чейса. Одна из плакальщиц начала жалобно кричать и причитать при виде так пострадавшего и такого красивого молодого человека. Она устремилась к нему и, положив его голову к себе на колени, стала носовым платком вытирать кровь.