Поцелуй украдкой - Юрий Семенович Лановой Страница 21

На торговой базе за время отсутствия Ольги ничего существенного не изменилось. Никто ничего не знал. Все считали, что директриса отправилась на стажировку за границу. Благодаря активности Марии Ивановны и негласной помощи Владислава Григорьевича база продолжала успешно функционировать. С началом войны прекратились закупки товара постоянными клиентами из Чечни и резко сократились – из Дагестана, что отразилось на доходах базы.

Однажды после работы позвонил отец и сказал дочери, что хочет приехать и поговорить. Ольга разожгла камин, достала любимый отцом марочный коньяк. Она вспомнила, что в тот вечер, когда возвратилась из Чечни и рассказывала родителям о своем пребывании в плену, она хотела признаться им, что, находясь вне дома и вспоминая свою предыдущую жизнь, она стала как-то по-новому ее осмысливать и вообще по-другому оценивать происходящее вокруг нее. Тогда отец остановил ее, сказав, что на эту тему хочет поговорить с ней отдельно. Проходило время, и Ольга посчитала, что отец передумал или забыл, что, правда, на него было абсолютно не похоже, но не стала ему напоминать об этом. И вот теперь, видимо, он посчитал, что наступило время поговорить.

Родители вместе приезжали к Ольге крайне редко, и то – только по приглашению и на праздники. Отдельно чаще приезжала мать и оставалась на несколько дней. Когда отец последний раз приезжал к дочери один, она уже и не помнила! Поэтому этот приезд для Ольги был целым событием – наконец-то они будут вместе, как в те далекие детские годы, когда она вечерами осторожно входила в его кабинет и забиралась ему на колени: он рассказывал ей смешные истории, а она ему серьезным тоном пересказывала события прошедшего дня. Вот и сейчас ей хотелось пересказать серьезные перемены, творящиеся в последнее время в ее голове.

Отец приехал на такси, чтобы не заставлять своего водителя ждать его – неизвестно, сколько! Сейчас, когда он был один и у нее дома, никто и ничего не мешало Ольге внимательно рассмотреть отца: похудевшее лицо, впавшие глаза – общий уставший вид! Куда мать смотрит?! Она прижалась к нему и, неожиданно для обоих, расплакалась. «Ну, вот! Приехал за столько лет, а ты встречаешь слезами!» – сказал отец, смеясь. – «Сейчас вспомню что-нибудь смешное». Но Ольга, смахнув с лица слезы, потянула отца к теплу, к камину и налила две рюмки коньяка.

«А самое смешное, моя любимая Олечка», – начал свой рассказ Владислав Григорьевич, почувствовав, как благородный напиток стал разливаться теплом по всему телу, – «это то, что твой папа собирается, наконец, прекратить свою активную трудовую деятельность». Ольга пошла на кухню и быстро вернулась, неся плетеный поднос. Поставив его на столик перед камином, она стала выкладывать из него закуски: кругляшки лимона, нарезанные дольки яблок и груш, кисти винограда, кусочки твердого сыра, тонко порезанную буженину. Не забыла и вазочки с икрой и медом, горький шоколад и орехи. «Этого запаса хватит на продолжительный разговор», – оценил закуски Владислав Григорьевич. «Папочка, нам никто не вправе указывать, как долго мы можем общаться друг с другом!» – четким и ясным голосом, поставленным еще в годы учебы на престижном факультете университета, ответила Ольга. Владислав Григорьевич сразу понял, что дочь готова к очень серьезному разговору.

Рано или поздно, но этот разговор должен был состояться, и ни отец, и ни дочь не имели никого другого на этом свете, с кем бы они могли поделиться сокровенными мыслями, которые не давали им покоя.

      Владислав Григорьевич родился в родовитой семье, сама принадлежность к которой заставляла бережно сохранять и настойчиво шлифовать переданные родителями гены. С детства ребенка приучали к знаниям и к упорному, кропотливому труду. Все выходцы из семьи получали хорошее образование и приобретали престижную профессию, и в этом, прежде всего, была заслуга родителей и домашних воспитателей – средств на это никогда не жалели. Особое внимание уделялось воспитанию мальчиков, ибо им предстояло в свое время выбрать себе достойную пару и затем содержать семью. Владислав Григорьевич честно признавался себе, что был слеп и глух и доверился судьбе, когда знакомился с будущей невестой – неприступной красавицей, да и ее родственники слишком настойчиво стремились породниться. В семье родители могли посоветовать взрослому сыну, но никогда не позволили бы себе принуждать его.

Родившемуся мальчику Владислав Григорьевич с самого начала уделял большое внимание, стремясь привить в нем дисциплину и самостоятельность, а главное – ответственность за свои поступки. Но именно здесь начались у него разногласия с женой, у которой были иные взгляды на воспитание ребенка и которая считала, что отец был слишком строг к малолетнему сыну. Как ни старался Владислав Григорьевич переубедить жену, приводя в убедительный пример своих родителей, семьи своего брата и сестры, наконец, как самый убедительный для нее аргумент – стремление ее семьи породниться – мальчик вырастал маменьким сыночком. С трудом окончив школу и прославившись там лишь своими хулиганскими проступками, на которые руководству приходилось смотреть сквозь пальцы, зная, кто у него папа, и которые стоили Владиславу Григорьевичу преждевременным появлением седых волос, сын отсидел пять беззаботных лет в институте и затем несколько лет перебирал места работы. Наконец он остановился на милицейской службе: ему понравилось «крышевать» нарождающихся, как грибы, первых предпринимателей. Отцу было больно и стыдно за сына, но мать упорно не позволяла обижать любимчика.

Второму ребенку, девочке, следовало бы родиться мальчиком. С ней никогда не было проблем; ей никогда не следовало что-то повторять дважды; маленькой девочке, как взрослому, можно было поручать ответственные дела. К тому же она всегда была лидером, и вокруг нее всегда были друзья. Потеряв всякую надежду перевоспитать сына, Владислав Григорьевич открыто признал дочь своей любимицей. Отношения между братом и сестрой были всегда напряженными. Особенно они обострились, когда младшая сестра стала намного больше преуспевать старшего брата. Он не мог это спокойно переносить и, сняв милицейскую форму, уехал в Москву заниматься бизнесом. Немаловажным фактором являлась необыкновенная красота Ольги, которая резко контрастировала с сильными чертами характера, присущими скорее мужественному и целеустремленному мужчине, нежели нежной и мягкой женщине. За дочь Владислав Григорьевич гордился, и это осложняло отношения между отцом и матерью.

В другие времена, уходя на заслуженный отдых, Владислав Григорьевич оставил бы краевую Торгово-промышленную палату Ольге – другому он эту махину не доверил бы. Несмотря на молодой возраст, Ольга была высокообразованным и опытным профессионалом в этом бизнесе, окруженным знакомым кругом людей, которые без сомнений признавали ее авторитет. И вот теперь добровольно уходить и оставлять, не зная кому, ему было больно