Экранизации не подлежит - Гарри Т. Ньютон Страница 10

Вадик. Кончай выть эту дурацкую хреню!

Вадик выбивает мяч на дерево. Оля продолжает петь песню и плачет. Конец воспоминания.

Вадим резко тормозит — посреди дороги ящик. Выходит из машины, подходит ближе: это гробик в детский рост. Открывает, там порванный мячик в песке с надписью краской: ОЛЯ. Приходит смс: С 40-летием, братик! Вадим в шоке, нервно оглядывается.

Вадим (орет в лес). Кто ты, сука? Выходи — хуже будет.

Тишина. Вадим садится в машину и уезжает, сбив колесами гроб в кювет. Машина сворачивает на проселочную дорогу за указателем: пос. Приморское.

Вадим оставляет машину за двором, сам входит в калитку. Ему приходит аудио-смс. Женский голос: "Наша Оля громко плачет. Уронила в море мячик. Тише, Олечка, не плачь. Не утонет в море мяч". Вадим раздражен, идет в беседку и все время оглядывается. Из-под стола достает бутылку виски и хлебает из горла. В это время откуда-то детским заикающимся голосом звучит песня "Тучи". Вадим захлебывается и кашляет. Он не понимает, откуда звук.

Вадим (орет). Тварь! Какого хера прошлым меня терзаешь? Выйди — поговорим!

Звонит телефон. Вадим вздрагивает и боится ответить. Наконец, смотрит на дисплей и облегченно вздыхает.

Вадим. Алле! Веселюсь, мля. Какая-то сука шарманку завела на весь поселок. А?! С сорокалетием? Иди ты в жопу. Какие зайцы? Нет, силки не ставил. (Задумывается.) Хм, спасибо за идею. До связи.

Песня продолжается нон-стопом и все громче. Вадим вытаскивает из сарая силки и расставляет их в траве у крыльца дома. Затыкает уши лопухами, бежит в беседку, садится. Выпивает полбутылки и быстро опьянённый роняет голову на стол.

Вадим (бубня). Не виноватый я. Сама она… Сама.

Вадим всхлипывает и храпит. Сон-воспоминание: 1996-й. Дикий пляж. Вадик валяется на песке, читает журнал и дремлет. Оля играет мячиком и все время кидает его Вадику. Тот недовольно откидывает мяч далеко в воду. Оля смотрит на брата, затем бежит к морю и оглянувшись в последний раз прыгает с крутого обрыва. Оля кричит в воде. Вадим порывается к сестре, но испуганно отворачивается, будто спит. Оля тонет. Конец флэшбэка.

Вадим пробуждается от стука в забор. Песня уже не звучит. Входит Вера с обрезом в руках, направляя его на Вадима.

Вадим (насмешливо). О, амазонка! Какие мы грозные…

Вера передергивает затвором. Вадим смеется.

Вадим (игриво закрываясь руками). Ой, боюсь-боюсь. Ладно, детка, брось эту пукалку. Тебе хоть раз стрелять доводилось?

Вадим берет бутылку и хочет налить в стакан. Вера стреляет и метко выбивает стакан. Вадим в шоке.

Вадим (испуганно). Чего тебе надо, дура?

Вера (сквозь зубы). На совесть твою посмотреть, убийца.

Вадим. Мля, ты на кого гонишь?

Вера (ровно и холодно). Сидеть! Мой сын — заика, такой же, над какими ты насмехаешься и даешь дурацкие советы. Но ты даже не представляешь, как он страдает, как его травят в школе, унижают на улице, и как он ненавидит себя. Мы перепробовали все средства…

Вадим. Ну и к чему вся эта пурга?

Вера. Он боится высоты. Очень. И когда ты грязным языком начал варнякать о лечении стрессом… Тёма сорвался с крыши, и теперь он в коме.

Вадим (ерничая). Тема в коме. Стихи. Доведение до самоубийства, дамочка? Не выйдет. Я насильно его на крышу не толкал.

Вера злится и выстреливает в забор за спиной Вадима, разбивая висевшую на тыне банку. Вадим отшатывается.

Вера (с надрывом). Он искал помощи! Хоть от кого-то.

Вадим. Очень жаль, сочувствие и все такое. Но у меня шутошная программа, а не назидательная. Я бывалый чел, детка и меня на фуфле не поймаешь.

Вера холодно ухмыляется и кивает.

Вера. Я знала, что просто так тебя не поймать. Но меня тогда осенила мысль: такой хам и бездушный циник не мог не оставить по жизни грязных следов. И надо же, не ошиблась.

Вадим кусает губы и сжимает кулаки. Вытирает пот с шеи.

Вадим (настороженно). В смысле?

Вера. Ты ведь жил в детдоме вместе с младшей сестрой Ольгой.

Вадим. Ну да. Наши родители погибли в автокатастрофе и нас определили…

Вера. Я была в этом детдоме. Там вас помнят. Особенно тебя и твое отношение к сестре. Вместе со всеми ты смеялся над ее заиканием, хотя знал, что оно из-за гибели родных. Но тебя это так раздражало, что ты был бы рад избавиться от Оли. И вот случай — она падает с обрыва.

Вадим. Заткнись, чокнутая! Не упала, а сама прыгнула. Никто ее не тянул в воду. Она плавать не умела.

Вера. И тебе никогда не приходило в голову, почему она решила прыгнуть?

Вадим молчит, потупив голову в стол.

Вера. Ты убил ее, зверь

Вадим (волнуясь). Я уснул…

Вера. Врешь! У меня есть свидетели и они подтвердят. Ты слышал ее крики о помощи и не спас. Не спас! Почему?

Вадим закрывает лицо руками, стонет и всхлипывает.

Вадим. Я просто… испугался. Больно. Как же больно-то. Зачем тебе все это?

Вера. Я хотела, чтоб ты мучился, страдал, как те, кого ты обидел. А сейчас ты пойдешь в полицию и признаешься. Станет легче, поверь. Носить в себе чувство вины столько лет — сердце не выдержит, если оно еще есть.

Вадим пьет из бутылки, икает и смотрит на Веру слезливыми глазами. Вера садится напротив и отбирает бутылку.

Вадим (с горечью). А ведь ты мне понравилась. Очень. Но мне никогда не везло с девушками. Правда-правда, не удивляйся. Это я на людях такой бравый. А на самом деле… Меня две жены бросили, знаешь, почему? Забеременеть не смогли. А от других смогли. Как тебя зовут, милая?

Вера сочувственно гладит его по руке.

Вера. Вера. Бедный ты, бедный. Пора тебе.

Вадим кивает, вздыхает и встает. Вера забирает у него телефон. Вадим уходит, Вера печально смотрит вслед.

За двором Вадим видит на заборе табличку: Вадим Гранин (1981-?), вдруг приходит в ужас и бежит к машине. Он рыщет в бардачке, находит другой телефон и звонит в полицию.

Вадим (шипит в трубку). Полицию на Рымарскую, 17. Нападение чокнутой. Она…она все-равно не отпустит меня живым. Убивают. (Кричит.) Кто пьян?! Да, не в себе! В меня щас из обреза стреляли, как я могу быть в себе? Тогда я приеду сам.