Кэтрин Скоулс - Чужая жена Страница 9

Уоллимохамед посмотрел на нее скептически, но затем взгляд его скользнул по пачке банкнот в ее руке — красноречивому доказательству, что удача улыбнулась владельцам Рейнор-Лодж.

— Двенадцать клиентов. Джону придется привлечь еще охотников. — Он достал связку ключей, свисающих с пояса, и открыл металлический шкаф, стоявший позади него. Шкаф был доверху наполнен коробками с зарядами и пулями. — Ты знаешь, что ему нужно?

Мара огласила заказ, замыкавший список необходимых покупок. В заказе значились в основном мелкокалиберные патроны на дичь, которую она или Джон могли подстрелить, чтобы разнообразить стол; крупный калибр они брали исключительно для самообороны.

Уоллимохамед чуть не рассмеялся:

— Скажу по опыту, вы этим не обойдетесь!

— Обойдемся. — Мара смело взглянула ему в глаза. — Это не охотничье сафари.

Выложив все как есть, она внезапно ощутила прилив уверенности, что все будет так, как она сказала. Когда-то они с Джоном мечтали превратить Рейнор-Лодж в место, куда люди будут приезжать не за трофеями, а за тем, чтобы открыть для себя древнюю землю и подивиться на диких животных, населяющих ее.

— И чем же ваши гости собираются заниматься? Неужто будут прохлаждаться у болотца?

На сей раз улыбнулась Мара. Она представила себе, сколько хлопот выпадет им с Джоном на ближайшие дни и сколько их добавится с приездом американцев, что среди всей кутерьмы им двоим только и останется бросать друг на друга ободряющие взгляды. Зато все сразу поймут, какая они дружная и любящая пара, не просто муж и жена, а одна команда, какой когда-то были Рейнор и Элис.

Все будет так, как об этом мечтала Мара, впервые побывав в Африке, до того, как все пошло наперекосяк…

Фиговое дерево раскинуло ветви над четырехугольным зданием миссии, отбрасывая тень на толпы амбулаторных пациентов, ожидающих открытия клиники. Двое детей гонялись друг за другом вокруг дерева, перепрыгивая через обнаженные корни; остальные равнодушно сидели на земле, не обращая внимания на мух, ползающих по их лицам. Матери с утомленным смирением взирали на своих чад. Как догадывалась Мара, большинство из них немало прошагали по жаре, пока добрались сюда, и вряд ли у них была еда, чтобы поддержать силы. Она искренне надеялась, что они не заметят ее «лендровер», нагруженный таким количеством еды, которое большинство семей не съедает и за год, и не меньшим запасом предметов роскоши.

Пройдя по дорожке, ведущей к главному зданию, Мара увидела жену доктора, Хелен, и трех ее маленьких дочерей, одетых в похожие платья, сшитые из хлопка в белую и красную клетку. Платья были школьной формой. Мара это знала — как ей объяснили, девочки всегда надевали их по будням, хотя и делали уроки дома, в бунгало, принадлежащем миссии.

Мара подняла руку в знак приветствия, и Хелен, улыбаясь, помахала ей в ответ. Как обычно, Мара почувствовала, что их разделяет… нет, не пропасть, а небольшое ущелье. У Хелен была кипучая, насыщенная жизнь, полная забот о муже и о воспитании троих детей. В свободное время она обучала африканских девочек шитью. Мара же, напротив, занималась обслуживанием богатых клиентов. Она прекрасно знала, что жители миссии считают, что клиенты Рейнор-Лодж подают африканцам плохой пример, распивая алкогольные напитки. И что они развращают местное население, давая людям слишком щедрые чаевые. Так что вряд ли кто-то нашел бы удивительным тот факт, что Джон и Мара редко заезжали с дружеским визитом в миссию, а также то, что Хелен и ее муж никогда не бывали в Рейнор-Лодж.

Но все же между двумя женщинами существовала взаимная симпатия. Мара догадывалась, что Хелен интересует ее жизнь. Иногда она спрашивала о том, чем занимаются их клиенты, во что одеваются, что из себя представляют. Казалось, ее привлекает очарование гламура. Мара же, со своей стороны, завидовала Хелен, ее размеренной жизни. Казалось, в миссии все просто и ясно. Болезнь и исцеление; жизнь и смерть. Что хорошо, то хорошо, что плохо — плохо, и существовала четкая грань между тем и другим.

Подбежав к Маре, дети, начиная с самой младшей, по очереди поздоровались. Хелен смотрела на них с любовью, позволив им рассказать Маре о новой любимице — черепашке, и лишь после этого отправила делать уроки.

— Они, должно быть, очень взволнованы перед предстоящей поездкой, — заметила Мара, когда девочки скрылись в бунгало. В последний раз, когда она заезжала в миссию, Хелен рассказала ей о своих планах отвезти девочек Домой, в Англию, на каникулы, чтобы они смогли впервые повидаться с бабушкой и дедушкой.

Лицо Хелен омрачилось.

— Мы пока никуда не едем. Слишком дорого. Мы все были очень огорчены. — На мгновение она умолкла, едва сдерживая слезы.

— Мне очень жаль, — сказала Мара.

Хелен вздохнула и отвернулась, обозревая толпу пациентов. Затем, через мгновение, едва заметно покачала головой, будто напоминая самой себе, сколь мелочны ее проблемы по сравнению с бедами собравшихся.

— Я как раз направлялась в радиорубку, — напомнила о себе Мара.

Все еще занятая своими мыслями, Хелен медленно кивнула:

— Вообще-то сегодня утром тебе пришло сообщение. Джозеф уже собирался отправлять посыльного.

— Я ездила в Кикуйю, — ответила Мара, ощутив напряжение. Сообщение, она почти уверена, было от Джона. Но значит ли это, что новости из банка хорошие?

— Вон идет Джозеф, — сказала Хелен. — Спроси у него. Сегодня утром дежурил он.

Низенький темнокожий африканец поспешил к ним. После обмена немногословными европейскими приветствиями он вытащил сложенный лист бумаги и, слегка склонившись в поклоне, подал его Маре.

Мара нервно нахмурилась. Она расправила лист и быстро пробежала взглядом слова, написанные от руки большими буквами:

«НЕ ДОБИЛСЯ УСПЕХА НИ СО СЛОАНОМ, НИ С РАНДЖИТОМ. НАНЯЛСЯ НА РАБОТУ НА ПЯТЬ НЕДЕЛЬ. ПЕШЕЕ САФАРИ В СЕЛУСЕ[9]. ВЫЕЗЖАЮ НЕМЕДЛЕННО. РАДИОСВЯЗИ НЕТ. ДЖОН».

Мара еще раз перечла непонятное послание, беспомощно шевеля губами и понемногу осознавая его смысл. Слоан был представителем лондонского страхового общества «Ллойдз». Ранджит был индийским торговцем и занимался займом денег — он был последней надеждой Джона в случае, если банк откажет.

Не добился успеха… Итак, вот оно — никакого займа не будет.

Мара перешла к обдумыванию второй части послания.

Пять недель в Селусе. Селусский резерват представлял собой обширную необитаемую территорию в одном из самых отдаленных мест Танзании… да что там Танзании — Африки… Отсутствие радиосвязи…

— Все в порядке? — забеспокоилась Хелен.

Мара услышала в ее голосе любопытство, сдобренное, однако, тревогой. На какой-то миг Мара испытала искушение поделиться своими переживаниями с Хелен. Но она знала, что Джон взбесился бы, узнав о подобном вмешательстве в их личную жизнь.

— Да, все хорошо, спасибо, — отозвалась Мара. — Просто сообщение от Джона. Ничего важного.

Она выдавила из себя улыбку и направилась к «лендроверу», медленно покачав головой. Какая горькая ирония! Наконец приют полон гостей — но Джона не будет. Он будет в другом конце страны с длинной чередой носильщиков, возглавляя эксцентричную охотничью кампанию, призванную вернуть старые добрые времена.

Мара остановилась. По спине у нее пробежала дрожь — она только сейчас осознала, что именно это значит. Джона нельзя вернуть. Приедет съемочная группа, и со всем придется справляться в одиночку.

Оказавшись в приюте, женщина вошла через парадную дверь. Вместо того чтобы привычным жестом швырнуть шляпу на постель, Мара положила ее на столик в прихожей, как это обычно делал Джон.

Мара прошла по коридору на кухню. Массивную деревянную дверь всегда держали закрытой, но в щель под ней проникал гул разговора. Она узнала голоса Кефы и Менелика, но кроме них слышно было, по крайней мере, еще два других. Судя по энергичным интонациям, она догадалась, что они обсуждают киношников, приезд которых вскоре ожидался. Она подозревала, что возбуждение и волнение жителей деревни возрастало в геометрической прогрессии.

Подойдя к порогу, Мара остановилась на минуту, затем распахнула дверь и уверенно вошла. Четыре лица обратились к ней. Она ждала, что Менелик бросит взгляд на заднюю дверь. Что бы она ни делала, одобрения от него все равно не дождешься. Но он лишь удивленно посмотрел на нее, слегка приподняв бровь.

— У меня есть для вас новости, — промямлила Мара. — Возможности связаться с бваной нет. Он уехал на большое сафари. Его не будет пять недель.

У Кефы от удивления открылся рот. Казалось, он на миг потерял дар речи. Его глаза тревожно расширились.

— Но ведь приезжают гости! Он нужен нам здесь.

— Нам придется справляться без него, — отозвалась Мара. Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, а взгляд оставался твердым.