Экранизации не подлежит - Гарри Т. Ньютон Страница 11

Вера (вскрикивая). Лжец! Стой! Если Тема не выживет, я тебя сама убью, и полиция уже не поможет. Сдайся, пока не поздно.

Машина уезжает. Вера печально вздыхает.

Вера (с печалью в голосе). Куда спешишь? Знал бы — не торопился. Но раз так рвешься от правосудия, накажи себя сам. Счастливого пути и спокойной ночи. Только где он покой? Спрячься за сотней засовов, тут же задышат в затылок души обиженных. Промчи сто километров, на сто первом все равно упрешься в кладбище своей совести. Какой стресс для тебя, не правда ли? Что ж, успешного лечения.

Вера возвращается в дом Вадима.

Пьяный Вадим петляет по трассе. Поворачивает влево, вправо, вглядывается в указатели и пожимает плечами.

Вадим (озадаченно). Че за хреня. Куда меня занесло?

Сверкают молнии, гремит гром. У Вадима перед глазами все плывет и в это время дорогу перебегает Оля. Вадим вскрикивает, руль в сторону и машину несет в кювет.

Льет дождь. Колокольный звон. Машина перевернута, вокруг ни деревца. Вадим промок, спрятаться негде. Он видит кладбище, над оградой которого серебрится крест часовни. Вадим вынужден бежать туда.

Вадим вбегает в ворота и бежит к часовне. Стучит в дверь.

Вадим. Есть кто дома?

Слышится позвякивание ключа изнутри, сквозь узкий проем двери видна бородатая физиономия СТОРОЖА (60).

Сторож (глухо). Чего надо?

Вадим (язвительно). Чего-чего. За пирогами пришел.

Сторож. Ступай себе с Богом.

Сторож хочет закрыть дверь, но Вадим придерживает ее плечом. Сквозь проем проскальзывает острие лопаты. Вадим отступает.

Вадим. Эй, отец, не чуди. Дай хоть дождь переждать? Божий человек должен помогать просящим. Или ты кто?

Сторож отворяет дверь, но не выпускает лопату из рук.

Вадим с театрально поднятыми руками бредет в маленькое помещение. Сторож подходит к иконе Богородицы и начинает креститься. Вадим тоже пытается креститься, но чертыхается, неумело копируя движения Сторожа.

Вадим (удивленно). Раньше здесь я кладбища не видал.

Сторож (хмуро). Недавно возвели.

Вадим (с иронией). За ночь что ли?

Сторож молча крестится. Вадим окидывает взглядом помещение, ощупывает иконы, подходит к окну и всматривается.

Вадим. Ты со мной не шути, отец. У меня дядька в органах — один звонок и все. Понаедут архаровцы и к лесу передом, а ко мне задом. (Наигранно.) Отвечай, борода, че у тебя тут: бордель, малина, наркопритон? А?

Вадим смеется, растегивая мокрую рубаху. Сторож прерывает молитву и направляет лопату на Вадима. Тот сторонится. Сторож наступает и подталкивает Вадима к выходу.

Сторож (мрачно). А ну-ка, сын мой, ступай, не то….

Вадим (испуганно). Ты чего-чего? Шуток не понимаешь?

Сторож. Вон ступай из Храма Господня.

Вадим выскакивает на крыльцо, перед ним захлопывается дверь.

Вера с обрезом в руке в кабинете Вадима. Над столом на стене висят фотопортреты Вадима, Оли и их родителей. Вера снимает портрет Оли и ставит на стол.

Вера. Какие чудесные голубые глазки-колокольчики. Ольчик-колокольчик. Красивая. Как и Темочка мой.

Вытаскивает из сумки фото Темы и ставит рядом.

Вера (вздыхая). Бедные, бедные дети.

Вера звенит игрушечными колокольчиками.

Вадим прячется под елью у ближней могилы, на тумбе которой дощечка: Оля Гранина (1986–1996). Вадим вскрикивает.

Вадим нервно барабанит в дверь кулаками и бьет сапогами.

Вадим (кричит). Эй, черт старый! Открывай!

Сторож (из-за двери). Не богохульствуй, сын мой.

Вадим (рукою в сторону могил). Там! Там могила моей сестры.

Сторож. А ты что ожидал на кладбище?

Вадим (задыхаясь от гнева). Как что? Ее тела не нашли! Куда я попал, а?

Вадим решительно направляется к выходу из кладбища.

Сторож облачается в рясу, становится у иконы Богородицы.

Сторож. Куда попал… На кладбище обид попал. Все сюда попадают. Все. Только не все выбраться могут.

Сторож прикладывает свои ладони к распростертым ладоням Богородицы и потирает их. Глаза Богородицы оживают.

Вадим дергает калитку, она заперта. Ворота тоже закрыты. Он замечает колючую проволоку поверх ограды по всему периметру территории кладбища. Вадим пытается набрать номер телефона, но связь не работает. Он возвращается на могилу сестры.

Вадим напряженно всматривается в лицо сестры на фото. У креста венок с лентой, на которой золотом выведено: От любимого брата. Вадим зажмуривает глаза и мотает головой. Он хватается руками за прибитую дощечку и хочет оторвать её, но слышит детский смех из глубины могильной плиты. Вадим отшатывается, смех прекращается. Он вновь касается дощечки. Снова смех. Вадим пинает сапогами прутья ограды. Из глубины надгробья слышится голос Оли и голос ее мамы, за которую говорит сама Оля.

Оля (плаксиво). Мам, а пппочему Вадик дддразнится?

Оля за маму. Как дддразнится?

Оля. Говорит, я ззаикаюсь. Наккажи его.

Оля за маму. Ммменя уже нет, дддоченька.

Оля. Неппправда! Для меня ты вввсегда есть. Накккажи его.

Оля за маму. Не ппплачь. Конннечно, накккажу.

Вадим (сдавленно). Ма…мама? Ты где? Где ты?

Оля. Он сссказал, что мне только ммморе поммможет. Надо прыгнуть и кричать, пока не ссспасут. И тогда я зззаговорю. Ппправда?

Оля за маму. Пппопробуй.

Вадим (визгливо). Что попробуй? Да вы что там обе?! Вы где? Олька! Мама! Поговорите со мной. Какая сука придумала этот цирк! Я же… я же шутил, Ольчик!

Вадим тяжело дышит, утирает слезы и потирает грудь. Он мечется, оббегает могилу несколько раз, высматривая, откуда могут доноситься голоса. Убегает к часовне.

Вадим вновь барабанит по двери. За ней слышен лязг лопаты.

Вадим (зло). Слышь! Что за игры такие, а? Пусти!

Сторож. Чего тебе нужно?

Вадим. Мне?! Мне Бог нужен.

Сторож. Да неужто? Как же ты, мил человек, все годы без Него обходился?

Вадим (умоляя). Послушай. Послушай меня, дедушка.

Сторож (глухо). Поздно. Теперь ты их слушай — обиженных.

Вадим (испуганно). Кого — их? Они же все давно…

За дверью слышится топот удаляющихся ног. Вадим пытается плечом вышибить дверь, но падает в грязь. Встает и медленно направляется к могилам, беспрестанно крестясь.

Вадим бредет мимо могил, читает надписи. Каждая могила разговаривает прижизненным голосом покойника. У одной Вадим читает надпись на ленте венка: От лучшего друга.

Вадим (читает табличку). Берман. Петька? 1981–1995.

Голос Петьки. …мама, а разве еврей — это смешно? Почему тогда все смеялись? И Вадька с ними…

Вадим кусает губы.

Вадим. А я