Записки узника: затерянный остров - Рина Кейт Страница 11

Я задумался над словами девушки. Да, ей могло показаться, но я считал, что это не так. Я не верю ни в какие иные миры, явления божеств и тем более, чтобы всё происходящее в мире видений переходило в реальный мир.

От размышлений меня отвлёк неуверенный голос Кеикилани.

— Мартин, что такое «люблю»?

Я удивлённо посмотрел на девушку. Неужели у них нет понятия этого слова? Или просто она не знает его значения на моём языке? Как бы ей объяснить? Пришла моя очередь смущаться. Как жаль, что я не поэт.

— Любить… это значит чувствовать глубокую привязанность к кому-либо, быть преданным ему, — я изо всех сил старался подобрать слова. — Любить — значит принимать человека таким, какой он есть, радоваться ему, заботиться, даже в плохом настроении и самочувствии. Это когда хочешь проводить вместе время, просто так, даже не разговаривая и ничего не делая. Когда молчание не давит, а наоборот, дарит лёгкость. Когда видишь человека или думаешь о нём и у тебя только от этого сразу поднимается настроение. Или даже в плохом настроении стараешься не обидеть.

Любить — значит быть рядом, несмотря на расстояния, сопереживать, не поучая, отдавать лучшее и верить в успех несмотря ни на что и даже порой вопреки всему, быть чутким, а не навязчивым. И ты становишься сильнее, смелее. Рядом с любимым человеком ты чувствуешь себя счастливым. Любовь — это обязательно нечто светлое, чистое и бескорыстное.

Я замолчал, чувствуя, что девушке нужно время осмыслить мои слова. Хотя и сам я был поражён такими познаниями в этом вопросе. Это сейчас я спокойно записываю этот диалог и даже усмехаюсь (хотя сердцебиение участилось). Но в тот момент, сидя рядом с Кеикилани и всё ещё держа её ладошку в своей руке, меня захлёстывали эмоции. Раньше мне как-то не доводилось рассуждать о любви. В университете мы, конечно, затрагивали эту тему на философии, но я был несерьёзен тогда. Сейчас же я понимал, что, действительно, полюбил эту девушку.

Наверняка она поняла не все слова из моего объяснения. И я уже было хотел ей их объяснить, но тут она сказала:

— Тогда и я люблю тебя, Мартин.

Я растерял все слова, я видел только её глаза. Всё остальное перестало существовать. И в этих глазах появилось что-то новое, чего прежде там никогда не было. Там появился я.

Я хотел поцеловать её, я остро и жгуче ощущал это желание. Я потянулся к ней, не отдавая себе отчёт. И она потянулась в ответ. Я коснулся рукой её нежной щеки. Наши губы встретились лишь на мгновение. Но в тот же миг мы услышали какой-то шум неподалёку, и девушка отодвинулась, её шелковистые волосы скользнули в моих пальцах. Они действительно очень мягкие.

Кеикилани подняла на меня глаза, в них было столько нежности и грусти.

— Мартин, ты, действительно, чувствуешь ко мне всё то, что ты сказал?

Я смог лишь утвердительно кивнуть.

— Я тоже, — негромко проговорила девушка. — Но у нас в племени нет такого слова «любовь». Нет даже таких чувств, которые можно было бы описать этим словом.

Она немного помолчала.

— Какой у тебя план, Мартин? — спросила она. — Как ты можешь помочь моему племени?

— Сначала скажи, — начал я, — сможем ли мы принять участие в следующем ритуале?

— Не просто сможем, — печально вздохнула девушка, — мы точно будем участвовать. Нас принесут в жертву Солею. Бог не прощает. Он мстит.

— Мстит руками шамана, — вставил я. Девушка согласно кивнула.

— Я слышала разговор отца и шамана, — продолжила Кеикилани. — Шаман смог убедить отца, что мы с тобой нарушили законы нашего племени, разгневали Солея. Он сказал, что меня сразу нужно было принести в дар Солею, ещё тогда, в первый ритуал. Из-за этого мы навлекли на себя гнев Солея. И теперь должны быть принесены в жертву, чтобы наш бог простил нас.

— Отлично, — улыбнулся я своим мыслям, а Кеикилани удивлённо на меня посмотрела. Я объяснил: — Во время ритуала мы не выпьем тот напиток вместе со всеми. Дождёмся, пока они погрузятся в транс (попутно я объяснил значение этого слова) и сбежим. Только до этого надо построить плот или лодку. Кстати, твоя мама знает, что отец согласился принести тебя в жертву?

— Нет, — отрицательно покачала головой девушка, — моя мама не знает пока, и я не говорю ей, что слышала. Но, боюсь, они и её принесут в жертву, потому что, когда она узнает…

— Да, твоя мама — сильная женщина, — согласился я.

— Итак, надо поговорить с твоей мамой, Кеикилани. Объяснить ей наш план. Мы можем взять её с собой.

— А как же все остальные? — вдруг спросила девушка. — Мы оставим их, а сами сбежим?

— Боюсь, Кеикилани, что мы не сможем помочь всем, — я попытался снова взять девушку за руку, но она отдёрнула её. — Кеикилани, нам нужно спасать себя. Мы просто не в силах им всем помочь…

Девушка вскочила.

— Но ты говорил, что любовь делает человека сильнее, смелее. А сбежать — это трусость, Мартин. Я не могу бросить свой народ! Они будут гибнуть. Как я буду жить, зная это? Зная, что каждую полную луну может погибнуть невинный ребёнок? Разве смогу я быть счастлива тогда?

— Но не эти ли люди избегали тебя, когда узнали, что ты Дракон? — в сердцах выкрикнул я. — Не они ли окружили тебя гневом, страхом, презрением, оставив в одиночестве со своим горем?

Сказав это, я тут же пожалел, но было поздно. Глаза Кеикилани наполнились болью.

— Они! — тихо, но твёрдо ответила девушка. — Но ведь я — не они. И не их вина, что шаман внушил им страх перед Чёрным Тотумом. Он управляет ими. А я буду бороться!

Она развернулась и ушла. Я кричал ей вслед, звал, умолял вернуться, но она ушла. Как же зол я был на себя в тот момент! Какими словами только не ругал себя. И понял, что люблю эту храбрую и самоотверженную девушку ещё сильнее. Но вот что она теперь чувствует ко мне? Наверняка презрение. Что ж, я это заслужил. И она права, это её племя, её люди — она не сможет жить счастливо, зная, что они страдают. Надо что-то придумать.

22 августа