До мозга костей (ЛП) - Уивер Бринн Страница 16

Я отхожу от стеклянной клетки, направляясь мимо каталки из нержавеющей стали в центре комнаты, мимо фотографий и заметок, приклеенных к бетонным стенам, мимо стола с инструментами, охлаждёнными воздухом из вентиляционного отверстия в потолке. Останавливаюсь у морозильной камеры и провожу пальцами по его белой поверхности, которая гудит под ними.

— Как я и говорила, — шепчу я секретам в этом холодном ящике. — Я знаю таких, как ты. Я пережила таких, как ты.

Порыв ледяного воздуха ласкает мои руки, когда я открываю крышку морозильной камеры. Мурашки пробегают по коже, и я думаю о Джеке. Когда-то давно, в решающий момент, его присутствие принесло благословенный поцелуй холода моей коже, бальзам от боли, которая горела в моей груди, как пламя. Я думала, что если смогу найти его, если смогу быть рядом с ним, то так будет и всегда. Верила, что Джек — единственный, кто сможет заглушить эти страдания. Если бы я могла создать условия, в которых мы оба могли бы процветать, тогда, может быть, я не была бы больше так одинока. Но это была лишь наивная мечта. В реальности, мало-помалу, он делал только хуже. Он распалил мою ярость до состояния адского пламени, которое кипит под хрупкой оболочкой, его раскалённый жар слишком близок к поверхности, чтобы я могла его удержать.

Поэтому теперь мне остается только одно.

Заставить. Джека. Страдать.

Я тянусь в морозилку и достаю голень Мейсона, затем какое-то время стою спиной к Колби, рассматривая кристаллические хлопья, прилипшие к волоскам на серой, обескровленной плоти. Мне почти жаль Мейсона. Не то чтобы он отвечал всем моим критериям, но я сделала то, что должна была, чтобы взять Джека под контроль. Тем не менее, Мейсон тоже не был святым, судя по его порно интересам к несовершеннолетним девочкам, которые я обнаружила, когда копалась в его ноутбуке, стирая улики.

Я вздохнула, погладив замерзшую кожу на икре Мейсона.

— Ты когда-нибудь слышал о Молчаливом Убийце, Мистер Кэндимэн?

Колби на мгновение замолчал, собирая пазл воедино.

— Я… я н-никогда никого не убивал.

— Я это знаю, — рычу я, поворачиваясь к нему лицом с отрубленной ногой в моей руке в перчатке. Вздох Колби переходит в рыдание. Он отворачивается, и его рвет, желчь брызжет на нижний край стекла.

— Господи боже. Туалет всего в нескольких шагах, Колби. Я не собираюсь убирать за тобой.

Я наблюдаю за ним с отвращением, скривив губы. Мне уже привычно всё это: мужчины блюют. Мочатся. Даже обсираются. Думаю, что смогла бы получить «нечестивое трио» от Колби Кэндимэна.

— Всё-таки рискну предположить, — говорю я, помахивая ногой, а затем с грохотом опускаю её на каталку. — Думаю, ты слышал о Молчаливом Убийце. Но, держу пари, ты никогда не слышал, что был один человек, который выжил после его череды убийств. В кои-то веки это не попало в прессу. Хотя думаю, ты мог бы догадаться, кто был этим единственным выжившим.

Я бросаю лишь короткий взгляд на Колби, пока иду к столу с инструментами и выбираю скальпель и пинцет, чтобы использовать их на отрезанной ноге. Сосредотачиваюсь на ногте первой фаланги, захватываю его пинцетом, работая острым краем скальпеля по мембране, которая приклеивает промороженный кератин к плоти, пока он не начинает отсоединяться.

— Он не так уж сильно отличался от тебя, — говорю я, отрезая ноготь от кожи и кладя его на край каталки, а затем перехожу к следующей фаланге, чтобы отрезать ещё один ноготь. — Я была молода. Мне было семнадцать лет и никак не знала, что есть серийный убийца, охотящийся на таких девушек, как я. Такие люди, как Молчаливый Убийца, были кошмарами, которые не касались таких жизней, как моя. Он был просто темным фантомом. Пока он не стал реальностью. Пока он не накачал меня, пока не вошел в мой дом. Пока он не вонзил свой клинок между моих костей, в то время как мои родители умирали прямо у меня на глазах.

— Пожалуйста, пожалуйста, — ноет Колби, когда он наконец перестает выплескивать содержимое своего желудка на неподходящие поверхности. — Я просто хочу домой, умоляю тебя.

— Сколько девушек говорили тебе то же самое? Сколько девушек умоляли тебя отвезти их домой? — спрашиваю я, роняя второй ноготь на стол, а затем бросая быстрый взгляд на Колби через плечо, прежде чем вернуться к своей работе. — Ты хищник. Тебе так долго сходило это с рук, что ты даже не беспокоился о том, что тебя могут поймать. Ты думал, что неприкасаем. Но знаешь что? Ты не на вершине пищевой цепочки. Ты — то, что мы называем в биологии третичным потребителем. Как змея. Или койот, — я сглатываю внезапное жжение в горле, когда вытаскиваю третий ноготь. — Есть волки, Мистер Кэндимэн. И им не терпится сожрать тебя.

— Я н-не могу… Я не… Я не плохой парень…

— Знаешь, все боятся волка. Но знаешь ли ты, чего боится волк в царстве дикой природы? — спрашиваю я, вытаскивая ещё один ноготь и бросая его на стол. — Рыси, — Колби всхлипывает позади меня и тихо рыдает. — Удивительно, не правда ли? Большинство людей никогда бы не догадались. Они выглядят такими милыми, с плюшевым мехом, лапками-снегоступами и этими очаровательными маленькими черными кисточками на ушах. Ну просто милашки, — я выковыриваю четвертый ноготь из замерзшего пальца со слабой, злобной ухмылкой. — Но рысь может пробраться в волчье логово. Убить их детенышей. Их беременных самок. Даже взрослых самцов, когда они останутся одни. Рысь перевернет волка на спину, вскроет ему брюхо или шею, а потом оставит умирать. Одинокая рысь никогда не бросит вызов волчьей стае. Нет… она будет выжидать. И когда ты меньше всего будешь ожидать, — говорю я, освобождая последний ноготь и складывая его к другим, — тогда они нападут. И убьют.

Я беру ногу за лодыжку и возвращаю её в морозильник, а затем собираю ногти в маленький зип-пакет, который кладу во внутренний карман куртки, а перчатки выбрасываю в мусорное ведро рядом со столом с инструментами. Мой взгляд останавливается на стене с фотографиями и заметками, и я тяну фотографию вниз, сцена настолько знакома, что смотреть на неё не нужно, детали выжжены в моей памяти. Я кладу её в карман рядом с пакетом с сувенирами и с ухмылкой поворачиваюсь лицом к своему пленнику. Когда я подхожу к стеклу, Колби отступает назад, восхитительные слезы смачивают его густые ресницы и скользят по коже.

— Джек — это волк, который охотится на тебя. Но угадай, кто я? — я прижимаю руки к стеклу и пожимаю плечами в сопровождении моей коварной улыбки. — Если у волка не было шансов против рыси, что толку от твоей мольбы?

Мы долго смотрим друг на друга, прежде чем я поворачиваюсь и направляюсь к укрепленной стальной двери.

— Убери свою рвоту, мистер Кэмерон. Полотенца в резиновом контейнере под твоей кроватью. У меня дела.

Я покидаю каморку под мелодию мольбы и протестов Колби, первая дверь захлопывается за мной с грохотом, который эхом разносится по бетонной лестнице. Подходя ко второй двери, я беру свою винтовку с того места, где она прислонена к стене, и набираю код на клавиатуре, чтобы открыть замок, входя в потайной подвал моего охотничьего домика.

Мой пес Корнетто поднимает голову со своего места, где он лежит, охраняя порог хижины, когда я вхожу на первый этаж, и присоединяется ко мне, чтобы сесть рядом на потертый диван, где я кладу Savage 11019 на бедра. Я достаю фотографию из кармана, где спрятаны ногти. Её сделала я с помощью объектива дальней дистанции, на ней Джек за год до моего приезда в Университет Уэст Пейн. Он изображен в профиль, его руки засунуты глубоко в карманы, а пронизывающий ветер приподнимает короткие темные волосы со лба. Джек смотрит на единственный акр земли, который университету удалось выделить для его исследований с помощью нищенского гранта. Это было до моего появления. До того, как я добилась выделения дополнительных сорока восьми акров земли для полевых исследований. До того, как я добилась финансирования для строительства новых лабораторий и учебных помещений. Это было в те дни, когда каждый шаг, который я делала, приближаясь к своей цели, всё ещё казался мне замечательным испытанием, тактическим ходом на шахматной доске.